Избранные произведения - Пауль Хейзе

class="p1">Заслышал этот спор

И с тайною улыбкой

Вмешался в разговор.

«Не гневайся, Томирис,

Моя родная мать,

Доверься мне: сумею

Царя я распознать».

И вот с коварством скифским

Готовит пышный пир

В честь пленных полководцев,

Средь коих скрылся Кир.

Двенадцать дев прекрасных,

Двенадцать юных слуг

Им головы венчают

И носят чаши вкруг.

Всю ночь веселье длилось;

К рассвету ни следа

От злобы не осталось

И кончилась вражда.

А хитрый скиф коварство

До времени скрывал;

Вдруг связанного перса

Гостям он показал:

«Я в знак расположенья

И милости к гостям

Вот этого злодея

Судьбу вверяю вам.

Труслив он был в сраженье,

Но может ловко льстить

И гнусной клеветою

Меня решил купить:

Героя Кира имя,

Что даже скифы чтут,

Позорил мерзким словом!

Чего достоин плут?»

Все персы в возмущенье

Подъемлют громкий глас:

«Достоин только смерти!

Казнить его тотчас!»

Но был один, который

Спокойствие хранил

И молвил, усмехнувшись:

«А лучше б ты простил».

И до земли склонился

Пред ним царицы сын:

«Ты — Кир, герой великий,

Персидский властелин!

Уподобляться младшим

Владыке не дано,

Великодушье наше

Нас выдаст все равно.

О Кир, в живых остаться,

Нельзя тебе, увы,

Ведь женщины гневятся

Как раненые львы!

Тебя сгубила слава,

Но клятву я даю:

С почетом — и по праву —

Ты примешь смерть свою!»

МЕРТВАЯ ЗЕМЛЯ

(Легенда)

Явилось двенадцать ангелов в рай,

Стражников кличут: «Скорей открывай!»

«Какую весть вы несете?»

«Мы прискакали с далекой Земли,

Чудесную весть на устах принесли,

Ликуйте — чего еще ждете?!»

Стражники створки ворот развели,

Ангелы подняли трубы свои,

Задули что было силы:

«Вставайте, спешите скорее сюда!

Такого не слышали вы никогда —

Пора, наконец, наступила!

Об этом каждый из нас мечтал

И к Богу часто мольбы воссылал,

Хоть было надежды мало;

Но ныне с Земли прискакали мы — да! —

Кровавая, знайте, померкла звезда,

И жизни греховной не стало!»

Окна и двери — настежь кругом,

И сонмы блаженных, верхом и бегом,

Спешат, теснятся, толпятся.

Бьют в барабаны, в дудки дудят,

На скрипках играют, шумят и галдят —

К Земле погибшей стремятся.

Но только они увидали вдали

Печальный, обугленный труп Земли

Среди неземного сиянья,

Тут смолкло пенье, и смех затих,

И слезы из глаз потекли у них,

Послышались плач и стенанья.

И вот, на огромной могиле стоят;

Шепчась, о забытых днях говорят

В испуге и смутной печали,

О жителях мертвой ныне Земли,

Как злы они были, как войны вели,

Болели и умирали.

Потом воздвигли высокий алтарь,

Священство служит мессу, как встарь,

И молится во искупленье,

«Вечную память» скорбно поет,

Святую воду на землю льет

И просит благословенья.

К земле благое слово летит,

Святая вода по полю бежит,

Но что это значит? — Смотрите!

Слово летает в страхе вокруг,

Вода перестала струиться вдруг,

Что значит все это? — Скажите!

«Найти я не в силах, — сказала вода, —

Увы, ни единого места, куда

Слеза бы ничья не упала!»

А слово сказало: «Куда ни гляжу,

Увы, даже холмика не нахожу,

Что кровь бы не запятнала!»

