Между небом и морем - Карина Вран

первого этапа и горгульи второго с участием Геро во «взрослой» форме щелкались, как орешки. А вот Сердцекаменный Панголин доставил несколько неприятных минут.

— Сегодня день каменюк? — злобно высказала Хэйт. — Геро, разберись.

Гад сопротивлялся земле и в меньшей мере тьме. Еще и с устойчивостью ко всем видам физических атак оказался. Гад — это потому как ящер, но с окаменелой чешуей. И, очевидно, сердцем.

Один в чешуе и защищен неплохо, другой в чешуе и кольчуге, многоголов и опасен. Устойчивость? Что же, бой продлится дольше.

Спустя пять минут боя и пять процентов здоровья, утраченных Сердцекаменным Панголином, Хэйт тяжко вздохнула.

— Чудес на свете не бывает.

Питомец великолепен в защите, полезен и вообще «красивенький», но в атаке он как был «не вау», так и остался.

Шпильки и косички тоже слегка теряли в эффективности из-за устойчивости к «физике». Так что и поковырять гада, и побегать от каменных шипов да копий Хэйт пришлось изрядно. Но оно того стоило. День раздачи подарков не закончился.

Чешуйчатый враг отдал ей свое сердце. Посмертно. Каменное сердце — так назывался булыжник, оставшийся на прозрачной платформе после боя. При применении обещал добавить новое пассивное умение с аналогичным названием. Дает пять процентов к эффективности стихии земли.

— Сюда, моя прелесть, — уже на земле с удовольствием сжала в ладони и активировала новый бонус Хэйт. — День прошел успешно. Выход.

Прода 22.11.2024

Реальность весьма бодро и звонко чирикала.

— Раз клюв, два клюв, — еще не выбравшись из капсулы, определила на звук Вероника. — Спелись. Молодцы.

А по выходу (выползу) тон и громкость обращения к пернатым сменились.

— Ну что за дела! — хозяйка пернатых схватилась за голову. — Аллан, ты должен был предотвратить непотребство. А не примыкать к нему!

Количество кучек на поверхности модуля возросло.

— Чиви-чив? — склонила умную головушку домашняя виверна.

Мол: мы же беспокоились о тебе, пропащей, чем ты не довольна? Серый приятель тоже подскочил. Глазоньками черными похлопал. Только сейчас, вглядевшись, Ника обратила внимание на его ресницы.

— У попугаев, оказывается, есть реснички, — озвучила она. — Причем у парня они гуще и длиннее, чем у девочки. Обалдеть.

— Тьи, — и задранный клюв.

«Я и так великолепна».

Аллан разразился звонкой песней. Очевидно, воспевал то самое великолепие небесно-голубой подруги. Вив поддержала певческое начинание подопечного. Звучало приятно, но громковато для хозяйки. Она ж не птица, чтобы в полной мере оценить старания певунов.

В общем, Ника сделала ноги от пернатых, пока те заняты друг дружкой. Рожица (и всё прочее) сама себя не умоет, продукты сами себя не купят. Кнопка на кофемашине сама себя не нажмет.

Модели поновее на голосовом управлении, те могут. В кухне художницы живет надежная и проверенная, хоть и немодная кофеварка. И менять «старого друга» на нового, технологичного, Веронике совсем не хотелось.

Несколько раз в жизни Ника задумывалась: что она будет делать, если с живописью совсем не сложится? Никак. Вот не будут покупать ее работы, и всё тут. Какую «нормальную» работу она может найти. И выдержать не месяц-два, а хотя бы пару лет. Тогда она еще не знала о Восхождении, так что все варианты выбора лежали по эту сторону реальности.

Самым очевидным был — искусствовед. Или галерист, что немножко другое, но тоже про искусство. Только — одна беда — чужое искусство. Каждый день глядеть на то, что воплотили в красках — другие. Не ты. Слишком больно для эго.

Можно было бы удариться в дизайн. Художественный вкус у нее наличествовал. Но слишком уж своеобразный, такой не всем «зайдет». А с гибкостью, чтобы пожелания клиента ставить на первое место, у Вероники была напряженка.

Так что если и дизайн, то какой-то очень нишевый, специфический. Узкое горлышко: влезь, протиснись в популярные да востребованные, несмотря на конкуренцию. А потом еще удержись, балансируя на кончике иглы между тем, что приносит доход и тем, что не идет вразрез с твоей эстетикой.

И был момент, когда Ника решила, что если все пойдет по самому печальному сценарию, то пойдет в кофейню работать. На должность бариста. Выучится, конечно, для начала, а уже потом… Дальше осмотрится, наберется опыта. А там, если втянется, может быть, и на свою кофейню замахнется.

И не только кофе там был бы ее приготовления. Но и дизайн, и — живопись. На стенах непременно висели бы ее картины. И под настроение или особые события она бы их меняла. Для реализации пришлось бы или в долги-кредиты залезать по самые уши, или распечатывать счет-наследство.

Затем друг Леша показал художнице статью о Восхождении. И на одну потенциальную бариста в мире стало меньше. А ведь могли бы люди пить ароматный терпкий напиток из рук, которым кисть привычней…

Ника отставила пустую чашку. Улыбнулась. Не исключено, что тот запасной план однажды станет явью. Как знать? Ни в чем в этом мире (в обоих мирах) нельзя быть уверенной на сто процентов.

Проверила мобильный. Вал сообщал, что занят делами музыкальными, но про выступление в Ирисе не забыл. Явку — кровь из носу — гарантировал. Анютины глазки слали много печальных, плачущих и засыпающих смайликов.

«С этой всё ясно», — растянула губы в улыбке художница. — «История искусств».

У них ужасно нудная преподавательница. И по характеру та еще мегера. На ее лекциях спать клонит невыносимо, но стоит и впрямь смежить веки… Зачет в конце курса станет сниться в кошмарах.

Аня вышла на учебу. Вкушала все прелести образования полной ложкой.

«Почему нельзя перенести в виртуальность лекции?» — ныла в сообщении подруга. — «А практику в другие дни ставить. Стас на больничном. Его часы взять некому. ИМХК только. Сорок минут на дорогу туда и обратно».

«Мечтать не вредно», — набрала Вероника. — «Придумала она: слушать лекции, утирая слезы черепахе».

Ответом ей стал рыдающий навзрыд анимированный рыжий котик. Окрас хвостатого в цвет волос отправительницы.

— Стас на больничном, — выговорила Ника. — Но латину пишет. Любопытно. Впрочем, тьма с ним. И с этой склеротичкой брюнетистой.

Срыв сеанса живописи она той красотке все еще не простила.

По всему выходило, что на личное время Вероники этим вечером претендуют только попугаи. Да и те заняты друг другом. Их накормить, напоить и можно оставить в покое. Себя накормить тоже, это вообще полезное дело. И уже потом можно заняться воплощением художественной задумки.

Чуть позже Ника пошаманила со светом в дальней комнате. Притащила раскладной мольберт и холст в подрамнике. Идеи воплощать по стремлению, не из надобности, всегда казалось девушке правильным. Важным.

Внушительный каменный истукан и остров в его ручищах. Такой одинокий обломок