От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«ПРИГЛАШЕНИЕ НА ФЕВРАЛЬСКИЕ ТОРЖЕСТВА»
– посвящается С. Водову.
«Едва ли я ошибусь, сказав, что в настоящее время г. Водов и его единомышленники испытывают с каждым днем возрастающее чувство радости по поводу приближения даты торжественного юбилея: 40-летия «великого февраля»!
Наконец-то г. Водов сможет получить долгожданный реванш! В самом деле, уже сколько лет, и даже по несколько раз в год, «мракобесы» и «черносотенцы» портят ему и его демократическим коллегам кровь, устраивая многолюдные открытые собрания, то памяти Императора Николая Второго, то памяти всей умученной Царской Семьи, то какого-то там Солоневича, то непримиримости к большевизму, а в последнее время даже, подумайте, какая наглость – непримиримости к этому священному для русского сердца февралю.
Нет уж извините, на этот раз праздник будет на улице февралистов. Ибо я не могу допустить и мысли, чтобы г. Водов и его друзья не ознаменовали самым импозантным и грандиозным торжеством 40-летний юбилей тех светлых для нашей родины дней, когда, по громогласному заявлению одного из идейных соратников г. Водова, спикера радиостанции «Освобождение», «над Россией взошла заря свободы».
Я не знаю, будет ли г. Водов просить наших пастырей отслужить в этот день торжественную панихиду по тем великим борцам против ненавистного самодержавия, которые «жертвою пали в борьбе роковой» по Желябову, Каляеву, Гершуни, Гельфман, Богрову, и др., или по тем, которых их более счастливые братья-социалисты просто выгнали заграницу – вроде Зензинова, Гоцлибердана и прочих, и столь же торжественный молебен о еще ныне благополучно здравствующих деятелях «великой и бескровной» во главе с дорогим Александром Федоровичем, Абрамовичем, Вишняком и о себе самом. Но я твердо верю, что на протяжении всего остающегося до этих знаменательных дней времени «Русская Мысль» будет в каждом своем номере печатать приглашения «всем, всем, всем» на торжественное собрание, посвященное памяти «великого февраля» в одной из самых больших публичных зал Парижа. И уж, конечно, устроители этого грандиозного торжества приложат все свои столь блестяще проявленные еще в 1917 году в России организаторские способности, чтобы это собрание было самым грандиозным из всех русских собраний не только в Париже, но и на всем земном шаре, и затмило бы своим внешним блеском и внутренней содержательностью все предыдущие, ненавистные г. Водову сборища монархических зубров… Бьюсь об заклад, что для выступления на этом собрании прилетят и сам «первенец русской революции», и ее женская трубадура, и полтора-абрамовича, и многие другие гробокопатели нашей родины. Не исключается возможность, что в сонме этих борцов против кровавого царизма и его законных наследников рискнет выступить и г. Орехов. Он ведь может подкрепить свою претензию на выступление в этой теплой компании своей неоспоримой заслугой – бесцеремонным снятием короны с Российского двуглавого орла на обложке своего «Часового».
И можно себе представить, как блестящи, как насыщены глубоким, а главное, правдивым содержанием будут речи этих корифеев и идеологов российской демократической республики в честь тех лучезарных дней свободы, и, конечно, не одного февраля, а вплоть до самого октября. Эти сладкогласные Цицероны и Мирабо русской революции, с неподражаемым пафосом, а главное, опираясь на бесспорные исторические и статистические данные, расскажут потрясенным их красноречием слушателям о том, что именно принес «великий февраль» русскому народу: какой светлый путь свободы и обогащения он открыл порабощенному, бесправному и нищему русскому крестьянству, не выходившему дотоле из-под розги земских начальников; какую полноценную заработную плату и какую защиту от хищной эксплуатации акул капитализма принес он нашим забитым, изможденным, оборванным и голодным рабочим; как он сделал самой свободной в мире нашу армию, заменив ее палочную дисциплину сознательной и даже, какая красота, революционной, и как эта армия, воодушевленная вдохновенными призывами вдохновенных главноуговаривающих, самоотверженно устремилась на врага и изгнала его из пределов родной земли, причем доблестный петроградский гарнизон первый умолял временное правительство немедленно послать его на фронт; как молниеносно укрепились русские финансы, расшатанные бездарным царским правительством, и каким полноценным стал под управлением гениального финансиста Терещенко русский рубль; как административный и судебный аппарат новой власти, бдительно стоя на страже национальных интересов страны, облегчая ей конечную победу над внешним врагом и в корне пресекая всякие преступные попытки деморализации армии и захвата власти пораженцами, работающими на вражеские деньги, беспощадно ликвидировал этих предателей и изменников; и как, наконец, когда этим преступникам удалось все же поднять революционное восстание, героические и самоотверженные творцы февраля показали всему миру готовность умереть за свои возвышенные идеалы и, сопротивляясь с оружием в руках озверелым красным бандам, мужественно погибали на своем посту защитников и охранителей «нетленных ценностей». Какое духовное благородство, какая красивая смерть! И какая светлая память в благодарном потомстве, восхищенном столь легендарной защитой «керенщины», этой самой блестящей эпохи во всей тысячелетней русской истории.
Но когда отгремят бешеные аплодисменты потрясенного до глубины души зала в награду ораторам за эту яркую и правдивую апологию великих дней зари российской народной свободы, мы, зрители и участники этих дней, бывшие в то время скромными «штабс-капитанами» и, к нашему горю, гораздо менее опытными политически, чем творцы и организаторы всех достижений и завоеваний февраля, мы, надеясь на то, что для наших патентованных демократов принцип свободы слова не пустой звук, попросим слова… Равенство так равенство! И не для наших сверстников и ровесников, переживших эти дни, и не для г. Водова и его коллег, вот уже сорок лет с почтительно разинутым ртом стоящих навытяжку перед этими достижениями и завоеваниями, а для тех представителей новых поколений и старой и новой эмиграции, которые будут присутствовать на этом торжестве, мы скажем нашу правду об этом гнусном, проклятом и кровавом феврале.
Мы скажем им о том, что этот февраль был самым подлым предательством интересов, счастья и величия нашей родной страны, какое когда-либо знала мировая история, ибо он вырвал у нашего народа несомненную и блестящую победу над врагом и уже завоеванное сотнями тысяч жизней его лучших сынов право великой российской нации на одно из первых, если не на самое первое, место в мире, на грандиозный мирный творческий прогресс, на невиданный еще расцвет ее духовных сил и материальных ресурсов.
Мы скажем, как лгали и лгут апологеты этого подлого бунта, называя гнусный заговор кучки врагов монархии, которая эту несомненную победу и подготовила, – кучки, увлекшей в свои сети политически безграмотный и забывший свой долг перед царем и народом высший генералитет «народной революцией», в то время как
