Дурни и сумасшедшие. Неусвоенные уроки родной истории. - Вячеслав Пьецух

Вообще всемирно-историческое значение нашей Великой Победы, народной Победы, состоит в том, что больше к нам не полезут, потому что уже всем доподлинно известно, что русских победить нельзя, потому что они настырные, как кроты.

Государство — это кто?

На сей животрепещущий вопрос король Людовик XIV Солнце отвечал французам определенно: «Государство — это я». В свою очередь, энциклопедисты подозревали в системе властных структур некий общественный договор. Большевики трактовали эту систему исключительно как инструмент классового насилия и закрепили свою позицию на практике, по-видимому, с оглядкой на опыт Кира Персидского, который широко карал соратников и врагов. Наконец, великий русский историк Василий Осипович Ключевский пришел к заключению, что наша государственность — «это какой-то заговор против народа», и оказался отчасти прав.

Заговор, положим, не заговор, а похоже на то, что сколько существует на нашей земле государственность, столько до народа ей дела нет. Словно этот самый народ для нее обуза, или как будто она бытует в каком-то ином измерении, или это так сложилось от века, что у русского государства свои таинственные интересы, у народа — очевидные, но свои. Собственно, нашему человеку только того и нужно, чтобы ему не мешали жить. А какие цели преследует государство — это всегда, или почти всегда, метафизика и секрет. Вернее, с геополитической точки зрения все более или менее ясно, но с точки зрения человека — метафизика и секрет. Например, непонятно, зачем бы печерским инокам понадобилась навигация, рязанскому мужику — черноморские проливы, московскому интеллигенту — политпросвет?

Сейчас на повестке дня такой роковой вопрос: к чему клонит наше правительство, пытаясь реформировать жилищно-коммунальное хозяйство, которое худо-бедно функционировало без малого сотню лет? С геополитической точки зрения это нонсенс, потому что никакой мировой идеи в этой затее нет. С точки же зрения человека тут, кажется, опять какой-то заговор против народа, потому что практика показывает: что ни реформа, то словно палкой по голове. Ведь раскатали же ушлые люди нашу страну по бревнышку, как срубы раскатывают, под предлогом демократических преобразований, оставив трудящемуся человеку только крышу над головой…

Но, с другой стороны, это в своем роде благодать, что по итогам дележа нам оставили хотя бы крышу над головой. Настоящая беда в том, что, оказывается, эта крыша висит на честном слове, ни на чем, как небо, и ее тоже могут запросто отобрать. Обидно:

человек всю свою жизнь трудился не покладая рук, хотя бы и с незначительной отдачей, перебивался с петельки на пуговку, холодал и голодал, а сальдо вышло ему такое: крыша над головой, которую могут запросто отобрать. То соблазнительное обстоятельство, что реформаторы обещают загнать наших злостных сантехников в рамки рыночных отношений, — дело десятое, и это еще бабушка надвое сказала, загонят их или нет. По-настоящему настораживает, что теперь будет легче легкого лишить человека крыши над головой. Достаточно повысить квартирную плату до фантастических размеров, чтобы она была по карману одним акционерам, и нас всех расселят по общежитиям в Мневниках и Котлах. То-то наступит рай для этих самых акционеров — снесут они наши пятиэтажные бараки и понастроят свои любимые казино.

И все-таки не сказать, чтобы это был прямой заговор против народа. Просто в нашем уклончиво-буржуазном правительстве заседают относительно молодые люди, в меру разумные, в меру образованные, в меру ответственные, которые, однако же, не понимают простых вещей. (Это Людовик XIV Солнце привечал Мольера, а наш реформатор, поди, ничего, кроме Акунина, не читал.) Например, они не понимают, что нельзя сразу вытравить из народного сознания социалистическую составную, что половина страны еще долго будет стоять на том, что земля — божья, забор — ничей. Что русская буржуазия всегда была тупой, алчной, недальновидной, своими руками вила себе удавку, и посему ее нужно держать в узде. Что сплеча, большевистскими методами проблему не решить, хотя большевизм и есть концентрированное выражение русскости, а нашим уж если приспичит построить капитализм, то непременно к завтрему и вполне. Нужно принять в расчет: капитализм, действительно, есть неизбежное и необходимое зло вроде химиотерапии, в конечном итоге действительно обеспечивающее народное благоденствие, но это не завтра и не вполне. Тут уж ничего не попишешь, потому что вообще человек еще слишком юноша и долдон.

