Джереми Полдарк - Уинстон Грэм

— Да, — задумчиво произнесла она через минуту. — Думаю, что вы всё же мне нравитесь.

— Это так любезно, я польщен... Что ж, а теперь мне пора, поблизости есть еще несколько пациентов, к которым мне нужно зайти. Передайте мои добрые пожелания вашему дядюшке.

— Подождите. Не будьте таким упрямцем. Мне нужно еще пять минут вашего внимания. Что за болезни с мудреными названиями? Мне это интересно. И что вы делаете для пациентов? Вы можете их вылечить? Наверное, мне следовало бы стать доктором или цирюльником — кровь никогда меня не пугала.

— С золотухой я почти ничего не могу поделать. Как только проявится ее отравляющее действие, больной обречен на мучительную смерть. С чахоткой на двух излеченных приходится сорок неудач. Редко кто умирает от трехдневной малярии, но многие становятся жертвами других заболеваний в таком ослабленном состоянии. С цингой я могу сделать и всё, и ничего. Лекарства бесполезны, но определенное питание приводит почти к немедленному исцелению. Однако жители Сола не могут позволить себе такие продукты, так что будут умирать с кровоточащими ранами.

— Какие продукты? Плоды хлебного дерева из южных морей?

— Нет, вполне обычные. Свежие овощи, фрукты, сырое мясо. Что угодно из этого списка в достаточном количестве.

— И почему же тогда они это не купят? Наверное, они слишком бедны. Но ведь это всего лишь цинга. От нее страдают тысячи моряков, а когда возвращаются домой, то выздоравливают.

— Это зависит от того, сколько времени длилось плавание. Многие умирают.

— Но они не могут достать эти продукты. Почему бы жителям Сола не тратить меньше денег на джин? Пьяниц не становится меньше, несмотря на всю их бедность. Или почему они не привозят из Франции апельсины вместо бренди?

— Апельсины, когда их можно достать, продаются по два пенса и полпенни или за три пенса штука. Мясо им вообще недоступно. Джин стоит шесть пенсов за кварту или даже меньше. В конце концов, это всего лишь люди. Но всё же многие из них — такие же трезвенники, как мы с вами.

Кэролайн кивнула.
— Благодарю, весьма лестное сравнение... Но всё-таки, доктор Энис, сделаете ли вы доброе дело, пытаясь спасти этих людей? Их становится всё больше и больше, всё больше голодных ртов. Печально смотреть, как они умирают, но это сдерживает их число и сохраняет баланс. Если будет больше еды, чем людей, то людей станет больше, пока опять их число не превысит количество еды. А когда такое случится, то некоторые умрут, пока пищи не станет достаточно, чтобы прокормить остальных. Разве мы вправе вмешиваться? Ах, я вижу, что вас шокировала.

— Только предположив, что вы чем-то отличаетесь от остальных, и не включив себя в эти расчеты.

Она мило улыбнулась.
— Что ж, разумеется, я отличаюсь от остальных! Не из-за каких-либо добродетелей, а по счастливой случайности. Я родилась с фамилией Пенвенен, я богата и образована. Если бы я родилась бедной и слабой, то наверняка умерла бы от одной из ваших отвратительных болезней, но не рассчитывайте, что я буду из-за этого рыдать!

— Какая успокаивающая точка зрения, — сказал Дуайт, — но опасная. Разве не подобного рода философия вызвала проблемы во Франции?

Не успела она ответить, как отворилась дверь, и вошел Рэй Пенвенен. Он сердечно поприветствовал молодого доктора, хотя не с той свободой, которую позволила себе его племянница. Через несколько минут Дуайт ушел — он был рад ускользнуть и разобраться в своих впечатлениях. Весь день его преследовал незнакомый запах, скорее, в его памяти, нежели в ноздрях. Даже вкус вина был незнакомым, участился пульс. Это философия, подумал он, прекрасно подходит для скучающего холостяка среднего возраста с деньгами. Но только не для девушки девятнадцати или двадцати лет. Чудовищно. Именно такой она и была, однако, хотя Энис ее и осуждал, но чувства стали лишь глубже. Он не мог сбежать, разве только надеяться, что Кэролайн скоро станет женой члена парламента и переедет в Лондон, оставив этот дом. Не видеть ее еще не означает забыть, но, по крайней мере, он окажется вне опасности.

Рэй Пенвенен расправил на плечах сюртук.
— Я слышал, завтра приедет Анвин.

— Да, — ответила Кэролайн, — недели на две.

— Ты мне не сказала.

— Я думала, сегодня утром скажет сэр Джон.

— Анвин будет ожидать от тебя четкого ответа.

— Это сэр Джон так сказал?

— Не совсем. Но дал это понять.

Кэролайн задумчиво подобрала юбки и уселась у окна.
— Петицию еще не рассмотрели. Он же не может ожидать, что я выйду замуж за члена парламента, который не знает, действительно ли он избран. Это уж слишком.

