Неврозы. Теория и терапия - Виктор Эмиль Франкл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так это работать не может. Игнорировать что-то (то есть осуществить необходимую дерефлексию) я могу, только если буду действовать, не замечая это «что-то», существуя для чего-то другого. Здесь психотерапия переходит в логотерапию, в экзистенциальный анализ, суть которых в определенной мере и состоит в том, чтобы направить человека и призвать его к конкретному смыслу его личного бытия (который сначала нужно высветить с помощью анализа).
Человек находится здесь не для того, чтобы наблюдать самого себя или отражать себя; он здесь, чтобы предаться чему-то, отдать себя, подарить в любви и познании. Но в конечном счете всякое познание и любовь сводятся к одному, и истинность этого доказывает существование слова на древнем иврите, которое в одном слове объединяет эти два понятия.
Задача духа не заключается в том, чтобы наблюдать за собой или размышлять о себе. Быть сфокусированным и направленным на что-то или на кого-то, будь то работа или человек, идея или личность, – это сущность человеческого существа. Только в той мере, в какой мы интенциональны, – мы экзистенциальны; только в той мере, в какой человек духовно находится с чем-то или с кем-то, – только в этой мере человек является самим собой.
Эту данность, этот основной закон бытия мы должны плодотворно использовать и в терапии. Именно тревожный невротик, находящийся в порочном круге своих мыслей, крутящихся вокруг его страха, в конечном счете может быть вырван из него лишь тогда и лишь в той мере, в которой он не только научится отводить свое внимание от симптома, но и поймет, что значит существовать ради чего-то. Чем больше больной будет уделять внимания тому, что может наполнить его жизнь смыслом и ценностью, тем менее значимой станет его собственная личность, и его личные беды отойдут на задний план его восприятия. Именно поэтому часто бывает так, что сначала нужно постараться отвлечь внимание от симптома, то есть внутренне отдаться какой-то задаче, реализация которой требуется именно от этой личности и подготовлена для нее. Это гораздо важнее, чем исследовать комплексы и конфликты, пытаясь убрать сам симптом. Мы освобождаемся от страха не через самонаблюдение и тем более не через самолюбование, не через вращение наших мыслей вокруг этого страха, а через самоотречение, предоставление себя чему-то и самоотдачу вещи, которая этого достойна. Это тайна всякой самоорганизации, и лучше всех, пожалуй, выразил это Карл Ясперс, говоря о человеке следующее: «Он становится человеком благодаря самоотдаче» и «Человек является человеком благодаря тому, что он сделал своим»[216].
Итак, нам известно четыре главных вида установки.
1. Вредная пассивность: бегство тревожного невротика от его приступов страха.
2. Вредная активность:
• борьба невротика с навязчивыми мыслями;
• форсированная интенция сексуального удовольствия, к которой присоединяется
• форсированная рефлексия сексуального акта (второе не менее патогенно, чем первое).
3. Полезная пассивность: игнорирование (дерефлексия!), даже ироничное отношение к симптому (парадоксальная интенция!).
4. Полезная активность: действовать, не замечая симптом; существовать, будучи направленным на что-то. Симптоматика многих неврозов складывается в конечном счете из психических наслоений в духовном вакууме вследствие смысловой пустоты конкретного бытия.
5.2.2. КЛИНИКА ГИПЕРРЕФЛЕКСИИ И МЕТОД ДЕРЕФЛЕКСИИ
У фройляйн Б. (Неврологическая поликлиника) навязчивое наблюдение за процессом глотания. Она чувствует себя неуверенно, со страхом ждет, что может поперхнуться, даже задохнуться. Навязчивое наблюдение и страх ожидания мешают ей при приеме пищи настолько, что со временем она теряет вес. Во время терапии пациентку учат дерефлексии. Ей дают следующий ключ: «Мне не нужно наблюдать за глотанием уже потому, что мне не нужно глотать, ведь глотаю не я, оно само глотается».
Аналогичный случай.
