Гиперборейская чума - Андрей Лазарчук

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что письмо попало тебе в руки случайно.

— Еще не попало, — напомнил Сильвестр, обнося всех коньяком.

— Да, действительно, — сказал Крис. — Ребята, прямо сейчас — продиктуйте этот список. На всякий случай. Хасановна…

Но Хасановна уже сама раскрыла сумочку, выложила, чтобы не мешал, свой «Браунинг № 2» с серебряной пластинкой на рукояти и достала блокнот с карандашом.

— Слушаю, — сказала она скрипучим голосом, и вдруг погас свет.

Хасановна деловито вынула из кармана фонарик, щелкнула кнопочкой. Пятнышко света, созданное подсевшими за эту ночь батарейками, было маленькое и тускло-желтое, но писать позволяло.

— Слушаю, — повторила она.

— А может, не надо? — с сомнением сказал Терешков. — Мы бы сами тут… потихоньку…

— Терешков, это тебе не диспут «Может ли комсомолка отказать товарищу?». Сами вы тут не сможете ни черта. Вы не знаете и не понимаете…

— Есть еще одно соображение — сказал Крис, — но я не готов его сформулировать. Впрочем, это сведется все к тому же: не сможете ни черта.

— В конце концов, что мы теряем? — пробормотал Марков. — Ладно, Дора…— Он задержал дыхание и продолжил: — …Хасановна… пиши. Значит, номером первым идет…

В дверь заколотили — кулаками, локтями, коленями. «Соня, Сонечка, открой скорей! Открой, это я, Макаровна! Мать помирает, надо „скорую“!..» Сильвестр в два шага достиг двери. Хасановна сопроводила его дохлым лучом фонарика. Щелкнул замок. Ворвалась кругленькая растрепанная женщина в халате.

— Ой, телефон, телефон, телефон?!! Она упала, не дышит…

— Телефон? — ахнул Сильвестр. — Так он у нас — на электричестве… где-то старый аппарат валялся…

— Ведите к больной. — Доктор был уже у двери. — Ведите, быстро.

Хасановна с фонарем и пистолетом бежала рядом.

В душных нафталинно-камфорных недрах соседней квартиры слышался частый стук. У самого порога на полу растянулась крупная костистая старуха. Голова ее была откинута, грудь екала. Чем-то твердым старуха судорожно колотила по полу.

— Что-нибудь острое, — сказал доктор. — Нож, ножницы, стамеску…

Старухина дочь всплеснула руками и закружилась на месте.

— Подойдет? — И Хасановна наборной рукояткой вперед протянула узкую финку.

— Более чем… Светите сюда.

Доктор встал на колени, приставил острие ножа чуть ниже гортани, обтянутой пергаментной кожей, и ударом ладони по рукоятке ножа — пробил трахею. Повернул слегка нож. Воздух со свистом рванулся в легкие.

— Хозяйка! Принесите заварочный чайник! — и, когда чайник на дрожащих руках прибыл: — Крис. Слушай внимательно. Аккуратно отбей носик, ополосни этот носик коньяком и принеси сюда. И еще — найдите где-нибудь пару бинтов…

Несколько минут спустя старуха дышала через фаянсовую трубочку. Доктор одной рукой раскрыл ей рот, пальцы второй засунул поглубже и сосредоточенно там копался. Потом сказал: «Опа!» — встал и пошел в ванную.

В тот же миг вспыхнули все лампы. Заревел, разгоняясь, холодильник.

Старуха открыла глаза, хотела что-то сказать, не смогла и заплакала.

— Что это было? — прерывающимся голосом спросила Ираида.

Доктор мыл руки. Посмотрел на Ираиду, криво усмехнулся:

— Никогда не готовь слишком вкусно. Видишь, к чему это приводит? Бабулька проглотила язык — в прямом смысле.

И тут же, слышный отлично через все открытые двери, в квартире Сильвестра заверещал телефон.

— Да. Ну… Что-что?! Да. Здесь… Появился Сильвестр с телефонной трубкой в Руке.

— Крис. Это тебя.

Он был чем-то так ошарашен, что привычное в его устах обращение ко всем на «вы» и по имени-отчеству вдруг исчезло.

— Слушаю…— сказал Крис. — А-а. Привет, Алик. Что-то срочное? Ясно, что не телефонный. Какой вертолет, вы что, охренели? Слушай… нет, ты меня послушай… нет, но… хорошо. Хорошо. Но я не один. Нет, Алик, вот это — железно. Что? Это уже ваши проблемы… Все, жду.

Он выключил трубку и обвел всех странным взглядом.

— Мой брат, — сказал Крис. — Что-то у них там произошло — экстра-супер-архи… Сейчас за нами прилетит вертолет. Так, Хасановна, ребята, — быстро набросали список. Две минуты…

Дзинькнуло оконное стекло — и что-то шумно разлетелось в баре. Волна сильного и волнующего запаха покатилась оттуда…

— «Бордери»…— сглотнув, произнес Сильвестр. — Тридцать седьмого года…

Он запустил руку в освещенные недра бара, пошарил осторожно между осколками — и достал крупную остроконечную пулю. Перевел взгляд на окно. Дыра в стекле была высоко, рядом с форточкой.

Линия, соединяющая разбитую бутылку и пробоину в стекле, упиралась в чистое небо.

— Семь шестьдесят две, — сказал он. — Винтовочная. И кончик свинцовый, мягкий. Это что уж у нас за оружие такое?..

— Карабин «Медведь», — сказала Ираида. — Или «Лось».

— А ведь точно. О промысловом-то я и забыл. Прилетела на полном излете… надо думать, километров с пяти. Если не больше. О прицельной стрельбе речи не идет… Вот что, дети мои. Завязывайте-ка вы с этим списком. Или, ради Бога, отойдите от города подальше. А если в следующий раз бомбу на вас случайно уронят или вообще комета рухнет? Или землю тряхнет в двадцать четыре балла?

— Ч-черт… — прошептал Крис. — Ведь точно… Донесся быстрый булькающий рокот летящего вертолета.

Садились в яркий свет. Подбежал, придерживая фуражку, майор внутренних войск, встретил у трапа. Наверное, его не предупредили про остальных: он дождался, когда спустятся Крис и доктор, и повернулся, чтобы вести их. Появление в двери Хасановны несколько удивило его, но потом возникли Марков с Терешковым, Ираида, а за нею и Сильвестр, уже в нормальном своем облачении… Глаза майора на секунду расширились, но потом он, наверное, решил плюнуть на все. Капризы обкурившегося начальства.

Доктор, пока пробегали под ротором, пригибался и косился вверх.

— В Герате было! — прокричал он. — Из Москвы инспектор прилетел, генерал! Вышел из вертушки, оглядывается, фуражку снял — тут лопасть качнуло, и ему по шее — раз! И он стоит, фуражку в руках крутит, а надеть не на что!..

— Сюда! — позвал провожатый.

Возле площадки, за линией огней, прямо в земле открывался квадратный люк, и разумно подсвеченная лестница — дырчатые железные ступени — вела в недра.

Дальше был коридор (трансформаторное гудение и сухой тревожный воздух), потом — перрон с обычным метрополитеновским вагоном. Одним. Машинист в черном танкистском комбинезоне…

— Как интересно, — сказала Хасановна, когда вагон втянуло в туннель. — Я думала, эта линия давно затоплена.

Сопровождающий майор внимательно посмотрел на нее.