Дурни и сумасшедшие. Неусвоенные уроки родной истории. - Вячеслав Пьецух

Знамения уже были. Так, у нас в Тверской области (где по летней поре прохлаждается автор этих строк) вдруг катастрофически вздорожало мясо, и сразу народ потянуло к святым мощам. Потом открылась эпидемия гепатита и, наверное, администрация издала бы местный закон об отмене рукопожатия, если бы оно не отменилось само собой. После в Вазузу опрокинулись несколько цистерн с мазутом, и надолго загрустили здешние рыбаки. Впрочем, это были сравнительно отеческие внушения, потому что еще есть холера, цунами, землетрясение и дефолт. Покуда Бог терпит, и вот мы даже спиваемся которое столетие, и всё никак не сопьемся, точно нас кто-то заколдовал.

Или, может быть, русскость — это такая сила, которая вечна и бесконечна, как материя, и еще шесть миллиардов лет мы будем ночи напролет спорить об эманациях мирового духа в теории и в быту. А прочие нации тем временем будут изобретать автомобили, которые заводятся, если им подморгнуть.

Стало быть, русский — это так: все время думается о прекрасном, душа стремится, но вообще настроение такое, как будто жена накануне сбежала с начфином танкового полка.

Герой нашего времени

Герой нашего времени — фигура и понятие чисто русские. Во-первых, потому что это всегда литературный персонаж, которому наперебой подражают живые люди, поскольку мы народ книжный и у нас не только жизненно пишут, но и по писаному живут. Во-вторых, в России постоянно меняются времена, не то что, скажем, у англичан, которые как выдумали в XIII веке конституцию, так ею и дышат по сегодняшнее число. А у нас то Третий Рим, «то птенцы гнезда Петрова», то рубль как решение всех проблем, то диктатура пролетариата, то социализм с человеческим лицом, то снова рубль как решение всех проблем. И у каждого времени свой герой.

Среди таковых у нас в разное время отличались: Ванька-Каин, Онегин с Печориным, Рахметов, Павка Корчагин и целый сонм литературных персонажей, которые пели под гитару и строили в тайге молодежные города.

Герой нашего времени, то есть того самого, которое лет пятнадцать душит культурного человека, как это ни странно, явился издалека. Именно из XIX-го века в начале, и зовут его Павел Иванович Чичиков, коллежский советник и холостяк. Как нам известно со школьной скамьи, этот добродушный проходимец таскался по России, скупая «мертвые души», тем самым сколачивал себе стартовый капитал.

По крайней мере, очень многое роднит Павла Ивановича со средневзятым русским дельцом XXI-го века в начале, но многое и разнит. Положим, нынешний совсем не добродушен, и даже ему проще застрелить, чем договориться, он не владеет обворожительными манерами и ему нипочем не исполнить старорежимного антраша. Нынешний не плодовит на искрометные выдумки, и вообще суть новейшего русского капитализма заключается в том, чтобы подешевле купить бочку кислой капусты и подороже ее продать. Но зато и Павел Иванович, и нынешний делец ужасные патриоты, все-то у них птица-тройка на уме, «неказистый, кажись, снаряд». Да и как им не быть патриотами, если во всем мире не найдется другой такой земли, где можно безнаказанно грабить и надувать.

Но вот какое дело: если бы не остановил Чичикова гневливый князь из II-го тома, прообраз нашего басманного правосудия, то Россия давно была бы первой державой мира. Ибо уж так задумана наша непостижимая планета, что ее способен благоустроить только жулик, то есть бессовестно-предприимчивый элемент. У романтика и гуманиста почему-то в конечном итоге обязательно выйдет 58-я статья, а у жулика (он же банкир, промышленник, коммерсант) почему-то выйдет повальное благосостояние и неукоснительная законность, хотя он вроде бы работает исключительно на себя. Что же непосредственно до России, то при ее просторах, сказочных богатствах и долготерпении народном чичиковы запросто превратили бы ее в процветающую страну.

Почему «дорога в ад выстлана благими намерениями», а из алчности отдельного человека вытекает японская продолжительность жизни, — на эту загадку отгадки нет. А ляд его знает, почему! Может быть, потому что человечество еще очень молодо и бестолково, что мир еще долго будет принадлежать злодеям и дуракам.

Следовательно, и классический, и новейший капитализм в русской редакции суть необходимое зло, которое нужно пересидеть. Как западный мир пересидел своих гарпагонов, как мы большевиков пересидели, — так и этих нужно пересидеть. Главное, чтобы нынешние чичиковы не забывали, что они не рыцари прогресса, а что-то вроде скарлатины, которой всем досталось переболеть.

