Битва в ионосфере - Александр Бабакин

Передатчики стали поступать на монтаж в виде набора узлов — силовые трансформаторы, силовые шкафы, трансформаторы, шкафы оконечного каскада. Их нужно было точно выставить, соединить со всеми устройствами и узлами, устранить производственные ошибки. При этом работать приходилось нередко под опасным для жизни человека напряжением. И слава богу, что благодаря грамотности институтских специалистов не было среди них потерь. К сожалению, у днепропе-тровцев были потери. При монтаже мощных передатчиков были нарушены правила техники безопасности и отключена блокировка шкафов. Несколько человек были убиты током, несколько стали инвалидами.

И вот 7 ноября 1971 года николаевская опытная ЗГРЛС впервые вышла в эфир. С трудом управлялся объединенный передатчик. К тому времени только 10 передатчиков могли работать под централизованным управлением и синхронно излучать мощность в пространство. На приемной площадке Кузьминский, генералы и другие специалисты увидели на экране электронно-лучевой трубки отраженный от факела ракеты сигнал. Это говорило о том, что радиоканал на тысячи километров был «прошит». Так же все увидели отраженный от Земли сигнал на огромном расстоянии во время скачка. Тогда же некоторые специалисты, в том числе и Кузьминский, пытались определить спектры сигналов опытной ЗГРЛС, что само по себе важно для понимания характера прохождения сигнала в ионосфере.

К началу 1972 года под высоким напряжением были уже все передатчики. Они синхронно излучали мощный сигнал в пространство. Потом в действие были введены все приемники и антенны. Их создавали ученые и конструкторы Б. Кукис, Б. Арансон, Е. Казаков, А. Гуров, Ю. Андриевский, Г. Бубнов, Ю. Майоров, В. Дергунов, Б. Горбунов.

В тот период Валентин Николаевич Стрелкин работал на передающей площадке начальником лаборатории. Вводил в действие передатчики, обеспечивал их управление с командного пункта передающей позиции. И вот 27 марта 1972 года опытный загоризонтный радар должен был впервые в истории мирового локаторостроения автоматически обнаружить старт баллистической ракеты с космодрома Байконур. Расстояние было не таким уж и большим для такого мощного радара. Поэтому из 26 передатчиков были введены в работу только 5. Ночью поступило первое оповещение о старте ракеты с Байконура. Однако тот ночной старт с космодрома радар почему-то не обнаружил. Зато после второго оповещения цель была обнаружена и определена ее траектория полета.

К конструкторским испытаниям в 1972 году опытная ЗГРЛС уже имела несколько обнаружений стартов баллистических ракет на гигантском расстоянии. Коллектив главного конструктора был уверен в том, что огромный опытный радар работоспособен и решает поставленные задачи. На испытания Кузьминский берет с собой Шустова, других опытных специалистов и вся эта команда едет в Николаев. В тот период Юрий Кузьмич Гришин, который одно время руководил созданием опытного радара, даже стал обижаться. Мол, он все сделал, а пришел Кузьминский и отодвинул его на вторые роли. Однако Кузьминский очень толково руководил монтажём и доводкой аппаратурного комплекса до заданных параметров. Для самого дела это оказалось весьма кстати. Ведь Франц Кузьминский, которого в тот период в НИО-3 уже называли вместо иностранного Франц — Александром, обладал более широким научным кругозором. Умел наладить в военно-промышленном комплексе необходимые связи, что помогало привлечь к созданию николаевского опытного радара различные научные и производственные организации, опытных специалистов.

Но не обошлось и без трений в самом НИО-3. Так Гришин и Бараев считали, что к указанному в Постановлении ЦК КПСС и Сомина СССР сроку проведения испытаний НИИДАР не успеет подготовить такой технически сложный объект. Утверждали, что это не реально. Мол, слишком много трудоемких научных и конструкторских задач. Однако Кузьминский настаивал на том, чтобы не расслабляться, активно решать все возникающие научно-технические проблемы и представить объект на испытания в срок. От этого зависел престиж как самого НИИДАРа, так и его ученых и специалистов.

