Шестиклассники - Юрий Сальников

А Кнопка уже юркнул в соседнюю комнату и громко звал оттуда Лёню. В домике Возжовых ока­залось ещё две комнаты. Первая из них была тесно заставлена вещами. «Наверное, отец сделал», — по­думал Лёня, взглянув на красивый буфет и на широ­кий диван с высокой спинкой. А над столиком между двумя окнами висело Кнопкино расписание уроков в узорчатой рамке из фанеры.

— Рамку тоже отец делал?

— Нет, это я, — заулыбался Кнопка. — Вот ещё. И вот!

Он показывал рукой на тумбочку в углу и на ди­ванную полочку, и везде теперь Лёня замечал ка­кие-нибудь деревянные вещички: выпиленные рамки, вырезанные фигурки зверей. И вспомнилось, что Кнопка приносил иногда в класс этих зверушек, по­казывая ребятам, а для выставки в классе пригото­вил из узорной фанеры, словно из кружева, склеен­ный абажур настольной лампы.

Только почему-то до сих пор Лёня не обращал внимания на то, что Возжов сам такой умелец. При­вычно было лишь то, что непоседливый Кнопка так же любит побаловаться, как и Лёня. Замечаний от учи­телей на Возжова сыпалось подчас не меньше, чем на Галкина. Но Лёня уходил из школы и опять толь­ко шалил, гонял футбол или сражался с Федькой Антоновым на шпагах, а Возжов умел заняться и де­лом, да ещё каким!

— Да, — вздохнул Лёня, чувствуя, что начинает завидовать Кнопке.

— Здравствуйте! — прозвучал за спиной девичий голос.

Лёня оглянулся. Из второй комнаты, всколыхнув зелёные портьеры, вышла девушка в нарядном го­лубом платье. Она на ходу поправляла поясок, а про­ходя мимо дивана, заглянула в зеркало, провела ру­кой по пышным волосам, падающим ей прямо на плечи, и привычным жестом взяла с тумбочки белую сумку. Не задерживаясь, она направилась к выходу.

Возжов насмешливо шмыгнул носом и подтолк­нул Лёню:

— Опять на свидание торопится!

Девушка остановилась на пороге, вскинув на Кнопку сердитые глаза, а из кухни послышался стро­гий голос Бориса Леонтьевича:

— За прежнее, Олег?

Девушка скрылась. Тогда Кнопка вовсе затрясся от смеха и зашептал:

— Влюбилась, понимаешь. Каждый вечер торо­пится.

Лёня не понимал, что в этом смешного: ну, дей­ствительно влюбляются некоторые взрослые и ходят на свидания — так это их дело, и нечего хихикать. И он только спросил:

— Сестра?

— Сестра, — кивнул Кнопка.

Лёня намеревался спросить, кто ещё живет у них в домике, но не успел. Борис Леонтьевич позвал ре­бят, велел вымыть руки, усадил за стол и выложил на тарелки пышущую жаром гречневую кашу с ку­сочками мяса.

Потом он сел сам, развертывая газету.

— Видали! — воскликнул он сейчас же. — Аме­риканцы-то свой спутник не смогли запустить! Взор­вался он у них! Хвастали, хвастали, а мы их обогна­ли!

— Мы и второй можем, правда? — спросил Олег.

— Раз уж сделали, теперь начнем, — согласился Борис Леонтьевич. — Как говорится, протоптали тро­пинку.

— А мы ещё как запустили-то: чтобы везде на земле видно было!—сказал Кнопка.

— Верно, — подтвердил Борис Леонтьевич.— За­ранее наши ученые рассчитали, как он взлетит и как летать будет!

— Здорово всё-таки, — восхитился Олег, помотав головой.

Борис Леонтьевич опять, жуя, углубился в газету.

— Надюшку ты оставь, — вдруг сдержанно, но строго проговорил он, вскинув на сына глаза.— Брось свои глупости. Последний раз предупреждаю. Слышишь?

Наконец Борис Леонтьевич поднялся из-за стола.

— Сыты, цветы жизни? Коли сыты — поехали за рейками! —И, прикрыв полотенцем посуду на столе, первый перешагнул через высокий порог в сени.

Лёня не заметил, входя в дом, что в сенях, сбоку от двери, ведущей в кухню, сделана ещё одна дверь. Сейчас он вошёл в неё вслед за Борисом Леонть­евичем.

Борис Леонтьевич щёлкнул выключателем. Стало ослепительно светло, и Лёня увидел, что они нахо­дятся в небольшой пристроечке к дому, приспособлен­ной под столярную мастерскую.

В углу у единственного квадратного окошечка поставлен верстак, за ним, по стенке, развешаны инструменты: пилы, ножовки, линейки. На дощатых полках в ряд выложены большие и маленькие рубан­ки. Сбоку на полу громоздятся доски неодинаковой длины и толщины. А посередине мастерской, завален­ной стружкой, возвышался, блистая свежеоструганным деревом, такой же, как в комнате, но ещё без дверок, непокрашенный буфет.

