Избранные произведения - Пауль Хейзе

свои он взоры направляет,

Непрестанно голосом чудесным

Оглашая горную долину.

Вечны и нетленны эти песни —

В них поется не о днях минувших,

Не о том, что ныне есть в пространстве,

Но исходят эти песнопенья

Из глубин природы Великана.

Та природа сходства не имеет

С естеством кого-либо из смертных:

Место крови, печени и легких

В нем душою занято свободной,

Лишь душой, текущей непрерывно

Как эфир прозрачный и себя же

Из себя самой воссоздающей.

Из глубин души, со дна морского

Темные потоки ощущений

На поверхность моря путь находят —

Траурной процессией печальной,

Так ключи взрывают ил озерный.

Что же над поверхностью душевной,

Что за туча над волной нависла —

Мрачная как небо грозовое,

Ужас наводя полночным ликом?

То из мозга бога тучи мыслей:

Алчно ждут они добычи в небе

Или рыщут над морским простором,

Зорким взглядом всматриваясь в волны,

Словно над бурлящим морем чайки.

И когда, печально и серьезно,

Чувства из глубин всплывают кверху,

Пламя вырывается из тучи,

Алой вспышкой молния слетает

Яростно на верную добычу, —

И тогда шипят в испуге воды,

Небеса в ответ горят пожаром.

Но огонь не пожирает жертву,

И не бьется жертва в смертных муках,

Похоть — лютой ярости причина,

Злая страсть толкает их к соитью,

Бурному и дикому соитью,

Жаркому, как пыл четы тигриной,

Быстрому, как смерть от рук убийцы,

И плодом обильному, как черви,

Теплый дождь когда намочит землю.

Ни к чему здесь семя и зародыш,

И живот не должен раздаваться:

Нераздельны свадьба и рожденье,

Их единый миг соединяет.

Каковы же обликом потомки?

На отца, мыслителя похожи,

Или мать скорей напоминают?

Ни с одним из двух не сходны дети,

И ни с кем другим в них нету сходства —

Каждый наделен своей природой,

Каждому особый свойствен облик.

Но черты у всех равно прекрасны,

Свет от всех исходит и веселье,

И бессмертье всех объединяет.

Взрослыми небытие покинув,

Смело в мозг божественный взлетают,

На своем пути взрезая тучи,

Каждый, руки вытянув, стремится

За собой увлечь своих собратьев.

Стройными, прекрасными рядами

Ввысь летят венком цветов весенних,

Паутинкой на исходе лета,

Радостно ко рту Певца стремятся,

Где, от эха сводов став сильнее,

Языком колеблемые мощным,

Разом вырываются на волю.

Вот что у Певца внутри таится,

Вот куда, закрыв глаза, он смотрит;

Смотрит — но и чувствует, и дышит

Жизнью этих образов безличной,

Сам живя в одних своих твореньях —

Вот удел поэтов настоящих.

А созданьиц светлых рой звучащий

Над долиной темною порхает,

Светятся материей эфирной,

Друг от друга отличаясь цветом.

2

А напротив, над долиной темной,

Где стеною высятся утесы,

На скамье из камня Великанша,

Подперев скалу плечом, воссела

И сложила руки на коленях.

Смотрит на Певца через долину

Долгим взглядом глаз своих прекрасных

Так в лицо любимым только смотрят.

С пением летя через долину,

Звуки ловят взор ее чудесный,

И на свет, влекущий их, стремятся.

Так, на две колонны разделившись,

Сквозь ресницы стройно маршируют,

А ресницы, как рыбачьи верши,

Всех принять готовы благосклонно.

Но лишь стоит жертвам этой ловли

Сквозь маяк полночный свой увидеть

Там внизу огни ужасной бездны,

Как, сомненьем мучимы и страхом,

Побледнев, кидаются обратно.

Но ресницы пресекают бегство,

А нутро чудовищное тут же

Всасывать в себя их начинает.

