Армия монголов периода завоевания Древней Руси - Роман Петрович Храпачевский

только лишь глава татар лично решает [их]. Однако он также обдумывает их вместе со своей близкой родней. Китайцы и другие люди не участвуют в этом»[458]. Последняя фраза, очевидно, касается военных советов, которые проводились на курултаях, где принимались стратегические решения кааном вместе с кругом его ближайших соратников. Это отмечается многими источниками, так СС сообщает, что в 1204 г., после получения известия об угрозе войны с найманами, Чингисхан со ставкой-ордой «стали совещаться, как быть, причем многие указывали на отощалость наших коней»[459], а в ЮШ эта же ситуация описывается так: «Государь сделал большой сбор у реки [в долине] Темэн-кээр, чтобы обсудить карательный поход на найманов. Все подданные, ввиду худобы весенних коней, говорили, что необходимо ждать осенней высоты [трав]. Августейший младший брат [Темугэ]-Отчигин сказал так: „Что следует сделать [с найманами], так это порешить их как можно быстрее. Как можно худыми конями отговариваться?“ Бельгутай тоже высказался так: „Найманы хотят отобрать у нас лук и стрелы. Таким образом они считают нас ниже [себя]. Лучше умереть сообща, если мы обладаем честью, чем терпеть [презрение найманов]. Они полагаются на величие своего государства и бахвалятся. Если воспользоваться их неготовностью и ударить по ним, то успех может быть полным!“ Государь был доволен и сказал так: „Таким большим войском и не победить — как было бы печально“. Вследствие чего двинул войска покарать найманов»[460].

Как видим, важными вопросами, обсуждавшимися на военных советах, были состояние конского состава, его прокорм и ремонт в ходе войны, подразумевавшей длительные конные переходы. У монголов существовали стандартные сроки начала и окончания военных действий, обусловленные оптимальными сроками откормки конского поголовья, особенно после периодов долгих и тяжелых маршей. Пэн Да-я сообщает, что монголы вообще предпочитали вести боевые действия в холодное время года: «Местность, где они [предпочитают] сражаться, должна быть очень холодной»[461]. И только весной, как правило, прекращали их для ремонта конского состава (по словам Сюй Тина, «с самого начала весны [они] прекращают боевые действия. После [весны они] всегда выступают на войну уже с добрыми конями») — в остальные времена года ограничений на ведение боевых действий у них не было. Разумеется, сроки не были догмой, но в основном монголы придерживались их.

Другими обсуждаемыми вопросами были сроки проведения кампаний (обусловленные монгольской системой коневодства), выделение сил для выполнения задач, распределение этих сил по оперативным соединениям (корпусам), определение маршрутов (следования, фуражировки, точек встречи друг с другом), назначение командующих. Эти направления планирования будут рассмотрены нами последовательно.

Важным делом было также неукоснительное сохранение тайны командирами. В ЮШ сохранились фрагменты соответствующих военных законов «Великой Ясы». «Что касается тех, кому нельзя говорить о различных [их] служебных обязанностях, но которые при этом проговорятся, тех [по первому случаю] — бить кулаком по ушам; при повторном нарушении — бить бамбуковыми палками; за третье нарушение — наказать батогами; за четвертое нарушение — приговорить к смерти»[462].

Существование продуманных стратегических планов у высшего руководства Монгольской империи отражено в ХШ, где переданы слова Чингисхана и Угэдэя, излагавших такие планы:

«Тэмочжэнь[463] еще при жизни произнес такое установление: „Хоть десять лет трудись, но обязательно заверши завоевание: если задержишься завершить завоевание, то остатки цзиньской породы вновь размножатся. Лучше уж оставить Чахэдая охранять [непокоренных мусульман], а [самим] забрать остатки Цзинь и окончательно покончить [с ними]“. После того [т. е. смерти Чингисхана монголы] этим и занялись»[464];

«[Когда я, Сюй] Тин, встречался с Ван Цзи, [тот мне] рассказывал [следующее]: „…правитель Укудай, затаив горечь, сказал: `Государство Цзинь прочно охраняется заставой Тунгуань и рекой Хуанхэ. Воины не в состоянии разбить [цзиньцев]. Я обдумал план: от Фэнсяна двинуться в Сичуань, из Сичуани передвинуться на юг — [там] непременно есть дорога, по которой возможно пройти за Хуанхэ`. В будущем [мы] последовали [этому плану]: из Сичуани извилистыми тропами вторгнулись в цзиньскую [часть] Фан, вышли и переправились через Хуанхэ у Гуан, прямиком на сторону [Хуанхэ], относящуюся к внутренним границам [Цзинь], и уничтожили государство Цзинь“»[465].

Любопытно, что в анналах царствования Чингисхана в «Юань ши» ему приписывается похожий план завоевания Цзинь, который он в виде завещания оставил своим военачальникам: «Отборные войска Цзинь в [горном проходе] Тунгуань, с юга поддержаны горами Ляншань, с севера защищены Великой рекой, поэтому трудно разбить [их]. Если сократить путь через Сун, то Сун, вечный кровник Цзинь, обязательно сможет разрешить нам [проход], и тогда пошлем войска к Тан и Дэн, прямиком протащим [их] к Далян. Цзинь будет в затруднении и обязательно заберет войска из Тунгуань. И [будь] их всех хоть десятки тысяч, то спеша на помощь за тысячи ли, люди и кони истощатся силами и хотя бы и дойдут, то не смогут сражаться. Разобьем их обязательно!»[466] В нем видно сходство стратегического мышления Чингисхана с тем военным планированием, которое отмечено авторами ХШ у его преемника Угэдэя.

Если проанализировать ход военных кампаний монголов, то отчетливо видны несколько основных видов их стратегий.

Традиционным ходом было навязать полевое сражение главным силам противника в удобных для монголов обстоятельствах. Сражений могло быть и несколько, в таком случае монголы стремились разбить силы врага по отдельности. После разгрома противника армия распускалась облавными отрядами для грабежа и увода в плен населения[467]. Кроме чисто военных преимуществ такой стратегии (основанной на уверенности монголов в силе своих войск) — уничтожения главных сил противника, пока он не сумел найти противодействие тактике монголов, она позволяла минимизировать время снабжения армии за счет собственных запасов, а после победы давала возможность постоянно получать с беззащитного населения все необходимое. Ее реализация была возможна после распределения войск в несколько оперативных групп. Их численность обусловливалась выбором маршрутов и возможностью снабжения фуражом конных масс монголов. Точно согласовывались место и время их встречи для удара по главным силам врага, четко координировались действия групп.

Так, во время похода на Венгрию армия Бату была разделена на пять оперативных групп: «Субэдэй был в авангарде, вместе с чжуванами Бату, Хулагу, Шибаном и Каданом, продвигаясь по отдельным пяти дорогам»[468]. Характерными примерами успешной реализации такой стратегии являются кампания 1211 г. против Цзинь, последняя война с тангутами (1226–1227 гг.), первое нападение на Русь в 1237/38 г. и поход в Европу в 1241 г.[469]

Стратегия эта, конечно, имела и варианты — в первую очередь она была рассчитана на активное сопротивление противника, выходящего на полевое сражение с монголами. Но бывали случаи, когда противник предпочитал пассивное сопротивление (как хорезмшах в 1218/19 г.), запирая