Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями - Захар Прилепин

Группу считают «правой», что, очевидно, раздражает Бледного.

Во-первых, он высказывается в том смысле, что все эти разделения на левый-правый задуманы для того, чтоб делить и дурить людей. Во-вторых, в своем ЖЖ Бледный периодически предлагает всем любителям покидать «зиги» идти лесом как можно дальше.

Помню, после одного из концертов к Бледному подошел нетрезвый характерный типаж и начал без должного уважения задвигать: «Андрей, тебе пора определиться – с нами ты или нет! Определяйся, короче».

«Это ты меня будешь определять?» – спросил Бледный и уронил типажа даже не ударом кулака, а просто положив ладонь ему на лицо и резко выпрямив руку.

Но, с другой стороны, это ж Бледный спокойно сформулировал: «Больше русских детей – ведь было бы странно, / Если б я переживал о демографии Таджикистана». У нас такие вещи сразу идут по разряду самого пещерного национализма. Дикие времена, дикие люди.

«Будь белым – будь самим собой!» – давно заявили Ант и Бледный, делая ставку на русский рэп и русский смысл, а не обезьяне подражательство.

Правильная ставка. В конце концов, русские иконописцы учились у греков, а свои книги мы издаем на бумаге, придуманной китайцами. И что теперь?

Отныне рэп – национальная русская музыка. Это нормально.

Поэт и Кº

Иван Волков

Стихи для бедных

(М. : Воймега, 2011)

Волкова я впервые увидел в Липках – есть такой приют для более-менее молодых писателей и поэтов.

Волков тихо сидел за столиком в баре, иногда наливал себе водки из принесенной с собой бутылки, которую держал где-то возле ноги в пакете. Пил без закуски, никому не предлагал – желающих там всегда человек триста ходит вокруг, всех не угостишь. Но если просили – наливал. Чуток.

Создалось твердое ощущение, что это никакой не понт. Просто сидел и мирно пил, совершенно не светился. Было видно, что он делает это периодически и, в общем, умеет это делать.

Уже потом я почитал стихи Волкова.

Давайте я еще раз примерно в том же виде повторю вышеизложенную фразу.

Итак, прочел стихи Волкова.

Сразу возникло ощущение, что это никакой не понт. Было видно, что он делает это периодически и, в общем, умеет это делать.

Я как-то для себя заметил, что сейчас пишут очень мало прозы, которую можно дать почитать маме, и очень мало стихов, которые хочется выучить наизусть.

Хотя отличной прозы сейчас очень много и настоящих, высокой пробы поэтов тоже наберется добрая дюжина.

Но просит мама почитать хорошую книжку, и думаешь: ох, этого маньяка точно не дам, и этот ее огорчит, а у этого вообще кошмар на душе творится, да и этот мой коллега совсем больной на голову… Ну, и сам я, мягко говоря… В общем, перечитайте, мама, «Тихий Дон» лучше.

Или читаешь поэтическую книжку и думаешь: ах, какой мастер, ох, как рифмует. Или наоборот: ах, какой мастер, даже рифма ему не нужна. Но чтоб мне захотелось с этими стихами жить – такое редко случается.

А у Волкова я прочел и сразу что-то запомнил, зазубрил, хожу теперь с этим: «Подари мне губную гармошку: / Я когда-нибудь для куражу / Перед тем, как звонить в неотложку, / Помычу на низах, погужу – / Бессловесное грубое пение / Будет лучше любой тишины, / Ибо жалость дороже презрения / И несчастие старше вины».

В связи с Волковым многие, думаю, сразу вспоминают Рыжего. Волкова, наверное, это несколько раздражает. В том числе потому, что стихи он писал и до Рыжего, и даже по годам постарше его будет, и вообще – схожесть эта вовсе не в области поэтики кроется, а в области жизни как таковой. Допустим, одному человеку попало картечью в грудь, или ампутировали руку, печень, ногу – и второму тоже, все то же самое. Значит ли, что второй первому подражает?

Писать под Рыжего пытаются многие – лично у меня по прочтении реакция чаще всего одна и та же: ну не веришь ни одному слову. Кубики те же, а домик разваливается. Так последние сто лет сто тысяч человек пытались писать под Есенина – черта с два у кого вышло.

У Волкова все давно получилось, потому что за базар отвечено, натурой оплачено и пропечатанное в книжке надиктовано былью, бытом и всем, чем полагается.

