Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями - Захар Прилепин

«Ответить, где ты? – спросил Виталис. – В белом гетто».

«Здесь даже солнца не видно», – констатировал Баста-Ноггано, чуть ранее разразившийся убийственным памфлетом «Демократия».

Наверное, песня «Россия моя» от Басты-Ноггано и страдает (ой как страдает) некоторой патетикой – но куда важнее, что это большое и важное слово снова вернулось в речь. Там, где оказались бессильны семья, школа и государственные идеологи, со своей правдой объявились нежданные рэперы.

Все новые слова русские они уже освоили – пришло время возвращать и осваивать старые. Большая работа для серьезных ребят.

В качестве приложения

Главные лица. Четыре портрета

Вис Виталис

Из всего рэп-движения Виталис делает едва ли не наиболее разнообразную музыку. Сам он определяет свой стиль как «рэпфанк-панк-рок». И вместе с тем надо признать, что настоящей известности Вис так и не получил. У той продукции, что он поставлял, были все шансы стать всенародным откровением – такие убойные боевики, как «Белое гетто», «Рэп это панк», «Шар голубой», «Постучать по твоей голове», просто обязаны были прозвучать в качестве национальных хитов – но, пожалуй, этого не случилось. Виталис остался вдохновенной радостью для компактного отряда ценителей.

Причина тут, на мой взгляд, проста. Виталис так или иначе ориентирован на свое поколение: семидесятых годов рождения. Оставаясь и на пороге сорока в отличной боевой форме, Вис хотел того же и от своих слушателей, в то время как они подыстаскались, подустали, разуверились и тихо пьют свое пиво. Такого всплеска драйва и такой инъекции здоровой агрессии сверстники Виталиса уже вынести не в состоянии. «Зачем это все?»

Что до молодого поколения, то они частью просто не доросли до такого музыкального и смыслового разнообразия, а частью не понимают, о чем идет речь. Послушайте «Сухарики черные» – там дан панорамный портрет целой эпохи: расстрел парламента, Чечня, прекрасное далеко, обернувшееся тоскливой пошлостью. Тот, кто лично прожил это время, себя в песне Виталиса узнавать не хочет – противно как-то. Тот, кто в 1991 году родился, – он вообще не знает, о чем речь. И знать не хочет.

В итоге Виталис держится особняком и, как может показаться со стороны, слегка озлился и на свою публику, и на публику вообще. По крайней мере, альбом “One Man Standing”, вроде бы готовый уже пару лет назад и, судя по появившимся из него релизам, обещавший стать едва ли не лучшей русской рэп-пластинкой, Вис вообще выпускать не стал.

Его можно понять: он знает, насколько точно и мощно работает, а ценителей на этот драйв куда меньше, чем должно было быть.

В любом случае Виталис – уникум. Таких у нас нет и не предвидится.

Ноггано / Баста

«Вася даже про табуретку может написать отличную песню», – сказал как-то Андрей Бледный из группы «25/17».

Самый остроумный парень в русском рэпе да и в нашей песенной истории вообще: кроме Высоцкого, у Вакуленко в этом смысле конкурентов почти нет. Юмор порой грубоватый, конечно, но какие времена – такие нравы.

Начав с битов, в которых за основу брались чужие мелодии, Баста-Ноггано вырос до оригинального мелодиста, и есть все основания подозревать, что свою «Бессаме мучо» он еще напишет.

Начав с бесхитростных, а то и просто дурных текстов, Ноггано сложился в автора, который формулирует, как никто другой. Некоторые вещи о нашем времени сказаны им так, что хоть выбивай в камне.

«Баржа на мели – поэтому непотопляема, / Мы смотрим карты, тайно мечтая о плаванье, / Сам себе на уме, сам себе пророк. / Скоро в путь – как Ной жду потоп. / А пока прячемся в двухкомнатных карцерах, / Живя на своей земле как в оккупации, / Пытаться ни к чему – эпоха двойственности…»

Если Вис Виталис определяет свой стиль как «рэп-фанк-панк-рок», то Ноггано раскачивает от песни к песни не менее широко – от «диско-панка» до «рэп-шансона», ну и старому доброму реггей тоже честь воздается.

Андрей Бледный очень прав по поводу табуретки, но, право слово, порой хотелось бы, чтоб этих табуреток Ноггано делал поменьше.

Вакуленко, судя по всему, рассуждает так: если песня нравится хоть одному человеку – она имеет право на жизнь. Даже если сам знает, что эта песня – лажа.

