Моя миссия в Армении. 1992-1994 - Владимир Ступишин

Когда Грант Багратян сказал: «У нашей науки русский менталитет», я не замедлил отреагировать:

– Это очень верно, только вот носители этого менталитета постепенно уходят в мир иной, а новых, на замену им, не появится, поскольку армянским детям здесь закрыли двери русской школы, а в вузах русский из второго родного превратили во второстепенный иностранный. Ваши гениальные академики все прошли русскую школу. Но откуда возьмутся такие академики в будущем? Даже вопрос о Русском университете, поставленный перед правительством еще в прошлом году обществом «Россия» и рядом других организаций, в том числе чисто армянских, не решается ни в какую сторону. Ни да, ни нет не говорят министры, а воз и ныне там.»

Меня активно поддержал академик Лаверов и в качестве разумного решения проблемы русского языка в высшей школе привел пример Славянского университета в Бишкеке.

Премьер-министр согласился с нами и заявил:

– Даю официальное согласие на создание Русского университета в Ереване и обязуюсь взять на госбюджет 50 процентов его финансирования.

Поблагодарив Гранта Араратовича за оперативную реакцию, я напомнил о трудностях с реализацией достигнутой год назад договоренности о создании русской классической гимназии, которая готовила бы абитуриентов для университета и российских вузов, начиная с первого класса, и не закрывала бы своих дверей перед армянскими детьми, как этого хочет министр просвещения Гайк Казарян, буквально изгоняющий русский язык из армянских школ. Под давлением общественности коллегия этого министерства вынуждена разрешить тем, кто начал учиться на русском языке, закончить на нем же свое обучение, а в первый класс все же допускать детей, у которых родители или хотя бы один из них не являются армянами по национальности. Но всем другим, стопроцентным армянам дорогу к овладению вторым родным языком, каким они с давних пор считали русский язык, закрыли. Скоро вторым родным станет английский, вернее, его американская разновидность.

Однофамилец министра просвещения Арменак Казарян, госминистр и глава делегации Армении для переговоров с Россией, новый визави Олеандрова сказал, что все упирается в Закон о языке, который надо менять, ибо в нем много несуразностей. Работа над проектом поправок уже ведется.

Когда нас принял президент, российские академики высказались примерно в таком духе: если мы хотим сохранить наши научные школы, нужны кадры, а они могли бы воспитываться и в Русском университете. Я добавил свое: нужна и русская гимназия, открытая для армян, а не только для русских. Академик Осипов поддержал эту идею. Но президент Армении в ответ заговорил почему-то о намерении… войти в международную компьютерную сеть, а потом перешел к совместным темам для институтов и возобновлению практики семинаров, конференций, симпозиумов. У меня сложилось впечатление, что он еще не дозрел до активной поддержки русскоязычного образования в Армении и пропускает мимо ушей не только нашу аргументацию, но не прислушивается и к собственным ученым, настроения которых выразил Виктор Амазаспович Амбарцумян на встрече с нашими академиками:

– Мы и сейчас чувствуем себя частью русской науки.

Левон Тер-Петросян признавал, конечно, что все способные, как он выразился, ученые Армении прошли подготовку в России, и сам вспоминал, как учился в Ленинградском университете у известного востоковеда И.М. Дьяконова. Но необходимость сохранения достойного места в национальной системе образования за русским языком почему-то признавать не хотел. Думай он иначе, не было бы волокиты с Русским университетом, ни по существу открытых гонений на русский язык в средней и высшей школе. Видимо, так и ему представлялся один из путей укрепления национального суверенитета, а, может, он просто боялся проиграть соревнование с доморощенными воинствующими националистами. Так тоже могло быть, но вслух ничего подобного не произносилось, упаси Бог!

Московские гости уклончивости Тер-Петросяна в вопросе о Русском университете придавать значения не стали, поелику практические проблемы предстояло решать с правительством, а его глава высказался недвусмысленно – за! И общий итог визита был очень благоприятный. Наши ученые улетели в Москву с хорошим настроением и буквально через несколько дней президентами двух академий была подписана программа сотрудничества в самых разных областях фундаментальной и прикладной науки.