О победах и поражениях

По-настоящему русская армия была высокопрофессиональна и посему неизменно победоносна только в течение XVIII-го столетия, покуда был силен петровский орлиный дух. После дело пошло хуже, поскольку мы вообще народ невоинственный, больше расположенный к необременительным трудам и витанию в облаках. Французов в 1812 году победили, не выиграв ни одного сражения, главным образом благодаря нашей характерности, то есть потому что мы настырные, как кроты. Турок в конце 70-х годов XIX-го столетия побили, понеся огромные, ничем не оправданные потери, да еще по Берлинскому трактату нас оставили в дураках. В финскую кампанию отхватили бессмысленный Карельский перешеек, положив при этом до двадцати наших солдатиков за одного чухонца, даром что белоглаз. О войнах японской и империалистической умолчим.

И вот грянула Великая Отечественная война. На поражение в ней мы были, казалось, обречены. Во-первых, Красная армия находилась в стадии перевооружения, в частности, на пути от конной тяги к дизельному тягачу. Во-вторых, Верховный главнокомандующий страдал маниакальным психозом и мечтал на двоих с Гитлером поделить мир. В-третьих, по частям и соединениям царил обыкновенный русский беспорядок, например, самолеты стояли незаправленными, оборонительные сооружения накануне снесли, по самое 23 июня немцы ходили у нас в друзьях. В-четвертых, командиры были малокомпетентны, да и тех распустили по танцулькам и отпускам. Наконец, лучшие военачальники обретались кто в земле сырой, кто по тюрьмам и лагерям. Неудивительно, что собственно Красная армия была разгромлена вермахтом за три недели, и немец двинулся непосредственно на Москву.

И тогда в дело вступил народ. Большевики тридцать три года только тем и занимались, что готовились к мировой войне, всю страну посадили на голодный паек, прекрасных наших женщин в рубища одели, крестьянство перевели на положение крепостных, только чтобы построить всесокрушительную военную машину, а немцы ее разделали в три недели, — и тогда в дело вступил народ.

А это трагедия и преступление против нации, если власти предержащие обрекают на кровопролитие тружеников города и села. Ибо народ как единый организм не должен иметь навыка убийства, поскольку тогда это уже будет сообщество душегубов, а не народ.

Он должен трудиться, обустраивать свою землю, растить детей, а защищать национальную территорию от посягательств чужеземцев обязана армия, которую народ содержит из своих средств. Уж это так исстари повелось, со времен вавилонян, что народ созидает и отрывает от себя кусок на прокорм жертвенного сословия, военных, которые в бранную пору убивают (это у них как щей похлебать), а по мирному времени учатся убивать. Ведь война, какая она ни будь, все равно выпадение из нормы и преступление против человечности — недаром в стародавней России солдат, принимавших участие в боевых действиях, три года к причастию не допускали за то, что они проливали кровь…

Следовательно, если война принимает так называемый народный характер, то это прежде всего означает, что армия никуда не годится и по-хорошему ее воблаговременье следовало распустить. Вот немцы — те объявили всеобщую мобилизацию только к исходу 1943 года, потому что вермахт себя превосходно показал и сравнительно малой кровью добрался до стен Москвы. А наши полководцы воевали более числом, нежели уменьем, исходя, видимо, из того, что в рабовладельческом государстве жизнь ничего не стоит, что русских вообще много, поскольку у них два раза в сутки ложатся спать. В результате мы потеряли около тридцати миллионов человек — немцы около шести миллионов — на всех фронтах.

То есть не поймешь, кто на самом деле победитель, кто побежден. Ибо через поколение выбитый народ неизбежно впадает в деградацию, поскольку на поле брани первыми погибают самые благородные, отважные, дельные мужики. Бабам-то потом от кого рожать? А еще удивляются, что у нас миллион бездомных детей, что стариков по деревням за сто рублей режут, что взяток не берет разве что Президент.

Но как бы там ни было, немца мы одолели, поскольку русский человек, хотя он и невоинственный, однако так устроен, что в крайнем случае стоит до последней капли крови, пяди и шалаша. Французы вон две недели против немцев повоевали, видят, что дело не клеется, и — «пардон». Зато французы в основном целы, собор Парижской Богоматери стоит, где стоял, виноделию конца не видно, а что до германской оккупации, то, дай срок, русские точно разобьют немцев, американцы, в свою очередь, придут и освободят. А мы настырные, как кроты.