Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И как несложно догадаться — все это теперь стало моей обязанностью. Прыгнув по карьерной лестнице с низшей ступеньки на верхнюю, я взвалил на себя такое бремя забот и ответственности, что запросто переломает мне хребет, если я оступлюсь или дам слабину. И пусть племя у нас крошечное, спрашивать теперь с меня будут по полной программе. Не как с Дебила, а как с Шамана! А отговориться незнанием или неумением больше не получится — положение обязывает все знать, суметь все объяснить и указать правильный путь. Обычно, прежде чем занять должность, будущий шаман долгие годы пребывает в статусе ученика шамана, постигая все тонкости ремесла. Я же был чудовищно некомпетентным пустым местом, узурпировавшим чужую должность. Но пути назад у меня, как всегда, не было.
Итак. Что я вообще знаю о шаманах? Кроме нашего, я видел еще с десяток. Естественно, во времена Большого Перемирия, когда племена сходились для обмена невестами. Узнать шамана было нетрудно, помимо того, что именно они и вели все переговоры, так и плюс к тому все поголовно отличались весьма эксцентричным поведением. Причем дурь у каждого была своя. Но весьма конкретная и бросающаяся в глаза.
Наш вечно ходил подвывая и бормоча про себя какую-то чушь. Еще одного я видел, тот постоянно пел, даже когда просто говорил. Еще один пританцовывал, кто-то прыгал на месте и дергался, кто-то… Короче, то ли это было действие грибов, на которых сидели шаманы, то ли просто некая традиция. Но все вели себя странно. Хотя одеждой от обычных мужиков племени отличались мало. Ну да и одежды той на мужиках, как правило, тоже было не много. А кочевая жизнь на своих двоих особых вариантов для возможности выделиться не предоставляла. Штаны, безрукавка, амулеты, оружие… Даже в амулетах особой возможности выделиться нет, ибо попробуйте побегать с излишне большим мотком звенящих висюлек на шее или подвешенной пудовой гирей.
Итак. Коли знания шамана мне недоступны, придется брать оригинальностью поведения. Благо в свое время навидался я и панков, и хиппи, и всяких там эмо, готов и хипстеров… Так что надо составить себе наборчик идиотских закидонов. И сделать их частью свой натуры… Но лучше не сразу… Вот поднимемся в горы, встретимся с родней Осакат, тогда и можно будет позволить себе перейти в неформалы. А сейчас надо быть паинькой и следовать шаг в шаг за Великим Вождем Лга’нхи, который ведет нас верной дорогой к светлому будущему…
Так мы и шли всю ночь. Впереди Лга’нхи, за ним Осакат и я замыкающим. Иногда он делал нам знак оставаться на месте, а сам исчезал в ночи. Потом возвращался, и мы опять куда-то топали, подчас резко меняя направление. Какие кругаля мы выписывали по ночной степи… — этого я не знал, да и сейчас не знаю. Тогда спрашивать было некогда, а потом уже не имело смысла. Важно, что, когда начало светать, мы оказались возле какой-то кучки кустов, притулившихся вокруг то ли большой лужи, то ли маленького пруда, а совсем рядом, буквально нависая над макушками, стояли горы…
Странное было ощущение. За долгие годы в степи я как-то отвык чувствовать над своей головой что-то столь громоздкое и величественное. В степи даже купол чума, под который я забирался в зимние дождливые ночи, казалось, не отделяет тебя от неба и от окружающего бесконечного пространства. И вот теперь горы. С одной стороны, привычно, а с другой, появляются признаки совершенно несвойственной мне клаустрофобии… Судя по взгляду Лга’нхи, ему тоже было неуютно от нависших над головой вершин. Хотя до них было еще, наверное, не меньше десятка с лишним километров.
Но все это навалилось на нас потом. А поначалу мы были слишком обессилены ночным переходом, хотя и прошли-то, казалось бы, всего ничего. Но одно дело — бежать по степи, а другое, красться между лагерей неприятеля, огибая пасущиеся стада, прячась от ночных патрулей и караульных. Пару раз мы даже столкнулись с ними почти нос к носу. Но, видно, пара невысоких пеших фигур с тюками на плечах не привлекла к себе их внимания. А Лга’нхи, который сильно выделялся своим огромным ростом, как-то умудрялся растворяться в траве быстрее, чем супостаты успевали его заметить.
Но так или иначе, а нервов в эту ночь было потрачено немало, и, несмотря на крохотное расстояние, что мы преодолели почти за десять часов ходьбы, вымотался я так, словно бы весь день таскал воду на целое стадо больших братьев. Однако выспаться сразу мне не удалось. По каким-то известным только ему причинам Лга’нхи назначил меня бдить в первую смену. То ли он вымотался еще больше нас. То ли решил, что время перед рассветом наиболее безопасное и верблюжатникам будет не до прогулок по округе.
В общем-то, он оказался прав. Единственный враг, с которым мне пришлось бороться в эту вахту, был только наваливающийся беспрерывным приступом сон. Я боролся с ним столь отчаянно, что, думаю, пройдись мимо нашего убежища хоть все войско Чингисхана, дудящее в вавузелы, бьющее в литавры и пускающее фейерверки, я бы его не заметил. Потом Лга’нхи меня сменил, и я вырубился раньше, чем смог толком заползти подальше в кусты.
Проснулся уже ближе к вечеру. Неплохо, должен вам сказать, поспал! А пожалуй, стоило бы поспать еще столько же. Наше убежище было зарослями хилых кустиков, шагов в десять шириной и пятнадцать длиной, высотой примерно мне по плечи. Делать тут было абсолютно нечего, да и нельзя. Любое лишнее движение выдало бы наше убежище качанием веток. Но Осакат растолкала меня, как всегда с недовольным видом сунула мне в руки кусок холодного зажаренного мяса, что мы взяли с собой в дорогу, и полезла в глубь кустарника отсыпаться… Вредина! Она
