Армия монголов периода завоевания Древней Руси - Роман Петрович Храпачевский

или обороны, и из-за этого войны и походы длились год за годом, без перерывов. И когда воевали с государствами, то забирали людей с его территории и только!»[479]. Но здесь он в 1275 г. просто сравнивает реалии борьбы с Сун, когда целью не ставилось разорение дотла богатых земель юга Китая, которыми Юань хотело воспользоваться в полной мере, с совсем иной стратегией — стратегией опустошения и разграбления Цзинь. О регулярной эксплуатации захваченных земель первые монгольские кааны еще не задумывались, в отличие от времен Хубилая. Такое сообщение из собственно монгольских документов очень ценно как свидетельство гибкости монгольского стратегического мышления — при изменившихся обстоятельствах и целях монгольские кааны могли поменять стратегию.

1.1.4. Стратегия непрямых действий

Военные действия монголов не могут рассматриваться в отрыве от других составляющих политики монгольской экспансии. Если чисто военные операции можно назвать «прямыми», то дипломатия, подрывные операции и пропаганда — действия непрямые. Вместе с военными средствами они являлись мощнейшими орудиями достижения целей монгольской политики. Главными средствами стратегии непрямых действий были отвлекающие дипломатические маневры для раскола врагов; пропагандистские кампании как против их соседей, так и внутри их стран; распространение устрашающих слухов и собственно сам террор монголов, сведения о котором широко передавались, чтобы сковывать страхом волю к сопротивлению.

В подрывной деятельности ставка делалась на людей, которые по личным причинам находились в конфликте с властями государства противника. Такие «доброжелатели» непременно появлялись по мере возрастания успехов монгольских войск. Исмаил, правитель города Касан в Кашгаре (Восточный Туркестан), не только перешел на сторону монголов, но ревностно и успешно выполнял их поручения в переговорах с главами других городов: «Чжэбэ приказал Исмаилу взять голову Кучулука и обойти с нею все его земли. И тогда в городах Кашгар, Яркенд и Хотан все те, кто держали нос по ветру[480], сдались и присоединились [к монголам]»[481]. Исмаил стал «специалистом» по переговорам с мусульманскими городами: «[Чингисхан] дал повеление Исмаилу довести высочайшие указы о сдаче городам курдов, Ширвану и прочим, которые все покорились… Последовал [за Чингисханом] в поход на город Нишапур, [Исмаил] уговорил его сдаться»[482].

Достижения на тангутском фронте были значительно скромнее. Видимо, тангутское общество было относительно стабильным сравнительно с империей чжурчжэней. В империи Цзинь же накопилось много сепаратистского горючего материала. С началом боевых действий в 1211 г. на сторону монголов стали массово переходить целые пограничные части из онгутов и дю, отряды киданей и китайцев. «Юань ши» просто пестрит сообщениями об изменах, заговорах и переметах к монголам сначала представителей подчиненных чжурчжэням народов, а потом и самих чжурчжэней.

Есть примеры успешных подрывных операций и в ходе западных походов монголов в Среднюю Азию самого Чингисхана и в Европу — его преемников. Примером удачного «активного мероприятия» является распространение подметных писем якобы от имени матери хорезмшаха Туркен-хатун, которые внесли раскол в верхушку государства Ануштегинидов и привели к немедленному военному результату — бегству Туркен-хатун из Хорезма (перед которым она приказала убить заподозренных в измене феодалов), в результате чего оборона города была дезорганизована, а многие вассалы хорезмшаха стали сдаваться монголам[483].

Монголы часто использовали устрашение и распространение слухов о террористических акциях, подрывая дух противника, что давало результаты не меньшие, чем прямые военные действия. Источники часто свидетельствуют, что жители очередного города сдавались при первом требовании, особенно если перед этим монголы вырезали соседний город. Парализующую силу представлений о непобедимости и крайней жестокости монголов к сопротивляющимся иллюстрируют свидетельства Ибн ал-Асира: «…один человек из них [татар] заехал в деревню или улицу, где находилось много людей, и, не переставая, перебил их одного за другим, и никто не решился поднять руку на этого всадника. Передавали мне, что один из них схватил человека, и так как при татарине не было, чем убить его, то он сказал ему: „Положи голову свою на землю и не уходи“. Тот и положил голову на землю, а татарин ушел, принес меч и им убил его. Рассказывал мне человек также следующее: был я с семнадцатью другими людьми в пути; подъехал к ним всадник из татар и сказал, чтобы один из них связал другого. Мои товарищи начали делать, что он им приказал. Тогда я сказал им: он один, отчего бы нам не убить его и не убежать. Они ответили: мы боимся, а я сказал: он ведь хочет убить вас сейчас, так мы лучше убьем его, может быть, Аллах спасет нас. Клянусь Аллахом, ни один из них не решился сделать это. Тогда я взял нож и убил его, а мы убежали и спаслись. Таких примеров много»[484].

Хорошо подытожена суть таких мероприятий галицким летописцем в Ипатьевской летописи (он писал в середине XIII в.), получавшим сведения из первых рук (ведь Даниил Галицкий со своими людьми не раз бывал в ханских ставках в конце 40-х — начале 50-х гг. XIII в.): «Воеваша землю Таногустьску и на ины страны, тогда же и Чаногиз кано их Таногуты убьен бысть, их же прельстивше и последи же льстию погубиша, иные же страны ратми, наипаче лестью погубиша»[485]. Только после окончания монгольских кампаний подоплека их побед прояснялась. «Лестью» — дезинформацией, пропагандой, наведением страха перед их жестокостью и прочими «активными мероприятиями» достигались многие цели монгольских походов.

1.2. Стратегическая разведка

Чтобы стратегия монголов срабатывала, нужна была исключительно четкая координация сил отдельных их корпусов. Это могло быть достигнуто только при условии хорошего знания местности, по которой проходили их маршруты. Достичь этого можно было лишь тщательной, заранее спланированной и точно проведенной стратегической разведкой. Весьма полно роль дальней разведки в составлении тактических и стратегических планов монголов отражена в фрагментах ХШ, специально посвященных этой теме:

«Их [черных татар] движущееся войско все время опасается внезапного удара из засады. Даже с флангов войска в обязательном порядке прежде всего высылаются во все стороны отборные наездники, которые выдвигаются, [согласно поговорке] „подняться высоко — глядеть далеко“, дозорами вглубь [территории противника] на 100–200 ли. [Они] внезапно нападают и захватывают тех, кто или живет, или проходит [там], чтобы выведать истинное положение дел, как то: какие дороги лучше и можно ли продвинуться [по ним]; какие [есть] города, на которые можно напасть; какие земли можно воевать; в каких местах можно стать лагерем; в каком направлении имеются вражеские войска; в каких местностях есть провиант и трава. Обязанности всем [этим] заниматься лежат на конных дозорах, которые возвращаются с докладами [к главным силам]»[486];

«За