Прискорбнее всего, что наши министры-капиталисты вот чего не хотят понять: человек слишком самобытен, и вряд ли по нем общечеловеческие пути. Ведь у нас все не как у людей, например, посеешь огурчик, а вырастет разводной ключ. Например, рязанский мужик вожделеет распределения по труду, а получает краснознаменную империю во главе с Киром Персидским, но только советского образца. Например, ты навострился заставить озорников сполна платить за квартиру, за которую они годами не платят, а в результате половина страны окажется в шалашах. У нас даже суд присяжных никак прижиться не может, потому что присяжные готовы оправдать детоубийцу, если пообещать им после судебного заседания вознаграждение и банкет.

А вообще государство — это обслуживающий персонал при народе, который обязан кланяться и миллионеру, и босяку. Если этот персонал будет кланяться одним босякам, то зачахнет культура, промышленность, наука, образование, гинекология, и нас в конечном итоге останется сто четырнадцать человек. Если персонал будет кланяться одним миллионерам, то нам не миновать повторения Октября. То-то наступит рай для тех, кто был ничем, да так ничем и остался: опять они нам понастроят пятиэтажных бараков заместо казино, запретят самовольно покидать Московскую область, возобновят 58-ю статью, введут низкокалорийную пайку, и нас в конечном итоге останется сто четырнадцать человек.

А еще удивляются, что русский человек пьет. Пьет, черт такой, когда у него печени практически нет, корова не доена и голова раскалывается от дум. Но в том-то и заключается основной парадокс русской жизни, что и пить нельзя, и не пить нельзя.

Чудесное и материализм

Что-то год плоховато начинается. Правду сказать, и прежде наша земля регулярно претерпевала разные катаклизмы, но тут вдруг повсеместно погода точно с цепи сорвалась, автобусы падают в пропасти, доллар дешевеет, самолеты бьются, как сговорились, а мировой океан атакует сушу и погребает заживо целые города.

Что-то тут не так, то есть сдается, что в начале 2005 года от рождества Христова беды на нас посыпались неспроста. Трезвый человек на это скажет: предрассудки, суеверие, бредни невыдержанного ума. Может быть, и так, но ведь спас же случайный заяц нашего Пушкина, перебежав ему дорогу на Петербург накануне 14 декабря 1825 года, и разве генеральше Тучковой не приснилась могила мужа у никому не известной деревни Бородино… Стало быть, не исключено, что мы как-то окончательно прогневили Вседержителя и Он нас покинул на волю волн.

Такое потому не исключено, что мы закоснели в грубом материализме и давно не замечаем, как вокруг нас совершаются многие чудеса. Начать с того, что сам человек есть чудо, поскольку он представляет собой волшебный итог развития от бессмысленного грызуна до гидротехника Иванова, который шутя добывает электричество и поворачивает Божьи реки вспять. Или такой пример: большевики целых семьдесят лет боролись с художественной литературой — и безрезультатно, а при демократах она рассосалась сама собой.

Так вот что-то год плоховато начинается, и это, видимо, неспроста. В лучшем случае тут нам знак, намекающий на неполное соответствие должности человека, а в худшем — следствие отпадения от Бога по итогам нашей деятельности в воздухе, на море и на земле. Есть Бог или нет — это вопрос особый, но даже если бы заместо Бога существовала только сумма закономерностей, то и против этой суммы человечество так критически нагрешило, что поделом ему и моровое поветрие, и потоп.

Во всяком случае, мировая практика показывает, что ни одно масштабное преступление не остается безнаказанным, что сумма закономерностей тоже умеет мстить. Народ древнего Рима норовил покорить вселенную и поэтому испарился с лица земли. Англия и Франция вели чрезмерно активную колониальную политику, и оттого у них сильно африканизированные города. В России по той причине некому воспроизводить порядочных людей, что в 1917 году она полезла «поперед батьки в пекло», то есть, не дожидаясь второго пришествия, вздумала строить царство Божие на земле.

Мы вообще крепко виноваты перед суммой закономерностей. Вот только малая часть тех преступлений, которые мы совершили за последние двести лет… Уходили царя-освободителя, упразднившего рабство, наладившего цивилизованную судебную систему и демократическое правление на местах. Потопили в крови два польских восстания, но ввязались в войну с Турцией ради освобождения южного славянства, которое нас потом и оставило в дураках. По простоте душевной отчаялись на гиблый социальный опыт и четыре года резали друг друга, покуда не превратилось в ругательство слово «интеллигент». Полмира держали в ежовых рукавицах, непонятно зачем и неведомо почему. Наконец, сравнительно недавно подарили компании проходимцев и уголовников несметные богатства, нажитые поколениями наших соотечественников, которые отъедались два раза в год.