Имгард Б., 21 год, несколько лет назад проглотила фасолевое волокно. После этого знакомые пригласили ее на обед, во время которого она разволновалась и почувствовала, что у нее сдавило горло. После еды ее стало тошнить. На следующий день на нее напал страх ожидания, она боялась, что приступ тошноты и рвотного позыва повторится. Из страха ожидания она начала наблюдать за рефлекторным глотанием и пытаться форсированно думать о нем, «глотать осознанно», как она выразилась. Терапия включала дерефлексию c использованием аутогенного тренинга (Шульц). Вскоре пациентка снова начала доверять неосознанному гарантированному процессу глотания; в следующий раз она сообщила, что снова может принимать пищу без каких-либо трудностей.
Август Б., 21 год. Пациента лечила доктор Нибауэр. Она же составила историю его болезни. Пациент всегда был примерным учеником, лучшим в классе. Хотел преуспевать и быть совершенным во всем. После сдачи экзаменов стал бухгалтером, но вскоре стал замечать, что его почерк неразборчив. Начальник часто обращал на это внимание. Август пытался писать лучше. Посвятил все свое время тому, чтобы «научиться красиво писать». Пробовал перенять почерк друга. В итоге перестал понимать, как и какими буквами писать. Постоянно останавливался при письме: «Какую букву писать – ту или эту?» Со временем не смог писать, если кто-то за ним наблюдал. Появился страх, что за ним наблюдают. Страх перед страхом. Окончательно бросил работу, потому что не мог писать, когда на него смотрели, концентрировался только на почерке. Парадоксальная интенция: «Сейчас я ему тут накалякаю, я ведь только для этого и пишу, чтобы 30 раз застрять на слове». Углубление парадоксальной интенции через формирование формул намерений с помощью аутогенного тренинга. Спустя три недели пребывания в клинике пациент полностью выздоровел, даже смог «что-то накалякать» перед врачами и сестрами во время своего визита.
Мы видим: невротик с навязчивостью хочет все сделать сознательно и целенаправленно, тогда все выглядит сделанным и желанным, а не незаконченным и расплывчатым. Однако со времен Шеллинга мы знаем, что «самая благородная деятельность человека та, которая сама себя не знает». Или, говоря иначе, это деяние, которое не знает о себе, не осознает себя. Со времен Ницше мы знаем, что «всякое совершенное деяние осуществляется как раз таки без участия сознания и воли».
Мы знаем и признаём не только инстинктивное бессознательное, но и духовное бессознательное, и в этой области находится также то, что связано с восприятием человека через чувства (в отличие от интеллектуальной стороны). Чувство может быть гораздо точнее самого острого ума.
Из всего этого становится ясно, насколько необходимо в случаях невроза навязчивости воспитание доверия по отношению к бессознательному, доверия к бессознательной духовности, к когнитивному и децизивному превосходству сферы эмоций и чувств человека по отношению к сфере разума и сознания. Иными словами, доверие к не поддающейся рефлексии духовности – это то, чему мы учим невротика с навязчивостью, что в нем воспитываем и помогаем ему вернуть.
Нам известен случай, когда пациент в такой мере наблюдал за своими мыслями и речью, что стал бояться, будто это навязчивое наблюдение может привести к тому, что он не сможет следить за своей мыслью во время разговора. Возник страх ожидания, который препятствовал его профессиональной деятельности. Пациента удалось вылечить за несколько сеансов, и он смог среди прочего свободно выступить перед иностранным послом. В основе его навязчивого наблюдения лежал страх потери самоконтроля, страх того, что он потеряет власть над собой, в результате он не мог отпустить себя и довериться бессознательному.
В языке заложена мудрость, и в нем в концентрированной форме хранится дух человечества. Язык в своей мудрости говорит нам, что человек «проваливается» в сон. Точно так же мы должны позволить себе «провалиться» и в бессознательное, которое сопровождает сон[217].
Расстройства сна
Что может поделать врач (а на самом деле сам пациент) с тревожным ожиданием бессонной ночи, которое прогоняет сон? Такой страх может превратиться в так называемый постельный страх. Весь день человек с расстройством сна уставший.