— Какие же вам рейки нужны? — повернулся Борис Леонтьевич к груде длинных и узких заготовок и махнул рукой, словно подзывая ребят поближе.— А ну, выбирайте сами!

Лёня и Олег стали рыться в заготовках, а Борис Леонтьевич снял с крючка за верстаком синий халат, надел его и подошел к буфету.

— Вот, — издали показал Кнопка отцу две под­ходящие рейки.

— Добре, — кивнул Борис Леонтьевич. — Берите.

— А верстак тебе нужен?

— Занимайте! — опять махнул Борис Леонтьевич рукой и начал что-то щупать и проверять внутри буфета, всунувшись в него чуть ли не с головой.

Кнопка подкрутил на верстаке винт, зажал рейку, выбрал рубанок, перевернув его, деловито провёл пальцем по железке, потом сплюнул на ладошку, явно подражая отцу, и начал строгать.

«Вжик! Вжик!» — послушно запел рубанок, и жёлтая стружка полилась из горлышка рубанка тонкой лентой, скручиваясь и с шуршанием падая на землю у Кнопкиных ног.

А Борис Леонтьевич тихонько мурлыкал себе под нос какую-то песенку, не переставая скоблить и чи­стить внутри буфета.

Кнопка остановился, поправил рукавом волосы на лбу, опять-таки явно копируя отцовские движе­ния, и, скосив глаза на Бориса Леонтьевича, шепнул:

— Всегда поет, когда работает. Страсть любит оперу. У нас пластинок — во! А буфет — для дяди. Ко дню рождения. Подарок.

Олег опять строганул по рейке.

— Дай, — потянулся Леня.

Кнопка передал ему рубанок, и Лёня тоже при­нялся строгать.

«Вжик! Вжик!» Опять поползла стружка, и руки почувствовали, как под инструментом вгрызается в дерево острая, словно бритва, железка, срезая ров­ный и тонкий слой вьющейся жёлтой ленты.

«Вжик! Вжик!» Как хорошо вдыхать смолистый запах, идущий, от досок!

Кнопка долго смотрел, как Леня строгает, потом полез в стоящую сбоку тумбочку и вытащил отцов­ские книги. Он стал показывать Лёне картинки, и картинки были интересные, а книги самые разные: «Древесиноведение», «Народная резьба», «Столярно-механические производства».

Лёня невольно взглянул в сторону Бориса Леонть­евича и вспомнил, как ещё на улице Кнопка сказал: «Он у меня профессор!» И вправду, сколько всего изучает!

— Как дела, цветы жизни? — спросил Борис Ле­онтьевич, должно быть заметив, что ребята притихли над раскрытой книгой.

— Отстрогали, резать надо, — ответил Кнопка,

— Режьте! Вот вам метр и карандаш.

Ребята отмерили рейки — ровно один метр два­дцать пять сантиметров. Борис Леонтьевич проверил, всё так же напевая, одобрил работу «цветов жизни» и опять направился к буфету, на ходу засовывая карандаш за ухо.

Лёня вспомнил, что точно так закладывает за ухо карандаш их преподаватель по труду Иван Осипович — тоже мастер своего дела. Только он пожилой, высокий и в очках. И ходит в грубом се­ром фартуке, потому что имеет дело не с деревом, а с металлом.

Он преподаёт слесарное дело. Уроки проходят в одном из классов, но в нём ещё мало оборудова­ния да и поместиться бывает негде: класс делится пополам, и пока одна половина занимается в мастерской, другая сидит и решает задачки по математике.

А девочкам возиться с металлом вообще не нра­вится, да и многие ребята считают, что строгать и пилить дерево гораздо интереснее, чем скоблить на­пильником по железке. Тут уж виноват и Кнопка — он всегда расхваливает столярное дело!

А может быть, и не сумел увлечь ребят Иван Оси­пович. Вот если бы работал с ними Кнопкин отец, наверняка бы все очень старались!

Ведь как хорошо. «Жжу! Жжу!» Теперь вжикает уже ножовка, и с легким стуком падают на пол отпиленные брусочки.

— А сделаем рейки с колечками? — предложил Лёня.

— Как это? — не понял Кнопка.

— А чтоб задёргивать плакат занавеской. Будет он висеть закрытый, а как дойдёт на сборе очередь до него, потянет Жаркова за ниточку, занавеска отодвинется, и откроется плакат, как сцена в театре.

— Здорово! — загорелись у Кнопки глаза. — Толь­ко как ты сделаешь?

— А проволока у тебя есть?

Олег отыскал в углу мягкую проволоку. Ребята наделали из неё колечек, приладили и проверили — колечки свободно скользили по проволоке.

Рейки получились замечательные!

Борис Леонтьевич потёр их ладонью и удивился, глядя на колечки:

— А это что за техника?

Ему объяснили.

— Ну и выдумщики, — засмеялся он. — Изобре­татели!

Он достал с полки какую-то пластинку, поскоб­лил ею рейки, и они сразу стали eщё более глад­кими.

— Поциклевал, — пояснил Кнопка, кивнув на ластинку в руках отца. — Так и называется — цикля!— Он показал другие инструменты: разные угольники и нутромеры.