Смерть и креативный директор - Рина Осинкина

– Примерно так. Я выразила сожаление, что ее жалоба принята не будет, поскольку ничем материальным не подтверждена. А по поводу пропавших ножниц, посоветовала искать лучше, и вещь непременно отыщется.

– В результате она озлилась и сказала, что все вы одним миром мазаны, и ты на их стороне.

– Как ты догадался?

Мент хмыкнул и тут же спросил:

– И кого ты решила шантажировать уликой? Заметь: шантажисты долго не живут и плохо кончают.

– Я? Шантажировать?! – возмутилась Олеся. – Коновалов, у тебя мозги только в одном направлении работают! По жизни это тебе не мешает?

– Тогда за каким фигом тебе моя старая футболка?

– Ни зачем! – почти выкрикнула она. – Я передумала!

– Передумала – что? Шантажировать? Или передумала трясти фальшивкой у кого-то перед носом, кого ты там заподозрила в убийстве, чтобы взять его на понт? Еще более глупая затея, уймись.

– Почему – глупая? – не удержавшись, спросила Олеся.

– Ну, ты точно не криминальный психолог, – сердито подытожил Коновалов. – Видишь ли, девочка, народец нынче таков, что каждый второй неврастеник. Твой фигурант может и не быть убийцей, а зубами застучит, если в его голове мысль мелькнет, что ему шьют дело. А у реального преступника может и веко не дрогнуть, поскольку зачерствел он до полного омертвения. Но действия, чтобы себя обезопасить, предпримет. Фирштейн?

– Йес, ит из, – растерянно произнесла Олеся.

– Вот и умничка, вот и молодец. Что вечером собираешься делать? Фу ты, сорвалось на автомате, извиняюсь. Хорошего вечера, короче.

Коновалов пружинисто поднялся со скамейки, завертел головой в поисках питомца. Сипло свистнул пару раз, приманивая. Плюшик подскочил, радостно виляя кочерыжкой хвоста.

– Ну, ты как, все дела переделал? – спросил его хозяин, цепляя к ошейнику поводок. – Тогда домой. Кстати, что-то я не понял.

С последней фразой он уже к Звягиной обратился.

– Вроде бы ты заверяла, что публику смешить не станешь, и никаких самодеятельных расследований не будешь затевать. Передумала? Или с самого начала врала?

Олесю покоробило хамское словечко «врала», но она воздержалась от замечаний. Она ему не мамка, чтобы воспитывать. Тем более поздно уже. Поэтому она самым размеренным тоном проговорила:

– Никаких расследований. Если я и задумалась насчет мистификации с футболкой, то с той же целью: разобраться с типажами. Все в оговоренных рамочках, не переживайте за своих коллег, господин майор. В вашей службе я вам не соперница.

Она тоже встала со скамейки, оправила воротник плаща, привычным движением повесила сумочку на плечо. Сообщила, глядя в пространство:

– Время после обеда у меня свободно. Передай, пожалуйста, Настасье, что может прийти, если ей задали что-то на выходные. Или если что-то недоделано из домашки.

– А если не задали, то, значит, прийти не может? – криво усмехнулся Максим.

– Дурак, – сказала сердито она и, развернувшись, направилась к подъезду.

«Почему это я дурак?» – обиженно подумал Максим, однако несколько сконфуженный.

«И почему он такой придурок?! – возмущенно думала Олеся, однако слегка собственной грубостью пристыженная. – Да ну его. Проехали. Нечем разве мне голову занять, как только о всяких ментах думать?»

Конечно, она покривила душой, уверив Максима, что не собирается устраивать ловушку для убийцы. Еще как собирается. Потому что, кроме нее, некому. Кляузу михеевской экономки насчет пятен крови на футболке никто в полиции рассматривать не будет, Олеся искренне в этом была убеждена. Придется ей действовать самой, прибегнув к приему, который не из перечня инструментов официальных лиц.

Идея в ее голове возникла стремительно, буквально с первых минут телефонного разговора с Сергевной. Та еще не закончила высказывать негодование в адрес полицейских чинов, а в уме Олеси уже рисовалась живая картинка: преступник, пока для нее безликий, совершив убийство, в панике мечется по кастелянской в поисках, чем бы ему оттереть окровавленные руки. Перед ним вешалка с отглаженным бельем, и он срывает с плечиков первую попавшуюся вещь. Орудие убийства он, конечно, тоже протер. А потом, прежде чем покинуть место преступления, чтобы, метнувшись в зимний сад, спрятать камень под пальмой, запихивает окровавленную футболку в стиральную машину – гениальный ход, не в карман же совать, не в окно выбрасывать!

Версия, что именно камень и есть орудие убийства, достаточно красива сама по себе, но, если к теоретическим на этот счет рассуждениям Звягина приложит практические выводы, сообщив, кто орудием воспользовался, ее заявление следователю будет значительно весомее.

Хотя имеются трудности.

Просто и легко с такими делами могли разбираться сыщики из книг. Ниро Вульф, например. Велит своему ассистенту и секретарю Арчи Гудвину доставить к нему в кабинет всех участников расследуемого преступления, и тот доставит. И они, как миленькие, явятся в нужный час и усядутся двумя рядами в креслах и на стульях, послушно отвечая на предложенные вопросы, путаясь в показаниях и топя друг друга. И ведь никого из них мысль не посещала ослушаться и не прийти, послав куда подальше Гудвина вместе с его патроном, хоть бы даже и знаменитым сыщиком.

То ли дело сейчас. Может, у лицензированных частных детективов имеются какие-то рычаги воздействия на упертых фигурантов, может быть – Олесе об этом ничего не известно. Зато ей известно, что лично у нее никаких таких рычагов нет, как и нет полномочий. Значит, потребуется подключать хитрость и изворотливость, но в этом она не была сильна. Значит, придется учиться. Так сказать, в полевых условиях.

Ответных действий изобличенного – в перспективе – убийцы, которыми стращал ее майор, она не боялась: каждую из своих акций Олеся проведет в светлое время суток, когда на лестничных клетках и в лифтах, в вестибюлях бизнес-центров или холлах жилых домов будет спонтанно перемещаться местный люд. В таких условиях вынести свеженький труп из своих апартаментов с целью от него избавиться у преступника не получится, он и не возьмется – не полный же он кретин.

Значит, убивать ее сразу он не станет. Угрозы, может, с его стороны будут, или попытки подкупа, или слежка в перспективе, но все это ерунда и пустые преступника хлопоты, поскольку Звягина прямым ходом отправится на Петровку, чтобы донести до следствия его имя. Она добьется, чтобы ее принял хоть кто-то, и внятно ему объяснит, что информацию непременно нужно передать по назначению, и передадут, она уверена.

Начальница в отпуске, а никому другому в рекламном агентстве Звягина не подчиняется. Поэтому завтра же она нанесет визит Ирине Беркутовой. Далее по списку: юрист Валяев, вдовец Турчин, повар Николя. На семейную пару Хохловых тратить время не нужно, у них безупречное алиби. А вот кто-то из этих четверых – преступник.

С другой стороны, Валяева с Турчиным