С армянскими учеными я общался, конечно же, не только официально, через академию. В Ереване я встретил своего старого товарища, с которым мы дружили еще в Париже. Это – тюрколог, доктор исторических наук, научный сотрудник Института востоковедения Национальной академии наук, председатель общества дружбы Армения-Франция Рубен Гарегинович Саакян. Хорошо знакомы мы были и с его замечательной женой Валентиной, а в Ереване познакомились с внучкой Машей, которая оказалась внучкой и известной поэтессы Седы Вермишевой, пишущей хорошие стихи на отличном русском языке. Сын Рубена и Вали, отец Маши, художник Сережа трагически погиб. А Машу увезла в Москву ее мать, тоже художница. В Москве же обосновалась потом и Седа Константиновна, бывая наездами в Ереване у своего сына, доктора филологических наук Сурена Золяна, посвятившего себя публицистической защите Арцаха. Он тоже стал моим хорошим знакомым, подарил мне книгу «Шаракан» – переводы с комментариями духовных песен, над которыми он работал как ученый.

Рубик познакомил меня с первым армянским доктором политологии Гайком Костанджяном, защитившим монографию на тему «Этнополитология консенсуса – конфликта. Цивилизационные проблемы теории и практики» в Российской академии управления в Москве. С академиками Сергеем Амбарцумяном и Семеном Ахумяном я с огромным удовольствием проводил время и у них на работе, в Университете, и за праздничным столом. А однажды мы с женой отправились в их компании в гости к племяннику Сергея Александровича, мэру Октемберяна, переименованного позже в Армавир (не путать с Армавиром краснодарским), Рафику Мелконяну, который показал нам знаменитый музей Сардарапатской битвы 1918 года, когда армяне разгромили турок. Музей из красного туфа стоит в чистом поле на линии Арагац – Арарат. Его охраняют каменные орлы: турецкая граница совсем недалеко. Музей рассказывает о Сардарапатской битве, среди героев которой мы неожиданно обнаружили сослуживца и соседа по даче моего покойного тестя, генерала Артака Арменаковича Вартаняна. Под Сардарапатом он сражался сержантом, а генералом стал после второй мировой войны, служа в военной разведке. В музее много экспонатов не только исторического свойства. Особенно хороша коллекция ковров и карпетов, равно как и других изделий народного творчества. Нам понравилось, и мы туда ездили потом не раз. Ужинали мы у маленького озерца с великолепным крестьянским красным вином, а вернулись домой в Ереван, включили телевизор и включились, хоть и на расстоянии, в события, разворачивавшиеся в Москве, получая информацию и от своих детей по телефону: наш московский дом находился близко к месту основных событий 3-4 октября 1993 года и даже подвергался обстрелу со стороны мятежников.

Бывал у меня крупный ученый, историк и литературовед, профессор Ваче Смбатович Налбандян. Подарил книжку о Григоре Нарекаци, очень помогающую понять духовный мир автора «Книги скорбных песнопений», и не менее интересный сборник статей «Уроки армянской истории» – о жизни и деятельности Месропа Маштоца, создателя армянского алфавита, о традициях в становлении национальной литературы, о разных исторических событиях и их отражении в романах и поэмах армянских авторов и о многом другом. Он же подарил мне стихи Саят-Новы со своим предисловием и полный перевод «Книги скорбных песнопений». Знаток армянской литературы, Ваче Налбандян недвусмысленно осуждал антирусские элементы в Законе о языке как националистические выверты, способные лишь обеднить собственную культуру армянского народа.

Одним из первых среди ученых посетил меня по рекомендации тогдашнего премьер-министра Хосрова Арутюняна академик Григор Арамович Гурзадян, директор Института космической астрономии в Гарни, автор проекта «Хромос», который он предложил осуществлять в сотрудничестве с российскими учеными. На следующий день, ноября 1992 года, я направил телекс президенту РАН академику Осипову с просьбой принять Гурзадяна. Позднее он рассказал мне, что его визит в Москву прошел успешно, московские и питерские коллеги поддержали его, и работа над «Хромосом» уже началась.

Не раз бывал у меня живший no-соседству член-корреспондент Академии наук географ Григор Авакян, занимавшийся проблемами расселения армян в Закавказье и в мире.

Ну а чаще всего мы встречались с профессором-онкологом Левоном Никитичем Мкртчяном и в егвардской компании, и друг у друга дома. Общение с этим супер-интеллигентным врачом-ученым и его обаятельной супругой, литературоведом-русисткой Люзиной Айрумян было всегда интересно и приятно.