Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Витальевич Гронский

«фашистской наукой», стало осуществляться преследование ученых, а в конце 30-х гг. аресты. В 40-е гг. с подачи академика Лысенко генетику стали именовать «продажной девкой империализма». В 1940 году под стандартным для того времени предлогом — по подозрению в антисоветской деятельности — был арестован директор Института генетики АН СССР Николай Вавилов. Он был приговорен к смертной казни, затем приговор был заменен на 15 лет лагерей. Н. Вавилов умер в тюрьме в 1943 году. Некоторые другие видные ученые, занимавшиеся генетикой, были расстреляны.

Недовольство Сталина результатами переписи населения 1937 года (вместо ожидаемого прироста перепись показала уменьшение количества населения по сравнению с предыдущей) привело к аресту ведущих специалистов и руководителей Центрального управления народнохозяйственного учета, а затем к разгрому статистической службы страны[140].

Преследованиям по зачастую совершенно надуманным мотивам подвергались деятели литературы и искусства. В 1938 году в пересыльном лагере умер обвиненный в антисоветской агитации Осип Мандельштам. В 1939 году был арестован Всеволод Мейерхольд, он был обвинен в контрреволюционной деятельности. Под пытками у него «выбили» признание, и в 1940-м он был расстрелян. Его жена, написавшая жалобу на действия НКВД, была убита при невыясненных обстоятельствах. Дело Мейерхольда является примером распространенных случаев, когда жертвами репрессий становились люди, фанатично верившие в коммунистическую революцию и бывшие лояльными к действующей власти.

Писатели, избежавшие репрессий, но впавшие в немилость властей, были вынуждены жить в ситуации морального давления и нередко в бедственном материальном положении (М. Булгаков, М. Зощенко, А. Ахматова).

Практика шельмования и преследования вызвавших недовольство режима литераторов продолжалась и в брежневские времена. Можно вспомнить примеры Б. Пастернака, И. Бродского, дело Синявского и Даниэля.

Гонения на религию

В репрессивной политике Советского государства против религии выделяют три этапа: период 1917–1928 гг.; репрессии 1929–1942 гг., сменившиеся относительным смягчением отношения к религиозным организациям; притеснение религиозных организаций в период правления Хрущева.

Главными методами борьбы с религиозными конфессиями, кроме арестов и расстрелов священнослужителей, были конфискации зданий храмов, молитвенных домов, мечетей, синагог, лишение религиозных общин государственной регистрации, закрытие религиозных учебных заведений.

Первая мощная волна репрессий пришлась на годы «красного террора». В 1917–1919 гг. совершались самосуды и казни священнослужителей, сопровождавшиеся изощренными моральными и физическими издевательствами. В годы гражданской войны репрессии против духовенства были массовыми. 23 февраля 1922 года вышел декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих. Установка руководства большевиков была выражена в письме Ленина «Членам Политбюро. Строго секретно» от 19 марта 1922 года:

«<...> изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше»[141].

В апреле-мае 1922 года в Москве и в июле в Петрограде были организованы судебные процессы, ряд крупных церковных иерархов были приговорены к смертной казни по обвинению в контрреволюционной деятельности. В 1918–19 гг. было расстреляно более 15000 человек, в 1921–1923 гг. — около 1000 человек[142]. С 1923 по 1929 года наблюдалось временное смягчение политики государства по отношении к религии.

Пик репрессий пришелся на период Большого террора 1937–1938 годов. В 1937 году вышел секретный приказ НКВД, в соответствии с которым «церковники и сектантские активисты» были объявлены «антисоветскими элементами», подлежащими репрессиям. Согласно отчету наркома внутренних дел Ежова, в период с августа по ноябрь 1937 года было арестовано 31359 «церковников и сектантов», из них митрополитов и епископов — 166, попов — 9116, монахов — 2173, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 19904. Из их числа приговорено к расстрелу 13671 человек, из них епископов — 81, попов — 4629, монахов 934, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 7004[143]. В целом, с 1918 до конца 1930-х в результате социалистической борьбы с религией было расстреляно либо умерло в местах лишения свободы около 42000 священнослужителей.

В период Отечественной войны руководство СССР отказалось от цели полного уничтожения религии и церкви и перешло к политике частичного возрождения религиозных институтов под жестким контролем государства (фактически под курацией органов государственной безопасности). Для этого в 1943 году при СНК СССР был создан Совет по делам русской православной церкви и в 1944 году — Совет по делам религиозных культов. Тем не менее, аресты священников и активных мирян продолжались и в послевоенный период. Освобождение из лагерей и ссылок репрессированных по мотивам антирелигиозной борьбы произошло в конце 50-х годов.

В 1959 году, в период правления Хрущева, началась новая волна гонений на религию. Было закрыто более половины из десяти тысяч православных церквей, действующих в 1953 году.

Гонения коснулись не только православия, но и других конфессий. Национализировалось имущество католической церкви, арестовывались священнослужители, закрывались лютеранские приходы, в 40-е годы была запрещена деятельность Украинской греко-католической церкви. С конца 20-х гг. советская власть стала закрывать, а затем и разрушать буддийские храмы и монастыри, арестовывать лам, производить массовые расстрелы. К 1939–1940 гг. значительная часть монастырей и храмов Бурятии и Калмыкии были разрушены. Имущество буддийских храмов — живопись, скульптуры и книги — в основном уничтожали, частично помещали в музеи. К концу 30-х гг. буддийская традиция в Бурятии и Калмыкии практически была разрушена. К началу 40-х годов на территории СССР не осталось ни одного действующего буддийского храма.

Что касается нетрадиционных религиозных течений, то 16 марта 1961 года было принято Секретное Постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», в соответствии с которым были определены не подлежавшие регистрации «секты, вероучение и характер деятельности которых носит антигосударственный и изуверский характер: иеговисты, пятидесятники, адвентисты-реформисты».

Страх в обществе перед репрессиями в период правления Сталина носил тотальный характер. Одной из стратегий выживания была резкая смена места жительства после ареста родственника, даже ценой потери всего нажитого имущества. Отсутствие электронных баз данных в то время помогало скрыться от повышенного внимания НКВД. Родственники осужденных в страхе за свое будущее нередко отрекались от них и даже меняли фамилию. Поскольку направленность репрессий в следующий момент времени была непредсказуемой, не редкостью было то, что люди, особенно занимающие руководящие должности, хотя и не чувствовали за собой объективной вины перед государством, хранили у себя дома «тревожный чемоданчик» с вещами первой необходимости на случай ареста. Черный воронок стал одним из символов сталинской эпохи. Репрессивная политика после смерти Сталина смягчилась, но не прекратилась полностью, как мы это видели на примере с религией.

Что касается оценки масштабов репрессий, то по