NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

свое типично чикагское мафиозное влияние и на собак упряжки Уилла. Пришлось Ульрику продемонстрировать Чикаго с помощью кнута, что и на эту всесильную мафию имеется управа. Чикаго с недовольным ворчанием затаился на время, позволив нам спокойно завершить наш ланч.

Однако на этом все не завершилось. Только мы тронулись, как сцепились два самых здоровых пса в нашей упряжке – Саус и Палмер. Естественно, нам пришлось остановить упряжку и вмешаться. Это не помогло, и конфликт разгорался. Дело осложнялось тем, что мы были на лыжах, которые существенно ограничивали мобильность и возможность добраться до мохнатого клубка схватившихся не на шутку собак.

Освободившись от лыж, нам удалось на короткое время овладеть ситуацией: я схватил и удерживал Сауса – это было совсем непросто, учитывая его габариты, а Ульрик пытался оттащить Палмера. И, вот, когда нам показалось, что конфликт исчерпан, Палмер исхитрился вцепиться в заднюю лапу Сауса, и все началось снова. Ульрик рассвирепел. Он схватил свою лежавшую на снегу лыжу и стал нещадно и не глядя молотить драчунов. При этом Саусу, который был сверху, доставалось больше, и Ульрик даже рассек ему губу металлическим кантом лыж. Наконец конфликт был подавлен, и мы, восстановив порушенные порядки, двинулись догонять ушедшие вперед упряжки Уилла и Джона.

Некоторе время мы ехали молча. Ульрик, почувствовав напряженность, возникшую между нами, спросил первым: «Ты, наверное, думаешь, что я неправ, так наказывая собак?». Он объяснил, что, по его мнению, в Гренландии это был единственный способ держать упряжку под полным контролем с тем, чтобы в трудной ситуации выжить самим и сохранить собак, и добавил, что наказывает собак редко и только по существу, но если наказывает, то очень строго.

Я сказал, что, в принципе, могу согласиться с тем, что иногда собак нужно наказывать, только не одобряю, когда собаку бьют лыжами, поскольку таким образом ее можно травмировать и даже покалечить. Для наказания можно использовать или тонкий пластиковый прут, или веревку – во всяком случае, не металлические и не деревянные предметы.

Мы все шли и шли, но, казалось, что наше отставание не уменьшается. Напротив, Джон, окрыленный тем, что сдал Гордона на попечение National Geographic и остался один, понесся вперед как на крыльях и вскоре практически исчез из виду, превратившись в маленькую черную точку у горизонта. Мы же с опережавшими нас не намного упряжками Уилла и Мартина продолжали влачиться в борозде, оставленной лихим наездником. Отставание становилось все больше и больше.

Тем временем дорога привела нас в распадок удивительной красоты. Берега озера сблизились, и мы некоторе время скользили между поросшими низенькими елочками отвесными скалами высотой не менее ста метров. Этот пейзаж настолько отличался от всего виденного нами до сих пор, пока мы шли по кажущейся бескрайней равнине заснеженного озера, что мы не могли позволить себе вот так просто пройти мимо – мы остановились и устроили «пикник на обочине», тем более что время было вполне для этого подходящее.

Определив координаты, мы обнаружили, что все еще находимся достаточно далеко – на расстоянии двадцати пяти миль – от Сноудрифта, который, похоже, полностью оправдывал свое название – с некоторой долей воображения его можно было перевести на русский язык как бегущий по снегам. Жители этого поселка могли, наверное, гордиться тем, что живут в столь романтичном месте. Что же касается нас, то мы могли бы вполне разделить их чувства, если бы этот бег по снегам был направлен в нашу сторону. По всему было похоже, что придем мы туда только завтра.

Из офиса нам сообщили, что человек, который должен наладить нам радиосвязь со спутником, прибудет в Сноудрифт только 29 марта, т. е. два-три дня нам, наверное, придется его подождать. Встретиться с ним нам надо было обязательно, поэтому мы особо и не спешили. Тем не менее добраться, наконец, до Сноудрифта очень хотелось. Поэтому после обеда мы сразу продолжили движение, причем в основном по дороге, а в тех местах, где высокие снежные брустверы обочин особенно досаждали, мы срезали углы и шли по снежной целине.

Остановились примерно в шесть часов. При установке лагеря упряжки Джона и Мартина свернули с дороги налево. Уилл, который всегда старался поставить свою палатку подальше от остальных, объясняя это тем, что не может заснуть, если рядом с его палаткой ворчат и гызутся собаки из других упряжек, свернул направо. Мы с Ульриком, подъехав к выбранному для стоянки месту последними, еще издалека заметили нехитрый маневр предводителя, и я посоветовал Ульрику тоже свернуть налево, чтобы обеспечить Уиллу спокойную ночь. Однако в силу какой-то несогласованности наши собаки повернули направо и направились прямехонько к собакам Уилла с явным намерением расположиться там на ночлег. Реакция предводителя была очень бурной. Выскочив из палатки полуодетым, он криками и весьма выразительными жестами послал нас налево. Пришлось, чтобы его не расстраивать, передислоцироваться и установить палатку рядом с Джоном и Мартином.

После того как мы поставили палатку, я приготовил мощное жаркое из оленины. Как готовится мощное жаркое? Надо нарезать мясо большими ломтями и поджарить его. Вот и весь рецепт.

Мы подкрепились, и Ульрик ушел осматривать больного Мартина. Однако подкрепились мы не только мясом. Мне пришлось еще выпить две баночки этого злосчастного холодного пива – одну за себя, другую за Ульрика, поскольку тот как более молодой сделал свой окончательный выбор в пользу пепси, запасы которого у нас истощились. Выпив вторую банку пива, я подумал, что выбор молодежи иногда бывает правильным.

Начал задувать небольшой ветерок, похолодало. Ночью, я думаю, мороз будет градусов двадцать.

Завтра мы выходим на час позже и, наверное, к обеду будем в Сноудрифте, если он, разумеется, опять не сбежит.

28 марта

Когда от круглых фраз и слов

До дела не эпоха,

Жить можно и среди снегов,

Причем весьма неплохо!

Вчера, 27 марта, к обеду мы наконец-таки достигли Сноудрифта, несмотря на весь его неблагоприятный для нас дрифт.

Погода с утра была исключительно хорошей: 25 градусов мороза, солнце и искристый снег. Собаки горели энтузиазмом, были полны энергии и тянули нарты с редким усердием. И у нас настроение было под стать в предвкушении близкого отдыха.

Сначала мы шли по снежной целине, которую разнообразили зоны крупнобитого льда, образовавшие своеобразные ледовые барьеры. Преодоление таких барьеров за последние дни стало настолько привычным для нас, что превратилось, скорее, в забаву, нежели в очередное испытание. Затем мы вновь скатились на дорогу, оставленную снегоходом, и идти