Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она смотрела на лес, который окружал их, и чувствовала, как ее душа тонет в отчаянии и безнадежности. Лес был проклят и опасен, полон тьмы и зла. Но никакая скверна, насланная Абрахамом, не могла сравниться с волей людей, с их жаждой власти и преимущества. Лес был лабиринтом, из которого нельзя выбраться, где можно заблудиться и сойти с ума, но лишь потому, что он подчиняется воле предателя. Стоит Эстер освободиться от магических оков, и все вернется на свои места — природа примет ее сторону в битве.
К сожалению, пока гениальных идей в голову не приходило; целительница не видела никакого выхода из этой ситуации, возможности для сопротивления. Она только молилась, чтобы Кейн нашел и освободил ее. Ученик никогда не победит учителя, у Ирви против графа шансов нет; он ведь наверняка почувствует, что была пробуждена тьма, что Эстер схватили… или подумает, что она все же его бросила.
Сердце Эстер бешено колотилось, а тревога и страх проникали все глубже в ее душу. Она понимала, что время работает против нее, и каждую секунду ее шансы на спасение уменьшались. Лес, словно ожив, препятствовал ей в каждом движении. Деревья скрещивали ветви, создавая непроходимые стены, а лианы запутывались вокруг ее ног, пытаясь схватить и удержать ее.
Ирви, не обращая на все это внимания, продолжал идти спокойным шагом вперед, словно зная, что невидимая сила защищает его. Он был полностью поглощен своей темной миссией.
Но Эстер не сдавалась. Она знала, что должна найти способ противостоять этому злу. Ее воля и решимость пробуждались, и она попыталась использовать свои силы света, чтобы победить тьму, которой они окружены, несмотря на связанные руки и заткнутый рот. Сосредоточившись, Эстер начала взывать к своим дарованиям. Она почувствовала, как внутренний свет начал распространяться по ее телу, проникая сквозь каждую клетку. Лес зашевелился, словно под действием невидимой силы, и деревья начали дрожать и изменять свою форму. Скрюченные ветви расправились, превращаясь в изящные ветви, покрытые зелеными листьями. Черная земля превратилась в плодородную почву, на которой распустились цветы. Ирви, остановившись, обернулся и уставился на Эстер с недоумением и страхом в глазах. Недолго думая, он решил воспользоваться посохом, как обычной дубинкой — концом ударил Эстер в солнечное сплетение, и от резкой боли она потеряла контроль.
Как все банально и прозаично…
Лиса, сияющая янтарными глазами, замирает на месте. Ее звериный взгляд медленно преображается, обретая все более осмысленный оттенок. Тени безмолвно кружатся вокруг нее, словно в зловещем танце, и плоть начинает преобразовываться, воплощая истинную сущность — Эстер слышит хруст костей и низкий животный рык, перетекающий в знакомый тембр голоса.
Лиса превращается перед глазами Эстер в мужчину, обвитого темной аурой. Густые, черные волосы окружают его лицо, смуглая кожа отливает золотом в лунном свете.
Пахнет ладаном и свечным воском.
Белая роба чужеродно выглядит на фоне мрачной чащи. Осознание, что за ней следили с самого начала, что у нее не было возможности скрыть от Церкви свое путешествие в Исендор, тысячей иголок вонзается в сердце Эстер. Ей так хотелось поверить, что мать-природа послала ей фамилиара, что ее выбрали и благословили — но она снова оказалась лишь пешкой в чужом плане.
— Ну здравствуй, подруга, — произносит он, не скрывая издевки.
Все это время чудесной, умной лисой, которую Эстер на свою беду спасла в самом начале своего пути, был инквизитор Тристан.
Он оказался оборотнем.
***
Эстер лежала на земле, окруженная ведьмиными кругами. На поляне завивались причудливыми узорами грибницы, им нипочем было даже страшное проклятие Абрахама. Ведьма чувствовала, как ее магия иссякает, утекая через оковы, которые Ирви надел на ее запястья и лодыжки. Перетекает прямо к нему. Он не способен ее поглотить, но пытается узнать. Она слышала его саркастичные комментарии, когда он изучал ее силу, как будто она была каким-то экспериментом. Девушка видела его глаза, полные жадности и любопытства, когда он склонялся над ней, прикасаясь к ее волосам, лицу, шее. Она чувствовала его дыхание, колючее и холодное, когда он шептал ей на ухо, что ее больше некому спасти.
Ведьма пыталась сопротивляться, но тело не подчинялось ей. Она пыталась кричать, но ее голос был слаб и беззвучен. Она пыталась молиться, но ее дух был сломлен и отчаян.
— Про таких как вы, миледи, — насмешливо продолжил Ирви, концом посоха поднимая ее подбородок выше, — целые трактаты писали. Так называемые серые маги, способные на заклятия и самых мерзких, и самых благородных порядков. Я не мог поверить своей удаче, когда понял, что вы натворили. И по своей воле!..
Он вынул из-за пояса тонкий кинжал, больше походивший на нож для разрезания страниц, и сделал аккуратный надрез чуть выше ключицы. Эстер заметалась, скорчившись от боли, пытаясь сбросить с себя чужеродный мрак, но безуспешно.
Алая, горячая кровь заструилась по лезвию.
Тристан, стоящий несколько в стороне, осторожно постучал некроманту по плечу, напоминая о своей роли в этой ситуации. Он следил за поступками Ирви с созерцательной холодностью, заложив руки за спину и слегка покачиваясь на пятках, как бы убаюкиваемый монотонным звучанием ночного леса.
— Подожди, Ирви, — с лукавой улыбкой прервал он, в его голосе звучала притворная мольба, словно он просил отсрочить незначительное, но неприятное дело. — Позволь мне напомнить нашей… гостье… о высшем предназначении нашего дела, ведь не каждый день мы имеем возможность разговаривать с таким… изысканным нарушителем наших законов.
Ирви ухмыльнулся, откладывая в сторону кинжал, словно собирался насладиться шоу. Ведьма застыла, вглядываясь в Инквизитора с смесью страха и растущего отчаяния.
Тристан поднял руку, и его голос наполнил поляну, звуча басом среди дремучего мрака.
— Вам нет прощения, милая леди. Вы попытались обмануть Церковь, спутались с отбросом Тьмы, накладывали сомнительные заклятия на реки и сады. Взирая на прегрешения таких, как вы, мы не должны забывать о милосердии, но… — он задумчиво прикусил нижнюю губу, — милосердие должно идти рука об руку с суровой справедливостью.
Он шагнул вперед, и луна, прорезавшая облака, осветила его лицо, придавая ему бледный и величавый вид.
— Ты, существо, заблудившееся в тени, несешь в мир тьму и хаос, — продолжал он без тени сожаления в голосе. — Церковь же несет свет, и каждый из нас, Инквизиторов, являемся сосудами этого света. Мы очищаем мир от вашего скверного присутствия, открывая дорогу к истинному свету.
Эстер