Соблазнить бы эту деву, разливающую пивоНа окраине, в дешевом и приятном кабаке,За щекой у королевы, королевы недоливаПоселиться на покое где-нибудь невдалеке.Ни в Москву, ни за границу никогда не соблазниться,Навсегда обосноваться в лучшем месте на земле,Потихонечку спиваться, забывая ваши лица.Перечитывать Лескова, Стерна, Диккенса, Рабле.

Такая, казалось бы, простая мелодия. Настоящая, как река. Сними, казалось бы, штаны с рубахой, ступи в воду – и сразу поплывешь так же красиво по воде и почти уже над водой. Но как ни поглядишь: то один растелешился, то другой – взмахнут руками, падут в реку, брызги во все стороны, шум, гам – а песни не выходит. И вот один пошел ко дну, а другой вернулся на берег, стоит, мерзнет, тело белое, неприятное. Оденься, земляк.

Я хотел бы процитировать всю книгу Волкова. Потому что он убедительней всего того, что можно сказать про него.

Вот если б я на самом деле(Клинически) сошел с ума,Мне распахнули бы постелиБлатные желтые дома.Мои друзья нашли бы средстваНа первый мой лечебный год,Я стал бы жить из смерти в детствоИ видеть мир наоборот.

Он не видит наоборот. Он просто видит и находит для того, чтоб сказать об этом, правильные слова.

Волков живет в Костроме. Работает тренером по шахматам в ДЮСШ. Книжка «Стихи для бедных» тоненькая, и ее, думаю, нигде не купишь, кроме как в «Фаланстере».

Не просмотрите поэта, издайте по-человечески, сделайте нормальную книжку, в твердой обложке, с фотокарточкой. Хоть что-то сделайте вовремя.

(…с кем я сейчас разговаривал?)

Вера Полозкова, Ольга Паволга

Фотосинтез

(М. : Livebook/Гаятри, 2011)

Имя Веры Полозковой знают все, кто худо-бедно слышал о современной поэзии; что касается Ольги Паволги, тут надо пояснить: она фотограф.

В этой книжке стихи чередуются с фотографиями; фотографии очень хорошие, но говорить мы все равно будем про стихи.

Маяковский как-то сказал, что он пишет в одной удачно найденной тональности два-три стихотворения, а Блок – десять или двенадцать, или даже больше.

Любопытное замечание: у Блока действительно стихи растут кустами. Они вроде бы разные, но если закрыть глаза и просто попытаться слушать их музыку, то мелодия слышна одинаковая, или даже не мелодия, а что-то такое… волна прихлынула, волна отхлынула… Сирень качается на ветру. Качается на ветру. На ветру.

Книжка «Фотосинтез» – тоже такой куст.

Полозкова будто бы пишет одно и то же стихотворение (ну, может быть, два).

Это стихотворение, нет слов, прекрасно.

Но я никак не могу понять, в чем тут загадка: некоторые стихи Полозковой не имеют ни одного повторяющегося слова, и размер у них разный, и даже сюжет ничем не схож, а я все равно никак не могу понять, чем они отличаются.

Иногда мне казалось, что это вообще поэма.

Может быть, действительно казалось?

Но посудите сами.

Мать-одиночка растит свою дочь скрипачкой,Вежливой девочкой, гнесинской недоучкой.Вот тебе новенькая кофточка, не испачкай.Вот тебе новая сумочка с крепкой ручкой.Здесь мы расстанемся. Лишнего не люблю.Навестишь каким-нибудь теплым антициклоном.Мы ели сыр, запивали его крепленым,Скидывались на новое по рублю.Это Гордон Марвел, похмельем дьявольским не щадимый.Он живет один, он съедает в сутки по лошадинойДозе транквилизаторов; зарастает густой щетиной.Страх никчемности в нем читается ощутимый.По ночам он душит его как спрут.Рассчитай меня, Миша. Ночь, как чулок с бедра,Оседает с высоток, чтобы свернуться гущейВ чашке кофе у девушки, раз в три минуты лгущейБармену за стойкой, что ей пора,И, как правило, остающейся до утра.Вот когда мы бухали, плакали или грызлись —Выделялось какое-то жизненно важное вещество.Нам казалось, что это кризис.На деле кризис —Это не страдать, не ссориться, ничего.

Вышепроцитированное могло быть одним несколько странным, но все-таки одним стихотворением – а я просто взял первую строфу у пяти стихотворений подряд. То есть можно было бы собрать и более удачный пример, но, наверное, не нужно. Можно делать, как я сейчас, тупо наугад – и результат будет тот же самый.

Притом что Полозкова не просто поэт, но очень меткий поэт, она отлично владеет стихом, рифмы ее легки, органичны и непредсказуемы, формулировки чаще всего блистательны.