Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - Людмила Черная

Став царицей, Наталья Кирилловна стремилась участвовать в культурной жизни дворца. Государыня с детьми присутствовала на спектаклях — правда, не сидела рядом с царем в зале, а наблюдала за действием через щели между досками специальной беседки, построенной в комедийной хоромине. Следовательно, она слышала и цитировавшийся выше монолог Астинь о достоинствах женщин и недостатках мужчин.

Царица Наталья завела собственный эскорт, который на лошадях сопровождал ее в поездках (например, в 1675 году она отправилась в загородную усадьбу в окружении кавалерист-девиц в красных кафтанах и желтых сапогах). Несмотря на традиционный запрет показывать лицо народу (чтобы не сглазили), она открывала занавески на окне кареты. После первого такого случая супруг сделал ей выговор, но, как отмечает австриец Лизек, уже в 1675 году во время парадного въезда в Москву после посещения Троице-Сергиевой лавры она позволила себе ехать в возке без верха. Лизек рассказывает, что в том же году Наталья Кирилловна захотела увидеть прием послов Священной Римской империи в деревянном дворце в Коломенском. Царица наблюдала церемонию через приоткрытую дверь спальни, соединенной со Столовой палатой, где проходил прием. Ее присутствие обнаружилось случайно, когда участвовавший в приеме трехлетний царевич, будущий император Петр Великий, побежал в соседнюю комнату и распахнул дверь настежь.

У цариц был свой двор. Так, в числе сорока четырех боярынь в придворном штате Натальи Кирилловны первое место занимала грузинская царица Елена Леонтьевна, второе — жена сибирского царевича, затем шли супруга князя Ивана Петровича Пронского Ксения Васильевна и другие боярские жены. Родственницы царицы, в том числе ее матушка, занимали 13-е, 19-е и 36-е места. Помимо боярынь, у цариц были и свои бояре, дворяне, кравчие, стольники, постельницы и прочие служилые люди и слуги. Их было, конечно, значительно меньше, чем у великого государя, но функции у них были те же.

Поскольку царицы и царевны не участвовали в торжественных богослужениях в кремлевских соборах, в церковные праздники они молились в верховых церквях, а в будни — в своих комнатах. Изредка, когда на обедню в верховом храме приходил царь, служил сам патриарх, а после литургии приглашался к царице. По большим церковным и семейным праздникам в Золотой царицыной палате собирались 10–15 боярынь, государыню окружали родственники и приближенные. Вначале ей ударяли челом все присутствовавшие по очереди в соответствии со статусом, начиная с сибирского и касимовского царевичей и заканчивая стряпчим с ключом и ближними людьми, царица допускала их к своей руке, потом гости приглашались за стол.

Слова И. Е. Забелина, что русская женщина в XVII веке «покинула терем», как нельзя более точно подходят именно к женщинам из царской семьи. Самой яркой личностью среди царевен была, конечно же, Софья Алексеевна. Феномен царевны, посмевшей взять на себя функции государя-мужчины (хотя и не открыто, а в виде опеки над младшими братьями-соправителями Иваном и Петром), вызван как ее личными качествами, так и влиянием эпохи, изменившей отношение к женщине. После смерти отца и старшего брата Софья ощущала себя ответственной за семью и повела себя как «матерая вдова» — начиная с похорон Федора Алексеевича, когда она открыто пошла за гробом с громкими стенаниями. Именно Софья решилась, наконец, открыть Славяно-греко-латинскую академию (1687), хотя разговоры об этом начались еще в 1660-х годах, а решение о ее создании принял Федор. Но именно при ней возникает практически неизбежный при женском правлении фаворитизм.

Князь Василий Васильевич Голицын был общеизвестным «галантом» царевны и обладал огромными полномочиями. Ему был присвоен титул «Царственныя большие печати и государственных великих дел сберегатель, ближний боярин и наместник новгородский». По свидетельству французского дипломата Фуа де ла Невилля, Голицын рассказал ему о своих планах реформ в России: создать регулярную армию и постоянные дипломатические представительства в разных странах, посылать дворян для обучения в Европу, отменить государственные торговые монополии и откупа, ввести свободу вероисповедания, улучшить положение крестьян. Как считают исследователи, именно под влиянием князя Софья Алексеевна организовала Славяно-греко-латинскую академию. Можно не сомневаться, что она поддержала бы и другие его начинания. Сохранились любовные письма царевны, адресованные Голицыну, и Евангелие, переписанное ею для возлюбленного; эту рукопись после переворота 1689 года угодивший в опалу Голицын взял с собой в северную ссылку и сохранил до конца своих дней.

