Руководство по истреблению вампиров от книжного клуба Южного округа - Грейди Хендрикс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на то что была суббота, Картеру пришлось уехать, и она позволила Блю делать все, что он хочет, пока на улице светло.
– Но ты должен вернуться до темноты, – предупредила она сына. – Сегодня ужинаем рано.
Было небезопасно оставлять ребенка вечером без присмотра. Неизвестно, что такое Джеймс Харрис, да и не важно, она еще не способна ясно мыслить, но точно известно, что он не выходит из дома при свете солнца. Хотелось позвонить Грейс и рассказать о том, что случилось, но Грейс если что-то не понимала, то отказывалась в это верить, и Патриция, собрав силы, успокоилась.
Не сумев заставить себя пылесосить шторы, она затеяла стирку. Она гладила рубашки и брюки. Гладила носки. Перед глазами стояло лицо Джеймса Харриса с той странной штукой, торчащей у него изо рта, и бородой из крови, и девочка, лежащая на полу фургона, и нужно было придумать, как объяснить, описать все это кому-то другому. Патриция убирала ванные комнаты и следила, как солнце скользит по небу. Она была благодарна судьбе, что Кори все еще в футбольном лагере.
Патриция находила себе всё новые занятия.
Телефон зазвонил, когда она выбрасывала приправы с истекшим сроком годности.
– Резиденция Кэмпбеллов.
– Они забрали ее дочь.
Это был голос миссис Грин.
– Что? Кто забрал? – переспросила Патриция, пытаясь понять, о чем речь.
– Утром, когда Ванда Тейлор привезла свою дочь к врачу. Он нашел у нее ту отметину на ноге, о которой вы говорили. Он попросил Ванду подождать за дверью, пока он побеседует с Дестини.
– И что она сказала?
– Ванда не знает, но потом появились люди из защиты детей и поставили полицейского около двери. Сказали, что ее дочь находится под действием наркотиков и на ней есть следы от уколов. Потом спросили, что за человек, которого Дестини называет Папа Бу. Ванда сказала, что не знает, не видела никого рядом с дочерью и сама ни с кем не встречается, но ей не поверили.
– Я позвоню полицейским, которые приезжали вчера! – в бешенстве воскликнула Патриция. – Я позвоню им, и они поговорят с ювенальщиками. И Картер позвонит врачу. Как его фамилия?
– Вы говорили, что такого не случится. Вы обещали. Оба.
– Картер позвонит врачу, – повторила Патриция. – Он все уладит. Как там миссис Тейлор? Может, мне приехать и поговорить с ней?
– Думаю, вам лучше не встречаться с Вандой Тейлор прямо сейчас. Она не в том расположении духа, чтобы принимать гостей.
Патриция завершила разговор, но продолжала стоять и сжимать в руках телефонную трубку, все плыло у нее перед глазами. Она видела Дестини. Она была в ее спальне. Она сидела рядом с ее матерью. Она видела это маленькое беспомощное тело, лежащее на полу фургона под нависающим над ней Джеймсом Харрисом с лицом, покрытым ее кровью.
– Мне скучно, – сказал Блю, появившись в дверях.
– Тому скучно, кто сам скучный, – автоматически проговорила Патриция.
– Все разъехались по лагерям, – вздохнул Блю. – Совершенно не с кем поиграть.
«Как это случилось? Что она сделала?»
– Иди почитай. – Патриция опустила трубку, затем начала набирать рабочий номер Картера.
– Я уже все прочитал.
– Попозже поедем в библиотеку, – пообещала Патриция.
После нескольких гудков в телефоне раздался голос мужа. Она рассказала ему, что произошло.
– В данный момент я пытаюсь разгрести миллион других разных дел, – сказал Картер.
– Но мы обещали ей. Мы обещали, Картер, – настаивала Патриция. – Эта женщина покрыта шрамами из-за того, что пыталась спасти твою мать.
– Хорошо, хорошо, Патти. Я сделаю несколько звонков.
– Все думают, что Гитлер был плохим, – сказал Блю за ужином. – Но Гиммлер был гораздо хуже.
– Да-да, – поддакнул Картер только для того, чтобы сын успокоился. – Подай мне, пожалуйста, соль, Патти.
Она подняла солонку, но не торопилась ее передать.
– Ты позвонил тому врачу насчет Дестини Тейлор, Картер?
Картер избегал этой темы с тех пор, как вернулся с работы.
– Не могла бы ты передать мне соль прежде, чем учинять допрос?
Патриция выдавила из себя улыбку и подала солонку Блю, сидевшему между родителями.
– Он был главой СС, – продолжал информировать их сын. – Что расшифровывается «шутцштаффель» и означает – отряд охраны. Тайная полиция Германии.
– Звучит ужасно, дружок, – сказал Картер, принимая из его рук солонку.
– Не уверена, что это подходящая тема для разговора за семейным столом, – заметила Патриция.
– Холокост – это была его идея, – не умолкал сын.
Патриция подождала, пока Картер посолит все, что находилось на его тарелке, несмотря на то что это заняло у него уйму времени.
– Картер? – обратилась она к нему, как только солонка коснулась поверхности стола. – Ты позвонил?
Он отложил вилку и собрался с мыслями, прежде чем посмотреть ей в глаза, Патриция знала, что это дурной знак.
– Мы обещали, Картер, – с нажимом проговорила она.
– Если сформируют отборочную комиссию, будут рассматривать кандидатов со стороны, – серьезным тоном заговорил муж, – и с моим планом стать главой психиатрии будет покончено. Решение этого вопроса настолько близко, что все, что я делаю, буквально рассматривают под микроскопом. Как, думаешь, будет выглядеть, если кандидат на пост главы отделения, государственный служащий, будет звонить другим госслужащим и учить их работать? Знаешь, насколько плохо это может повлиять на мое назначение? Медицинский университет – государственное учреждение. Все делается в определенном порядке. Я не могу просто бегать повсюду, задавая вопросы и разбрасываясь обвинениями.
– Но мы обещали, – повторила Патриция и заметила, что руки ее дрожат. Она отложила вилку.
– В концлагерях они проводили разные эксперименты, – не слушая родителей, развивал тему Блю. – Они мучили одного из близнецов и наблюдали, чувствует ли что-нибудь второй.
– Если ее врач принял решение изъять ребенка из семьи, я не вправе оспаривать это. – Картер поднял вилку. – И, честно говоря, после того, как я увидел этот трейлер, думаю, что все сделано верно.
В эту минуту прозвенел дверной звонок, и Патриция подпрыгнула на стуле. Ее сердце забилось с утроенной скоростью. Она с тоской и ужасом поняла, что точно знает, кто пришел. Ей хотелось ответить Картеру, сказать что-то, что докажет, насколько он несправедлив, но звонок зазвенел снова. Картер посмотрел на нее, оторвавшись от лицезрения куска курицы на своей вилке, и спросил:
– Ты собираешься открывать?
– Я открою, – крикнул Блю, вскакивая со своего места.
Патриция встала, загородив ему путь.
– Сначала доешь, – спокойно сказала она.
Словно преступник, идущий на казнь, она направилась в сторону входной двери. Она широко распахнула ее и сквозь антимоскитный экран увидела Джеймса Харриса. Он улыбался. Это был ее самый жуткий кошмар, но сейчас, когда за спиной она чувствовала поддержку семьи, а вокруг был родной дом, она нацепила свою лучшую фальшивую гостеприимную улыбку. Уж в этом у нее была богатая практика.
– Какой
