Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

Умом Янгред и сам понимал: домыслов мало, хорошим их не встретят. Но чутье, и так растревоженное радостью Лисенка, завыло в голос от одного взгляда на изящные кувшины и глянцевые бока фруктов. Все так идеально выглядело. Пахло. Манило: «Угощайтесь, не отказывайте себе ни в чем». Накатила на несколько мгновений паника: а ну как все же надумывает? А ну как все неловко, но от души, без зла? Но тут он вспомнил слово, одно-единственное слово, брошенное бедной вдовой напоследок.

«Прощайте».

А потом еще несколько, и на площади-то его настороживших.

«Вряд ли это займет много времени».

Картинка сложилась. Появление иноземных кораблей стало понятнее. Тут что-то планировалось, а гости помешали. Договорилась ли Имшин с земляками или действовала сама, она вряд ли желала воевать за царя. Зато сами обстоятельства – Смута, невозможность Хинсдро контролировать наместников и вовремя получать сведения – были ей на руку. Ну недосчитается Острара города! Даже отбить не сможет, нет сил. Просто. Очевидно. И – да, по всему выходило, что он, Янгред, – тоже плохой гонец. Довесок к Хельмо, голова которого просто не могла остаться на плечах. Вот только Янгред свою голову любил и не планировал пока с ней расставаться. Поэтому, когда Хайранг, убедившись, что Хельмо не вернется, ожидаемо взорвался, он был готов обороняться. Пусть и стало на душе куда поганее, чем Янгред ожидал.

– Ты сошел с ума! – Не возглас, шипение. Хайранг ощерился, втянул голову в плечи и впрямь напоминал рассерженную лису, которой прищемили хвост. – Ты трижды безумец!

– Много. – Собравшись, Янгред поднял брови, мол: «Ну-ну, покричи еще», и обернулся. В городе пока было тихо. – Когда это я трижды себя выдал? Я вроде неплохо скрываюсь.

Остроумие не оценили. У Хайранга даже волосы местами встали дыбом.

– Когда попрал здешние обычаи на пустом месте, – продолжил он нервным шепотом, загибая первый палец. – Когда решил, что мальчик меня убьет, и поднял меч. – Он загнул и второй худой палец, пересеченный шрамом. – И, наконец, сейчас, когда дал ему уехать! – Он сжал кулак и смешно – это всегда выглядело смешно – потряс им. – Ты…

Ну надо же. И его-то Хельмо очаровал, и он-то на его стороне.

– Он не мальчик. – Слова вырвались, прежде чем Янгред отдал себе в них отчет, и Хайранг осекся. – Он главнокомандующий армией, и я уже убедился, что не просто так. Но он в большой беде как раз из-за этих самых обычаев. И я понимаю его ярость.

Хайранг помедлил, но не решился спорить, зато продолжал напирать:

– Понимаешь? Ну так и чудесно! Тогда ты должен…

– Нет, я за ним не поеду, – сухо оборвал Янгред. – Мне и так есть чем заняться. А он проветрит голову и вернется. Именно потому, что он не мальчик.

Он не был уверен, но чувствовал, примерно так же, как подвох с тележками, и хотел надеяться. Последний пойманный взгляд Хельмо на самом деле сводил его с ума: там было такое, что слишком много вспоминалось горького. Будто посмотрело само прошлое – один маленький бастард, которого бросили в плену, а потом обозвали пажом.

– Тогда поеду я, нельзя так. – Хайранг шагнул в сторону.

Янгред, не церемонясь, ухватил его за предплечье.

– Нет. Ты будешь делать то, что я скажу. Поверь, у тебя тоже есть дела.

Хайранг, поджав губы, высвободился, глянул так, что во второй раз хватать расхотелось. Да, все как в детстве: и тогда его легко было выбить из колеи парой резких или снисходительных фраз, но стоило ему в колею вернуться – берегись.

– Да? Ну расскажи, – прозвучало с угрозой. Он был более тощим, но дрался не хуже и, казалось, как раз об этом вспомнил. Янгред поспешил воззвать к его разуму, но провоцировать новыми остротами побоялся. Приложил палец к губам и ровно, просто сказал очевидное:

– О пустом месте речи нет. Еда отравлена, друг мой. Отравлена до последней виноградины, и нас ждут неприятности, если мы…

– Доказательства, – перебил Хайранг устало.

– Что?.. – Янгред облизнул губы, но тут же заставил себя не обращать внимания на злой тон, каким убеждают детей, что монстр из вулкана не вылезет. Ну конечно. Время безоговорочного доверия прошло много лет назад, а ставки слишком высоки.

– Судя по тому, что я знаю об этом народе, он очень радушен, и мне непонятно, с чего ты встал на рога, – все же продолжил Хайранг. – Осторожность разумна, но давай помнить: угощает тебя не Лусиль Луноликая. Сейчас я тебе… – Хайранг потянулся к повозке, нацеливаясь на красивую виноградную гроздь, но Янгред ударил его по руке. Этого Хайранг уже не выдержал, рыкнул: – Да что с тобой? Мне поднять с командованием вопрос о твоем здоровье? Ты хоть понимаешь, что ты…

Янгред выругался, встал так, чтобы закрыть горку фруктов, и ненадолго зажмурился. Уверенность не отпускала его, но снова он ясно осознавал: а действительно? Что могло хоть косвенно подтвердить его подозрения, кроме пары фраз; чем он мог подкрепить поступки? Если разобраться, в глазах Хельмо и Хайранга он выглядел дико, и существовала крошечная, но вероятность, что он… не прав? Янгред глянул на лошадь, которую недавно угостил яблоком. Та смотрела на него, казалось, с издевкой. И не дохла.

– Хорошо, – медленно начал Янгред. – Ладно, Лисенок… у меня нет прямых доказательств. Согласись, если бы они были, я бы не довел до такого с Хельмо. Но…

Хайранг хоть слушал – не уходил, не покушался на тележки. Может, все-таки вспомнил, что в детстве Янгред почти не ошибался. Ни в чем, кроме любви к отцу.

– Я почувствовал неладное в том, как с нами общались, – вздохнув, сказал Янгред. – Я видел довольно людей и обычно понимаю, когда они мне рады, а когда я им мешаю. К тому же порт правда забит чужими кораблями, и многие отлично вооружены. Но пригнали их не чтобы помогать нам воевать.

Звучало слабо. Хайранг тоже вздохнул; казалось, он хочет провалиться сквозь землю; Янгред ждал, что он опять зарычит, или не зарычит, но обдаст таким холодом, что жить расхочется. Столько стоило детское бегство. Но терпения Лисенку было все еще не занимать, и он лишь замученно спросил:

– Ты же понимаешь, какова цена вероятности, что сейчас ты ошибся? Вся дипломатия, все надежды твоих братьев. Да и оскорбишь инадцев – слаженно воевать не выйдет.

– Понимаю, – собравшись, отозвался Янгред и, опять повинуясь, скорее, чутью, положил руки ему на плечи. – Лисенок… – Хайранг хотя бы не отпрянул. – Я также понимаю, какова цена вероятности, что я прав. А ты?..

Хайранг отвел взгляд. Он не ответил, но наконец едва уловимо кивнул, тоже покосился на лошадь и,