За день до послезавтра - Сергей Анисимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Неважно.
– Да. Как и почти все в этой жизни.
Парень развернулся и, не произнеся больше ни единого слова, пошел куда-то по своим делам. На недостаточно освещенной улице его фигура почти сразу же превратилась в бесформенный черный силуэт, но то, что ему в своей курточке холодно, – это было видно невооруженным глазом еще секунд двадцать.
Теперь уже сам Николай стоял на месте в состоянии «оцепенеть от изумления». Тон и слова парня настолько точно совпали с его собственным стилем и манерой общения, что его буквально передернуло. Это было как увидеть себя в зеркале в каком-то темном коридоре: причем увидеть чужим, неправильным – с чужим лицом, в незнакомой одежде. Так бывает во сне, конечно, но ему сны вообще снились очень редко. То ли недостаток фантазии, то ли избыток впечатлений в реальной жизни.
– Привет, – сказал он сам себе вслух, хотя и вполголоса, чтобы не шокировать изредка попадающих еще в поле зрения прохожих. – Приехал. Глюки встречают на улице и зовут за собой. Куда, интересно?
Подумав с секунду над собственным вопросом, он двинулся за парнем, но тот, как оказалось, уже куда-то свернул: или в один из подъездов в ближайших нескольких домах, или в открывающийся на очередную номерную «линию» Васильевского острова провал двора. Это снова заставило Николая остановится, но в этот раз ему хватило буквально секунды, чтобы заставить себя улыбнуться и двинуться дальше. Произошедший эпизод, приди ему в голову фантазия описать таковой на бумаге, заставил бы любого психолога прыгать от радости. Старина Фрейд вывел бы из его размышлений и мгновенных смазанных интерпретаций такой клубок, что грядущим поколениям студентов осталось бы только удивленно хрюкать, зазубривая формулировки. К счастью, Николай считал психологию (за редкими исключениями, вроде прикладной криминальной) лженаукой, а графоманией сроду не баловался. В результате его диагноз оказался нераскрытым и должен будет умереть вместе с ним…
Шагая, последней мысли он улыбнулся совсем уже спокойно. Парень отлично подошел бы «Юркам», – такое впечатление почему-то создалось у него за секунду. Но не сложилось и вряд ли теперь сложится. Дважды встретить одного и того же человека вне привычного круга общения было в Петербурге проблематично. Здесь проживает 4,5 миллиона человек – как во всей Норвегии. С пригородами Питер превосходил по населению Финляндию, а со всей Ленинградской областью почти дотягивал до Швеции. Впрочем, и в Швеции, и в Петербурге последние годы наблюдался какой-то безумный всплеск рождаемости. Во всяком случае, выбравшие десяток лет назад акушерский поток однокурсники приходили на до сих пор относительно регулярные встречи с друзьями, едва волоча ноги от усталости, а ездили уже почти сплошь на «Ауди». Забавно, правда? Зайдешь в Сеть или найдешь по старому, но отлично принимающему далекие станции всеволновому «Суперу»-JVC какой-нибудь политический комментарий на злобу дня на выученном в свое время языке – так в России народ сплошь с подвыванием стонет под гнетом тирании. И только и ждет парламентских выборов (сфальсифицированных, несомненно, уже сейчас, за год до их фактического проведения), чтобы наконец-то выразить свою волю клике Путина и Медведева, образно выражаясь, зажимающей ему, народу, разинутый в гневе рот. А выключишь компьютер и выйдешь на улицу пораньше – сплошной детский визг и карабкающиеся на коляски-«зонтики» соплюшки в комбинезончиках «с ушками», – как теперь модно. Рожать стали по второму, по третьему разу, – как было нормально лет двадцать назад, и как совсем перестали поступать в дни, когда демократия в обновленной России продвигалась вперед буквально семимильными шагами. Под аккомпанемент пляшущего вприсядку алкоголика, списывающего соседям столько долгов, сколько у них хватает совести попросить, ага. Ругают правительство и президента лично? Да, причем еще как! Посидите в любом дворе у качелей, послушайте. Пособия маленькие, получить их – все ноги сотрешь за бумажками. В поликлиниках бардак – пока выстоишь с малышом на прививку, сто вирусов подхватишь в этой толпе. И в «четверть миллиона за второго» никто не верит: давали бы по-настоящему – так давали бы сразу. И лучше бы индексировали по городам, а то в Петербурге цены на жилье так вверх пошли, что этих денег и на четвертинку комнаты не хватит – половичок подстелить. Опять за неполный квартал плюс 20% за тот же метраж, причем не в каком-нибудь центре, а в самых ходовых районах: в Озерках, на «Просвете», на Ржевке. А все почему? Потому что зарплаты кое у кого такие стали, что…
Ну и так далее: на любые темы вразбивку, и на многие часы подряд, пока малышня сосредоточенно тыкает лопатками в снег или совочками в песок – в зависимости от сезона. Правительство не любит никто: ни либеральная творческая интеллигенция, которая никогда не простит Путину Бабицкого, ни средний класс, которому не дают развернуться. Ни тем более «белые воротнички», клянущие невыносимую, дикую коррупцию, бардак с налогами и безумные, сравнимые разве что с Нигерией требования разрешений на любую имеющую отношение к бизнесу мелочь. Все это было чистой правдой. В стране был бардак, в стране воровали по-черному, но при этом индекс рождаемости уверенно полз вверх: Россия несомненно начинала выкарабкиваться. Странно, что на этот индекс, да и на пару других интересных любому медику показателей не обращал внимания ни один «независимый эксперт», так любящий порассуждать о невыносимости запрета на свободу слова для любого истинно свободного человека.