Неизбежно то, чего желали,

И уж больше не хотят, да поздно.

Вглубь несет их нервами глазными,

Увлекая дальше по сетчатке,

Словно по мостам, в гигантский череп;

С ужасом на ад, внизу лежащий,

Смотрят: вместо внутренностей мягких

Груды камня и железа видят;

Вместо красной животворной крови

Катят по артериям и венам

Бурным оглушительным потоком

Дикие валы огня и пара,

Мощным сердцем вновь и вновь гонимы.

Но откуда это в мощном сердце?

Мощное полно любовью сердце,

К дивному Певцу любовью нежной —

Нежною глубоким мягким чувством,

Сильною божественным составом —

Не порвать ее тончайших нитей, —

Сильною своей великой массой —

Ширится она с биеньем сердца.

Ей бы хлынуть паводком могучим

И, в пещерах закипев сердечных,

Сквозь покровы чуждые прорваться —

Только сердце нежное сдавили

Внутренности всей железной мощью,

Сжав кольцо своих объятий адских.

Не дают любви разлиться вольно,

Мощное само стесняют сердце;

Но и в глубине сердечной также

Враг любви живет наипервейший:

Женщины строптивое Упрямство,

Вызванное гордым Самомненьем.

Самомненье гордое твердит ей:

«Мощная, прекрасная Сивилла,

Девы нет тебе на свете равной.

Как же ты себе забыла цену

И свое достоинство презрела?

Посмотри: оно трусливо тает,

Растеклось оно тоской любовной,

Без стыда предав твою свободу.

Не связав себя обетом брачным,

Стала ты бесправною рабыней!»

Речь держав такую, Самомненье

На Упрямство злобно зашипело:

«Страж ленивый, долго спать собрался?

Иль не видишь — враг перед тобою?

Ну же, встань, хватайся за оружье,

Уничтожь мне склизкого дракона!»

И Упрямство, спавшее у входа, -

Тут же резво на ноги вскочило,

В бой оружье острое готовит.

Топает сперва ногой железной —

Сердце в страхе громко закричало, —

Вслед за тем хватает алебарду,

Алебарду — но не для укола,

И не для броска — есть в древке желоб,

Нож подвижный вставлен в этот желоб,

При ударе тою алебардой

Вылетало лезвие со звоном;

Если страж выдергивал оружье,

Снова острие входило в ножны,

Закрепляясь медною цепочкой.

Цель когда же вдалеке он видел,

Нож свой из-за пояса доставши,

Тело гибким отклонял движеньем,

Поднимал оружье вровень с глазом,

Целился короткое мгновенье,

Обратив к себе концом разящим,

А потом клинок, блеснув на солнце,

Непрерывно в воздухе вращаясь,

В путь к далекой устремлялся цели,

Чтобы в ней засесть по рукоятку.

Сердце же, затравленное смертью,

Изнутри язвимо и снаружи,

Закипев, ключом бурлит горячим,

Тянет вширь божественные мышцы,

Поджигает мертвое железо

И, очаг свой плавя под собою,

Тщетно ищет выхода наружу.

Вот: один проход открылся узкий,

К мозгу по артерии ведущий.

Как из-под земли источник рвется,

Так поток любви взрывает клапан,

Мчится с шумом ввысь, взмывает к мозгу,

Увлекая вверх с собою шлаки —

Дикая, клокочущая лава.

Между тем в мозгу томились звуки,

Что слетели с уст Певца слепого,

Женщине в глаза вошли и ждали

На двойном мосту у перекрестка.

Сбились в кучу там, дрожа от страха,

Тесно жались все один к другому,

Сдавленные, будто сельди в бочке;

Каждый думал, где б ему укрыться.

Тут любви поток, заслышав звуки,

Льстиво начал петь и умолял их:

«Отпрыски возлюбленного мужа, —

Милые черты узнал