— Милая, не стоит так откровенно подчеркивать, что ты выходишь за Анвина ради престижа и положения, — сухо заметил Рэй. — Предположительно, девушки выходят замуж по любви.

— О, по любви, да, я об этом слышала. Но по какой причине на мне женится Анвин — по любви или из-за двадцати тысяч фунтов, которые даете за мной вы с дядюшкой Уильямом? Спроси его об этом.

— Дорогая, ты сама можешь его об этом спросить, если захочешь, — Пенвенен взглянул на племянницу и, вспомнив, на что она способна, поспешно добавил: — Но всё же лучше не спрашивать. Я лишь предупреждаю, что во время его пребывания здесь может возникнуть вопрос о дате вашей свадьбы, и лучше тебе поразмыслить, каким будет твой ответ.

— Боже, Боже, звучит так напыщенно. Дядя, я наследница, но не могу распоряжаться деньгами. А я хотела бы их ощутить, как они звенят, их вес в кошельке, увидеть тусклый желтый цвет золота. Полагаю, ты можешь дать мне немного. Что? Что ты сказал?

Лицо Пенвенена всегда менялось, когда речь заходила о деньгах.
— Я не возражаю дать тебе немного авансом, хотя здесь мало на что их можно потратить. Ты превосходно одета, хорошо накормлена и имеешь дом, у тебя есть три охотничьи собаки и личная горничная. Не могу придумать... Сколько тебе нужно?

— О... Наверное, пятьдесят фунтов.

Зазвенело стекло, когда Пенвенен запер канарское в буфете.

— Ты шутишь.

— Вовсе нет. А что такое? Это круглая сумма, и мне ее хватит на определенное время. И вообще, какой смысл быть богатой, если нельзя время от времени выбрасывать деньги на ветер?

— Вряд ли я могу дать тебе так много. Для азартных игры это будет просто пустая трата денег. Ты знаешь, я не одобряю карты, а что касается лотереи, то больше двух билетов и не нужно. Приз можно выиграть и с маленьким количеством.

Кэролайн улыбнулась в ладони.
— О, это новый вид азартных игр, дядюшка. Меня он заинтересовал, и я желаю удовлетворить свою прихоть.

Глава шестая

На следующей неделе должно было состояться квартальное собрание акционеров Уил-Лежер, и настал черед мистера Тренеглоса развлекать остальных у себя в Мингузе. Прибыль в размере пятнадцати процентов на вложенный капитал означала шестьдесят процентов годовых, весьма удовлетворительный результат. Три года назад на шахте работали пятьдесят шесть человек. Теперь их стало больше сотни, шахта стала песчинкой процветания среди приходящей в упадок округи.

Однако Росса совершенно не удивило, когда мистер Ренфрю снова предложил прекратить пробивать тоннель к старой выработке Треворджи, а шахтеров занять более продуктивным трудом. Такие предложения поступали и раньше, но главным образом от мистера Пирса, однако их отклоняли. Росс уже некоторое время понимал, что кое-кто из его коллег перешел на сторону мистера Пирса, и теперь ждал и не брал слова, как намеревался. Мистер Пирс тоже молчал, словно оба ожидали, пока объявят о своем решении занимающие нейтральную позицию акционеры.

Заговорил Хеншоу:
— Думаю, нам следует продолжать еще месяц или два. Мы продвинулись уже так далеко, что было бы жаль сейчас остановиться.

— А мне кажется, мы уже миновали ту выработку, — сказал Ренфрю. — Пропустили ее. Мы можем продолжать еще многие годы, но так и не пробьемся туда.

— Нет, если судить по старым картам, — гаркнул мистер Тренеглос, пытаясь перекричать шумы в своей голове. — Помните ту старую карту, где выработка Треворджи поворачивает и ответвляется в сторону Марасанвоса, а мы еще не добрались до той ветки. Но я всё равно разочарован. Никогда не думал, что это будет так долго. Это высасывает всю нашу прибыль.

— Но тем самым мы можем найти вторую жилу, — сказал Росс. — Так что нельзя говорить, что это совсем уж неприбыльно.

— Да, — согласился мистер Пирс, присоединившийся к спору. — Но самые большие залежи нашли в противоположной стороне. Мы преуспеем гораздо больше, если будем пробиваться дальше на северо-восток, это и проще сделать, и качество там лучше.
Он почесался.

Мистер Тренеглос расстегнул верхнюю пуговицу брюк.
— Что ж, так много кто говорит. Не сомневаюсь, мы можем себе это позволить, ведь так? У нас приличная прибыль и прекрасные перспективы. Но будь я проклят, всё обдумав, я начинаю склоняться к противоположной точке зрения. Мы ведь не для осушения это делаем, мы вырыли тоннель через долину, а теперь еще строим тоннель под холмом. О чем вы говорите, Пирс? Что?