Золушки из трактира на площади - Лесса Каури

Это «мой» и порадовало Матушку, и… задело. Хотела бы она говорить о любимом с такой же непоколебимой уверенностью, выпуская это слово легко, словно вздох – «мой». Мой Кай! Но случившееся еще больше отдалило их друг от друга. Теперь Бруни понимала, что он подразумевал под «обязательствами». Она, в конце концов, смирилась бы с проклятием, как ни саднила, будто содранная кожа, мысль о невозможности родить от него детей. Ведь для истинной любви нет преград, но… трон – это слишком высоко!

Кай никогда не принадлежал ей. Кай, то есть Аркей, наследник престола, герцог Тимьяшский и Веземский, владыка Горной обители и Семи островов всегда принадлежал короне, ей одной!

– Пойдем, – коротко сказала Бруни.

Ванилла зябко повела полными плечами и последовала за ней, застегивая плащ.

Ночь уже вступила в свои права: фонари горели тусклыми магическими огнями, заливая улицы холодным светом. В подворотнях и закоулках копошились тени – то ли настоящие, то ли выдуманные. В квартале Мастеровых было тихо: утомленный рабочим днем люд крепко спал. А вот на соседних улочках кипела жизнь, которой подруги страшились.

– Знала бы, что тебе в голову взбредет такое, – ворчала Ванилла, – попросила бы кого-нибудь из знакомых проводить. Бр-р! Не люблю гулять по ночам!

– Как же так? – удивилась Матушка. – А сама с Дрюней шлялась все ночи напропалую, в том числе и перед свадьбой!

– Так то с Дрюней! – мечтательно протянула подруга и взвизгнула, испугавшись вывернувшего из темной подворотни квартального патруля.

– Куда это вы собрались? – раздался голос Йена Макхолена. – Негоже девицам одним гулять после полуночи!

– У нас неотложное дело, сержант, – игриво улыбнулась ему Ванилла. – В квартале Белокостных. А страшно – ой, и не говорите! Я прямо каждый раз удивляюсь, как вы не боитесь улицы патрулировать в такое позднее время. Должно быть, в патруль идут только ОЧЕНЬ смелые ребята!

«Ребята» дружно хэкнули и втянули животы.

– Есть такое дело, – польщенно заявил Бычок и повернулся к солдатам. – Донатан, проводи девушек до места назначения и обратно! После вернешься на третий пост и подождешь нас. И чтобы отчитался мне!

– Есть! – кивнул тот.

– Сержант! – Ванилла чмокнула его в щеку. – Вы наш герой! Ребята, вы все – герои всех девушек нашего квартала! И никакие бла-ародные рыцари с вами не сравнятся!

Матушка в спектакле не участвовала. Лишь благодарно кивнула донельзя довольным патрульным и взяла на заметку накормить их за счет заведения, когда явятся в следующий раз перекусить.

Еще несколько раз на пути попадались патрули, а также развеселые компании, встречавшие ночных гулен выкриками и скабрезными шутками. Впрочем, крики смолкали, стоило веселящимся разглядеть солидную фигуру Донатана, в железной кирасе и красном дублете похожего на воинственный помидор в доспехах.

Домик госпожи Поползень был невелик, но крепок. Сложенная из добротного бруса избушка стояла на сваях над заводью канала, отделяющего кварталы друг от друга. Под помостом, ведущим к крыльцу, обильно росли рогоз и камыш. Должно быть, летом здесь так стрекотали лягушки, что уши закладывало.

– Сюда шли? – удивился Донатан.

– Сюда, – подтвердила Ванилла. – Подождешь нас? Мы недолго!

– У меня приказ! – важно задрал подбородок патрульный. – Доставить до места назначения и обратно!

– Спасибо, – бледно улыбнулась Бруни.

Она была близка к обмороку. Всю дорогу ей казалось, будто она, как муха, завязла в паутине судьбы, не помнила прошлого, не ощущала настоящего и не видела будущего. Лишь боль, черной кошкой свернувшаяся вокруг сердца, подсказывала, что она еще жива.

Дверь распахнулась, едва подруги ступили на помост. В темноте коридора ничего нельзя было разглядеть. Поколебавшись, они шагнули внутрь.

Невысокая, укутанная шалью фигура провела их из неосвещенных сеней в небольшую комнату. Свет здесь исходил лишь от пламени камина. Обстановка была простой, но удобной, в ней неуловимо ощущался исконный ласурский крестьянский колорит: то ли в полосатых домотканых половиках, положенных крестом друг на друга, то ли в домашнем алтаре, украшенном сухостоем и подношениями в виде ярких леденцов и сухофруктов, то ли в мебели, сработанной вручную безо всякого применения магии и оттого выглядящей основательно, но грубовато.

Из угла комнаты вышла навстречу, мяукая, черная кошка с желтыми глазищами. Матушка невольно вздрогнула – кошка показалась ей знакомой. Не она ли недавно запускала когти в ее сердце?

– Уйди, Уголек, уйди, – замахала на животное хозяйка дома. – Не до тебя сейчас!

Она обернулась, и Бруни разглядела миловидное и нестарое лицо одинокой женщины, чья красота никому не нужна.

– Так-так-так… – пробормотала госпожа Поползень, тоже рассматривая гостью. – Умная девочка… гордая. Душа добрая, сердце большое, всех бы вместило, а себе местечка не оставило… Сама захотела прийти? Я так и думала. Ты, – она посмотрела на Ваниллу, – присаживайся вот здесь, у очага. Приласкай Уголек, она любит, когда ей чешут пузико. А ты, девушка, иди за мной.

Нервно теребя завязки кошеля, подвешенного к поясу платья, Бруни проследовала за хозяйкой в маленькую комнатку без окон. Здесь не было ни камина, ни печи, под потолком висели связки трав, пахли тонко и остро.

– Садись, – госпожа Поползень указала на стул рядом с круглым столом, накрытым алой бархатной скатертью с явным запахом плесени. – Значит, Ванилла меня о твоем любимом спрашивала. Как же его угораздило так насолить нашей сестре, ведьме?

Матушка вздрогнула. Госпожа Поползень смотрела на нее с сочувствием.

– Пожизненный венец безбрачия – одно из самых подлых ведьминских проклятий, – пояснила она. – Наславшая его тоже платит – мы все платим за все, – но она платит одиночеством до скончания своего века. Чтобы решиться наложить такое проклятие, надо быть очень и очень… – она задумалась, подбирая слово, – …обиженной! Что он сделал, твой любимый? Не явился на свадьбу? Поиграл с ней и бросил? Обрюхатил и не признал ребенка?

Кровь бросилась Бруни в лицо. Ее Кай ничего этого не делал! Он был невиновен и страдал за другого!

– Я ничего не знаю, – сквозь зубы пояснила она, – кроме того, что вина лежала на его отце.

– Вот даже как, – пробормотала госпожа Поползень. – Не повезло парню! Ванилла тебе передала мои слова?

Бруни кивнула.

– Так чего же ты хочешь от меня? – изумилась ведьма.

Матушка развязала завязки кошелька и положила его на стол.

– Помоги мне! Сними проклятие! Здесь золото, и я могу принести еще…

Ведьма задумчиво высыпала монеты, сложила из них цветочек – кругляш в серединку, другие вкруг.