Декалог 3: Последствия - Энди Лэйн

— Находится в коме, — сказал Доктор, не поднимая взгляда.

У мужчины в правой руке всё ещё был пистолет, а в левой — устройство вызова. Доктор взял устройство и положил в свой карман.

Светловолосый офицер схватил его за руку:

— Сэр, вы взяли улику.

— Я забрал свою вещь. Уверяю вас, вы всё равно не знаете, что с ней делать, а мне она может пригодиться. Этот человек только что сказал мне, что он оставил бомбу в здании ООН.

— Что? — спросил второй офицер. — Слушайте, боюсь, что нам придётся отвезти вас в участок, чтобы разобраться со все…

— Нет времени! — прошипел Доктор. — Он сделал бомбу из моего старого оборудования. Вы хоть понимаете, что это значит? Хм?

— Хм, нет, я не понимаю, я…

— Послушайте, офицер… — он посмотрел на значок, — Хокинс, у меня нет времени беседовать с вами. Есть бомба, мне её нужно обезвредить. Который сейчас час?

Хокинс моргнул и покачал головой:

— Что?

Другой ответил:

— Без двадцати четыре.

— Значит, времени почти нет. Мне нужно бежать.

Он повернулся и побежал, затем, вспомнив, обернулся:

— Если хотите быть полезным, офицер, свяжитесь с сапёрами и скажите, чтобы они ехали в ООН. Это может быть очень важно.

— Минуточку!

Но Доктор убежал. Он боялся, что два офицера могут погнаться за ним, но они, похоже, поверили его рассказу — светловолосый орал что-то в радио. Для Доктора это было облегчением: он ожидал, что его будут держать на мушке так долго, что будет слишком поздно.

Приятно всё-таки, что иногда для разнообразия случается иначе.

Он побежал в сторону Пятой Авеню в поиске такси.

Бригадир, сидя на скамье у двери в зал, в котором проходили слушания, уже в восьмой раз за последние пять минут посмотрел на часы. Спокойнее, Летбридж-Стюарт, — говорил он сам себе. — Доктор придёт. Кроме того, Фонтэйн ещё не закончил предварительное выступление.

Но Доктор опаздывал. И это беспокоило бригадира. Доктор умел быть пунктуальным, но часто отвлекался. Иногда это затягивалось на несколько дней. И обычно это было из-за чего-то, угрожавшего самому существованию человечества… или даже всего космоса.

И тогда бригадир улыбнулся. Интересно, как бы прореагировал Фонтэйн, если бы я ему сказал, что Доктор не может явиться из-за того, что отражает атаку Йети на Эмпайр Стэйт Билдинг, — подумал он. С тех пор, как бригадир вышел на пенсию, к нему вернулось то озорство, которого у него не было с окончания школы.

Большие дубовые двери раскрылись, и из зала заседаний вышел Фонтэйн. Его губы улыбались, но в глазах юрисконсульта была вовсе не улыбка. В его глазах был страх.

— Что же, бригадир, предварительные слушания закончились. Я вызвал для дачи показаний Доктора, — улыбка пропала, и перепуганным стало всё лицо. — Он что, ещё не пришёл?

— Боюсь, что нет, — признался Летбридж-Стюарт. — Но я уверен, что он появится с минуты на минуту.

На нижнюю половину лица вернулась улыбка:

— Хорошо. Да, это будет превосходно. Просто чудесно. Да.

Фонтэйн непонятно зачем похлопал в ладоши и начал ходить туда-сюда. Так он себя вёл весь день с тех пор, как ушёл Доктор. Пока они просматривали разнообразные документы, Фонтэйн время от времени замолкал и просто смотрел на ТАРДИС Доктора, а затем продолжал с середины предложения, как будто и не отвлекался. Поэтому их обсуждение было весьма несвязное.

— А, замечательно, бригадир, вы тут. Я на это надеялся. Сапёры уже прибыли?

Обернувшись, Летбридж-Стюарт увидел торопливо идущего Доктора, за которым шли несколько солдат ООН. У Фонтэйна расширились глаза:

— Сапёры?

— Что вы такое говорите, Доктор?

Один из солдат сказал:

— Этот человек утверждает, что в зале заседаний бомба, сэр.

— В таком случае, скорее всего, она там есть, — сказал бригадир.

— Конечно, она там есть, — раздражённо сказал Доктор. — Так что не будем терять время. Я полагаю, — указал он на двойную дверь, — что зал заседаний там?

Фонтэйн начал:

— Да, коммисия…

— Отлично, — прервал его Доктор и пошёл прямиком к двери.

— Постойте, нельзя вам туда просто так зайти без…

Бригадир вздохнул и повернулся к одному из солдат:

— В приёмной смогут объяснить сапёрам куда идти?

— Да, смогут, сэр, но…

— Хорошо. Советую вам начать эвакуацию, — он повернулся и пошёл вслед за Доктором в зал заседаний.

В дальней части зала стоял длинный стол, за которым сидели семеро мужчин и женщин различных национальностей. Бригадир предположил, что они и есть комитет. За все свои годы службы он ни разу их не видел. Он же, в конце концов, подчинялся штабу UNIT в Женеве. Однако штаб UNIT подчинялся этим людям. Всегда найдётся ещё более вышестоящая инстанция, — подумал он.

Доктор стоял в центре комнаты, держа в правой руке какое-то устройство. Члены комитета возмущались.

Не отрывая взгляд от своего прибора, Доктор сказал:

— Дамы и господа, прошу прощения за неудобство. Я Доктор, я должен сегодня давать перед вами показания, но, боюсь, в силу более неотложных проблем я должен… Ага! — он оборвался, потому что его устройство запищало.

Он подошёл к женщине, сидевшей у левого торца стола.

— Простите, мадам, но боюсь, я вынужден попросить вас встать. Видите ли, под вашим стулом бомба.

Женщина быстро встала. Остальные шестеро членов комитета очень проворно последовали её примеру.

Доктор опустился на колени и, перевернув стул, увидел странное устройство. В этот момент в зал зашла группа мужчин и женщин в чёрной униформе во главе с кучерявым блондином, на чёрной кепке которого было вышито «NYPD».

— Прошу всех покинуть этот зал.

Глава комитета — невысокий джентльмен из Индии — растерянно спросил:

— Простите, а кто вы?

— Лейтенант Боттрофф, сапёры полиции Нью-Йорка. Мы получили сообщение, что в здании ООН заложена бомба, и из приёмной нас направили сюда. Сказали, что кто-то важный предупредил их о нашем прибытии. Сейчас мои люди выведут всех из здания, и мы займёмся поиском и обезвреживанием.

— Хорошо, — сказал председатель комитета и быстро пошёл к выходу.

За ним, в сопровождении людей Ботроффа, последовали другие члены комитета, секретари, стенографистка, Фонтэйн, и другие.

Бригадир остался, Доктор, разумеется, тоже. Вообще-то, повелитель времени ещё даже не заметил существования Ботроффа.

— Простите, — сказал Ботрофф, нагнувшись над стоящим на коленях Доктором.

— Если ваше дело не неотложное, боюсь, я вынужден попросить вас подождать. Я занят весьма деликатным делом.