На сайте певца безжалостно выложены под две сотни композиций. Две трети из них можно было бы смело убить. Зато под другую треть уверенно можно плакать, смеяться, входить в запой, выходить из запоя, объясняться в любви, танцевать медленный танец на свадьбе и подниматься в атаку.

Гуф

Единственный знаменитый рэпер с двумя высшими образованьями. Единственный знаменитый рэпер, сидевший в тюрьме. За наркотики, естественно. Человек, про которого ходит самое большое количество слухов, начиная с периодических известий о его смерти и заканчивая новостями о том, что Гуф якобы принял ислам.

Картавый исполнитель с завораживающим голосом, Гуф обладает отличной способностью говорить обычные вещи так, что они превращаются в афоризмы или просто, что называется, цепляются за язык.

Гуф как автор текстов оказал большое влияние на Ноггано – в чем Ноггано сам признавался. Фирменный, без улыбки, гуфовский иронизм и его способность непринужденно ввести в текст приметы нынешнего социума – этому стоило поучиться.

Послушайте, о чем пел Баста в первом альбоме (ни одного живого слова, одни розовые трафареты), – и взгляните на то, что читают Баста и Гуф в последнем их совместном диске, и поймете, о чем речь.

Гуфа, с одной стороны, характеризует отсутствие привычной для рэперов квазигангстерской рисовки, с другой – спокойное пренебрежение к мнению слушателей. Это Гуф походя в песне «Сто строк» назвал посетителей рэп-форумов «долбоебами». Это Гуф может зачем-то сообщить про то, что у него «зарплата лежит на “Монолите”», и добавить: «Видите, я могу читать о левых раскладах, / А вы будете гонять это на своих носителях».

И действительно гоняют.

Тем более что о «левых раскладах» он читает с каждым годом все изощреннее.

«Может, я плохо читаю, но ты не слышал, как я пою. / Лови, special for you. Шучу, не буду. / Хотя могу, правда, но вряд ли будет рада эстрада. / Я лучше басов поднавалю, врублю бит на петлю / И в правом ряду затуплю пару кругов по МКАДу».

Другой вопрос, что, пронзительно описав свой реальный и трудный опыт общения с наркотическими средствами и замечательно рассказав о семейном счастии, Гуф может встать перед некоторой проблемой: о чем читать дальше. Человек он, мягко говоря, не очень политизированный – в отличие от Виталиса, которого традиционно и не без оснований считают «левым», группы «25/17», которых непрестанно обвиняют в национализме, и Ноггано, у которого, как говорится, душа болит о любой неправде.

По крайней мере, в последних своих треках Гуф непрестанно повторяет, что он никуда не денется и сказать ему еще есть чего. Значит, и самого Гуфа эта ситуация несколько занимает.

Что, собственно, тоже тема для того, чтоб поговорить какое-то время.

Впрочем, голос и манера излагать у Гуфа действительно так притягательны, что о чем бы ни читал – лишь бы читал.

«25/17» : Бледный, Ант

От Бледного исходит угроза, даже если говорит он о чем-то нежном. От Анта – ощущение покоя и доброты, даже если он настроен буйно и весело.

Каждый из них мог бы работать отдельно (да так оно и было какое-то время), но вместе парни выдают именно то, что нужно и на что все остальные просто не способны.

Бледный без Анта разрушал свое и общественное сознание, кроил ломом череп миру. Ант без Бледного ликовал так, что было ощущение: улыбка с его лица не сходит никогда. Когда слушаешь первые сольные работы Бледного, хочется спрятаться и накрыть голову подушкой. Когда слушаешь прежние проекты Анта – улыбаешься так долго, что судорога начинает сводить лицо.

Потом эти малосочетаемые люди сошлись, и получилась образцовая рэп-команда.

Бледный привнес омский (на зуб – не хуже самурайского) стоицизм, жизнью оплаченную философию жителя рабочих окраин, бескомпромиссность, самоуверенность, твердость позиции – харизму, короче. И органичную способность без страха говорить о самых неприятных и трудных вещах. И свой личный, мрачный, но остроумный артистизм.

Ант – великолепную музыкальность, мажорный лиризм, замечательное человеческое обаяние, романтизм. И органичную способность без страха говорить о самых сердечных, тихих, тайных вещах – например, о любви к матери. И опять же личный, улыбчивый, неиссякаемый, природный артистизм.

Они оба, кстати говоря, готовые претенденты на дельные актерские работы, и, по-моему, кое-какие подвижки в этом направлении уже есть.

Группу считают «правой», что, очевидно, раздражает Бледного.