Жизнь цариц и царевен в Кремле и загородных усадьбах была организована по тому же принципу, что и у мужской части царского семейства: они имели свои отдельные хоромы, состоявшие из нескольких комнат, куда обязательно входила молельня, а также отдельный или общий сад под окнами.

В комнатах царевен обязательно присутствовали мерные иконы, писавшиеся для каждой из них вскоре после рождения и изображавшие тезоименитую святую на доске, размер которой соответствовал росту новорожденной. Иконы тезоименитых святых создавались для девиц царского рода и в дальнейшем. Так, мастер миниатюрного иконного письма Сергей Рожков в 1670 году написал для царевны Ирины Михайловны образ святой Ирины, а Петр Федоров в 1688-м — образ преподобной Марфы для вдовой царицы Марфы Матвеевны. Как правило, в молельнях были иконы великих (двунадесятых) праздников; заказ на их изготовление поступил, в частности, в 1688 году из хором царевны Марфы Алексеевны. В покоях царевны Ирины Михайловны были икона «О сотворении света», образы преподобного Сергия Радонежского в золотом окладе с восемью жемчужинами по сторонам и святителя Алексия в серебряном окладе.

Образ мученика Никиты был написан в 1674 году для хором царицы Натальи Кирилловны одновременно с иконами семи отроков эфесских, девяти мучеников кизических и мученика Конона-градаря. В комнатах Натальи Кирилловны были также список Иверской иконы Божией Матери работы Михаила Милютина, иконы праведного отрока Артемия Веркольского и великомученика Дмитрия Солунского, Харитония Исповедника, мученика Кондрата (две последние написаны Степаном Резанцем) и многие другие.

Царевна Татьяна Михайловна была, по-видимому, весьма привередливой заказчицей. В 1688 году изографу Петру Федорову Билиндину велено было написать для ее комнат три иконы, причем оговаривалось, что образ Иоанна Богослова должен был быть «со ангелом, ко уху беседующа, смуглым лицом», а список Иверской иконы Богоматери — обязательно «по золоту».

Царевна Екатерина Алексеевна заказала большое число икон для своих хором, в их числе были «Похвала Богородицы», образ Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», «Три святителя вселенских» (Собор трех святителей — Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста) «Преподобный Алексий человек Божий», а также несколько образов русских святых: преподобных Евфросиньи Суздальской, Варлаама Хутынского, Саввы Сторожевского, Александра Свирского, преподобного столпника Никиты Переславского. Все они были исполнены одним мастером — Михаилом Милютиным.

Очень любили женщины царской семьи Казанскую икону Божией Матери. В 1672 году ее написал для Натальи Кирилловны Сергей Рожков, а в 1684-м он же для царевны Татьяны Михайловны скопировал новую икону с разбитой старой. Другим излюбленным сюжетом стал «Живоносный источник». Как свидетельствует вкладная надпись на серебре, в 1670 году Симон Ушаков и Сергей Рожков создали по заказу боярина Богдана Матвеевича Хитрово, возглавлявшего Оружейную палату, большую икону Богоматери новой иконографии — «Живоносный источник» с шестнадцатью клеймами, а заказчик вложил ее в Новодевичий монастырь. Сюжет так полюбился царевнам, что они просили сделать подобные иконы и для них; в частности, в 1674 году такой заказ сделала царевна Анна Михайловна.

Царицы и царевны в украшении своих хором стремились следовать за государями — например, вторя Алексею Михайловичу и Федору Алексеевичу, заказывали росписи подволок и стен, а также картины, выполненные новомодной масляной живописью.

Царевна Софья, в течение семи лет бывшая, по сути, полновластной правительницей России, также украшала свои хоромы, беря за образец отцовские покои. В 1683 году она приказала сделать в своей Столовой палате подволоку с росписью, повторяющей «беги небесные» Столовой палаты Алексея Михайловича, представлявшие звездное небо и планеты с астрономической точностью. Копию сделали ведущие мастера Оружейной палаты Богдан Салтанов и Иван Безмин. Для Софьи это копирование могло значить гораздо больше, чем простое подражание, оно могло интерпретироваться ею как подтверждение статуса ученой и мудрой правительницы, продолжательницы дела отца. Однако вслед за Софьей другие царевны возжелали иметь у себя подобные новшества. В 1688 году старшая царевна Татьяна Михайловна, тетка Софьи, заказала такую же роспись для своей передней в деревянных покоях, а царевна Мария Алексеевна в том же году получила «беги небесные» на подволоке в своей верхней каменной комнате. Помимо этого сюжета, в росписях потолков стали популярными библейские притчи.