Вообще это было даже интересно – задуматься на секунду над одной, почти произвольно, в ходе вяло текущих размышлений небольшой темой. О вопиющем положении дел со свободой слова в современной России говорят все, кому не лень. Причем среди лидеров в продвижении этого тезиса в широкие массы обнаруживаются отнюдь не только Би-би-си, Си-эн-эн и Евровидение со всеми их клонами большей или меньшей популярности. Об этом говорят и отечественные «информационные ресурсы» – от окончательно потерявшей связь с реальностью «Независимой Газеты» («В Москве +30° и солнечно? Видите – на это у них деньги есть!») до стремительно набравшей популярность за какие-то три-четыре года «Газеты. Ру». Возражений не было ни у кого из тех, кто имел право выносить суждения – выше Центрально-Африканской Республики стоит Россия в рейтинге государств «по свободе слова» или за последний год она спустилась еще ниже. Мысль о том, что любая настоящая тирания ведет себя со своими журналистами «немножко иначе», не приходила почему-то в голову никому. Представьте себе настоящего, несомненного тирана – из тех, имена которых знакомы всем. Гитлер, Пол-Пот, даже Сталин, в конце концов. Представили себе, как Анна Политковская гордо получает в Хельсинки премию за то, что так смело его обличает, а затем возвращается в Москву и принимает очередные знаки поклонения от профессиональных диссидентов-«восьмидесятников», так и не нашедших себе места в жизни после разгрома карательной психиатрии? Правда ведь, это сюрреализм? Или Валерия Новодворская, задвинув глубоко в глубь себя рвущийся из недр души лозунг «Дайте же денег, суки!», сообщает миру из расположенной в центре столичного русского города благоустроенной квартиры с удобствами, что организовываемая Иосифом Виссарионовичем спартакиада с футболом, легкой атлетикой и офицерским пятиборьем есть не что иное, как безуспешная, возмутительная в своей бесполезности попытка отвлечь народ и то же мировое сообщество от собственных кровавых преступлений. Которые (если вы еще не забыли) «скоро переполнят»… Что было бы с ними через час после такого заявления? Догадайтесь – это нетрудно, потому как Сталин был без всяких оговорок тиран. Но в наши дни тезис проходит «на ура». Как же можно не верить, если они, эти журналисты и борцы, сами русские? Кто же не знает все это, если они сами так говорят? Убийство Политковской стало только очередным доказательством того же, и в то, что его совершили чеченцы, не поверил ни один здравомыслящий человек. И без доказательств было понятно, что это Путин, и только не вполне ясно, почему у него заняло так много времени отдать приказ уничтожить ее. И почему это сделано в подъезде, а не на Лобном месте на Красной площади, при помощи ржавой от кровищ-щ-щи секиры…
Все это было очень скучно. От попыток вести рассуждения в такой плоскости пропадал аппетит, снижался уровень иммунитета, и вообще в отпуск куда-нибудь на море начинало хотеться сильнее, чем обычно. Именно поэтому подавляющее большинство российского населения обрывало такие мысли в самом начале и глушило разговоры на эту тему в зародыше. Исключения, разумеется, были – как они есть всегда. Но так выходило, что люди, с удовольствием и много говорящие о всемирном заговоре против России и о грозящем ей вторжении, почему-то оказывались удивительно, странно похожи на тех же выпущенных из профильных медучреждений «восьмидесятников». Жирные длинные волосы, блестящие от увлеченности глаза, одежда, едва-едва уступающая по эпатажности униформе «готов»… Общаться с такими людьми любому нормальному человеку было настолько неприятно, что это оказывалось просто еще одним доказательством того, что все это бред. В конце концов, почти такие же группы людей боролись против психотропного оружия, гомосексуализма или за выдвижение обвинения покойному Густаву VI Адольфу, med Guds Nåde Sveriges, Götes och Wendes Konung[16], в политических убийствах. Есть и такие.