СОН О ГОСПОДЕ БОГЕ

Мне снился сон: чудесный райский луг,

Я там лежу под ивой у ручья,

А по воде на лодке проплывает

Какой-то человек, лицом прекрасный.

Кусты он раздвигает по пути,

И всех, кого находит, оделяет

Подарками — их много, видно, в лодке.

Повсюду — благодарные рыданья,

И словно бы орган звучит в ответ:

«О маловеры! Вы не понимали?

Нужны страданья, чтоб желать учиться,

Нужны желанья, чтобы их исполнить.

А я все знаю, даже то, что вы

От собственных сердец хранили в тайне;

Из ваших душ я все мечты собрал.

Берите! Мне сердца известны все.

Берите! Мне известны все желанья».

А лодка приближается; смотрю

И с любопытством думаю: какие

Желанья у меня? — не знаю сам.

И тут из лодки женщина выходит

Прекрасная, спешит ко мне смеясь:

«О маловер! И ты не понял тоже?»

Мне руку подает, и мы идем

Цветущим лугом к голубым горам.

Кругом открыты окна — сколько лиц! —

Нас называют мужем и женою,

А мы идем все дальше по дороге,

Все дальше по горам и сквозь долины,

Не ведая усталости и горя.

Мы исчезаем в горней синеве…

ГОНДОЛЬЕР

«Эй, гондольер, мне в Сан-Феличе!» — «Едем,

Мессер Пипоне». — «Разве мы знакомы?

О Боже мой! Кого я вижу! Педро!

Немало лет прошло с тех пор, клянусь,

Когда мы наши первые творенья

Возили в Рим на карнавал. Старик!

Вот время было! Помнишь ты, иль нет?» —

«Ну, как же, помню», — гондольер в ответ. —

«Стояли мы над Тибром — вы и я

И семь приятелей. Еще была Джанина…» —

«Джанина уж давно моя жена». —

«Примите поздравленья. Мы друг другу

Показывали наши партитуры

Без всякой зависти, и вы тогда кричали: —

Мы дилетанты! Победитель — Педро!

И соглашались с вами все друзья.

А как блестели глазки у Джанины!..» —

«Да, иногда впадаешь в заблужденье,

Ведь из невзрачных луковиц порой

Роскошные деревья вырастают,

А то, что поначалу представлялось

Здоровым сочным семенем, потом

Плодов не даст, а лишь какой-то скверный…» —

«Мессер Пипоне! В Сан-Феличе? Верно?»

ПРОСЬБА

Я не любил его. А кто любил?

Он умер — я нисколько не жалел.

Но я заснул и ночью видел сон:

Он голым полем одиноко брел

И подаянье собирал в тарелку.

Он подошел ко мне, звеня тарелкой:

«Мертвец несчастный пред тобой стоит,

Что зла уж больше людям не творит.

Он просит не судить его сурово

И в память доброе сказать хотя бы слово».

ИДИЛЛИЯ

Осенним хмурым утром на мосту

Стечение народа. «Где он прыгнул?»

«Каким он был?» Спасатели на лодке

Плывут внизу. Мальчишки у перил.

Ругается с досады полицейский,

Глядит в записку: «Это не от горя.

Мне было тошно». Мимо пробегает

Девчонка со скакалкой. Вдруг застыла —

Стоит и смотрит. А потом вприпрыжку

Несется, машет золотой косичкой

И весело кричит: «А что случилось?»

ПОЭТ И СИВИЛЛА

ТЕМА

Если б ведать, как из дуновенья

Возникает бытие предметов,

Мы раскрыли б тайну Мирозданья.

МИФ

1

В окруженье гор лежит долина,

Что ничьим не открывалась взорам:

Не туман над впадиной глубокой —

Тьма над ней полночная клубится,

Не бегут шумя ручьи по скалам —

Бледное молчание нависло,

И в оковах смерти черный воздух.

Над долиной на вершине горной

Великан стоит, и странно видеть:

Он стоит и спит, глаза закрыты,

В сны