Но когда конструкторские испытания стали проходить под контролем комиссии из 4 ГУМО, начали проявляться различные проблемы. Первые заказанные пуски баллистических ракет опытная ЗГРЛС не обнаружила. Радар работал как и прежде, все параметры аппаратуры были в норме, а ракеты не обнаруживались. А ведь запуск каждой баллистической ракеты обходился в копеечку. Генералы из комиссии, специалисты НИО-3, НИИДАРа детально разбирались в каждой неудачной работе. Кто виноват? Почему произошел сбой в работе той или иной системы? В результате кропотливого анализа были найдены просчеты в конструировании и сборке аппаратуры. Были установлены правильные команды управления техникой. Одним словом, был создан четкий алгоритм процесса работы огромного опытного локатора. Ведь любая неточность в командах, настойках приводила в конечном итоге к целой цепи технических ошибок. Само лоцирование скоростных объектов составляло всего десятки секунд. И за это чрезвычайно короткое время опытный радар должен был дать в автоматическом режиме траекторию полета баллистической цели. Радар обнаруживал ракету в ионосфере по плазменному облаку. Оно образовывалось в результате работы двигателей на активном участке полета, начиная от высот 80-100 километров до 160 километров. Как раз на высотах 120–130 километров и проходило загоризонтное лоцирование, а дальше ракета двигалась по своей траектории, которую тоже вычисляли и отслеживали.

Конструкторские испытания завершились 30 июля 1972 года обнаружением 4 стартов мощных баллистических ракет с космодрома Байконур. Они были обнаружены в диапазоне дальностей от 2300 до 3400 километров. Правда, не обошлось без проблем по одному обнаружению. Заблаговременно были отрегулированы все параметры аппаратуры. Системы четко работали. На большой дальности на экране индикатора аппаратуры управления, отображения и индикации, которая создавалась В. Родионовым, В. Никифоровым и другими, стал завязываться сигнал от ракеты. Все в зале пункта управления закричали, вон идет ракета, вот она. А потом отметка от ракеты стала стремительно расти и через несколько секунд ярко засветился весь экран электронного индикатора. Мощный отраженный сигнал перегрузил приемник. Автомат по определению координат и траектории полета не выдал необходимых данных. Все видели, что опытная ЗГРЛС обнаружила цель, но автомат не подтвердил этого обнаружения. В крайнем возбуждении Кузьминский, Чепига, Шустов вышли из пункта управления и стали обсуждать создавшееся положение. Кузьминский прямо спросил у Шустова и Чепиги в чем, по их мнению, проблема. Те ответили, что вероятнее всего слишком сильный ответный сигнал, создались перегрузки и автомат не отметил траекторию полета цели. Ответ явно не устраивал Кузьминского. Назревал разговор на повышенных тонах. К ученым подошел начальник 4 ГУМО, прославленный летчик, генерал-полковник Байдуков.

— Так говорите слишком большой отраженный сигнал приняла аппаратура, — сказал Байдуков, — но людей то не поубивало.

— Мы думали, что сейчас Байдуков подольет масла в огонь и разразится над нами гроза — рассказывал Эфир Иванович Шустов, — а он шуточкой снял напряжение. И еще повторил, слава богу, что людей не поубивало. В итоге мы приободрились.

Кузьминский посадил в отдельную комнату Шустова и Че-пигу и приказал к утру следующего дня подготовить протокол испытаний. Всю ночь ученые составляли документ. Вместе с отделом анализа войсковой части объекта были проявлены фотографии объективного контроля. К утру протокол был отпечатан и предъявлен государственной комиссии. Все убедились, что обнаружение ракеты было реальным, только подвел автомат. Опытная ЗГРЛС реально видела цель на большом расстоянии. Комиссия предложила доработать математическое обеспечение процесса засечки целей, чтобы в условиях мощного отраженного сигнала устойчиво работал автомат станции по обнаружению, сопровождению и определению трассы целей. В дальнейшем это сильно помогло. Даже было выработано организационное требование, которое было доведено расчету по обслуживанию радара, чтобы во время боевой работы всем специалистам убирать руки с пультов управления. Ведь специалисты и военные и гражданские были очень высокой квалификации. Они могли чисто непроизвольно с благими намерениями пытаться подключать резервные системы или усиливать сигналы. Такие действия могли привести к срыву процесса обнаружения целей. Поэтому было строго приказано не вводить во время боевой работы какие-либо корректировки. Аппаратура сама автоматически все обнаруживала и записывала. Ведь само обнаружение старта ракет длилось всего доли минут. А затраты на него были огромные. Потом, когда уже сам Валентин Николаевич Стрелкин стал техническим руководителем на опытном радаре, он особенно требовал выполнения команды «Руки с пульта». В результате непроизвольного нажатия кнопок могли меняться режимы обнаружения. В этом случае было трудно контролировать и потом определять, почему не произошло конкретное обнаружение ракеты.