Битва в ионосфере - Александр Бабакин

После модернизации состоялась проверка всей опытной ЗГРЛС. К этому времени уже выросла над землей первая боевая ЗГРЛС под Чернобылем. Вскоре предстоял монтаж сложнейшего и дорогостоящего аппаратурного комплекса. Но если опытная николаевская ЗГРЛС успешно прошла все испытания, то неизвестно было, как поведет себя боевая чернобыльская станция. Ведь разница между двумя объектами была где-то в 10 лет. Это предельный срок для аппаратуры одного поколения. Поэтому 4-е ГУМО категорически поставило вопрос о том, что надо проверить работоспособность аппаратурных узлов и технических решений, заложенных в боевой чернобыльский объект, на опытной николаевской станции. Так началась вторая модернизация николаевского радара, где тогда размещался основной счетно-решающий комплекс ЗГРЛС. Было принято решение переделать радар. В итоге, за довольно небольшой промежуток времени были созданы новые вычислительные средства, приемные устройства, аппаратура обработки сигналов, возбудители для передатчиков. С ноября 1976 по апрель 1977 года была проведена гигантская работа. А потом опять пошли испытания. Был успешно обнаружен старт баллистической ракеты с одного из самых отдаленных советских полигонов. Далее последовала ещё серия успешных обнаружений. Были очень убедительные обнаружения, но были и провалы. Обстановка в НИО-3 складывалась все более драматическая. Все понимали, что главный конструктор взялся за решение очень сложной научно-технической проблемы при явно недостаточном исследовании природного явления, которое непосредственно воздействовало на процессы. Например, луч радиолокатора при работе на больших расстояниях под воздействием ионосферы вдруг неожиданно менял свое направление. Гигантский локатор работал вхолостую и не обнаруживал цель. Срочно были проведены исследования. В итоге научились на опытном объекте вводить в передатчики станции соответствующие упреждения.

Наконец в НИО-3, николаевском филиале, у главного конструктора созрели все методологические, научные и технические решения по автоматическому обнаружению запуска группы баллистических ракет и определению траектории полета каждой из них. Такая задача была сформулирована 4-м ГУМО в мае 1976 года. Для проведения столь масштабной работы заблаговременно, ещё в 1974-75 годах на ближнем и дальнем советских полигонах развернулись стрельбовые комплексы геофизических ракет. Это обычные геофизические ракеты, у которых в головной части монтировалась телеметрическая аппаратура. С их помощью исследовался полный срез ионосферы по физическим параметрам до высоты 260 километров. Обычно ракеты запускались Институтом прикладной геофизики, который работал по мировой программе изучения ионосферы. Вместе с 4 ГУМО такие стрельбовые комплексы НИИДАР развернул на Балхаше, под Читой, Иркутском, в бухте Ольга на Дальнем Востоке. Одновременно готовятся Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) к пускам 5-ти боевых ракет. На огромном пространстве Советского Союза проводится глобальный эксперимент по загоризонтному лоцированию. К нему приковано внимание руководителей государства.

На эксперимент тратятся огромные средства. Назначается время старта. Команды локаторщиков в готовности в Николаеве, Чите, под Иркутском, в бухте Ольга, под Комсомольском-на-Амуре, где в тот период возводилась вторая боевая ЗГРЛС и уже были размещены соответствующие средства контроля. Вся эта огромная система должна была работать, как единый механизм. Все действия должны были быть увязаны в пространстве и во времени с точностью до секунды.

И вот настало время начала глобального эксперимента. Первой стартовала одиночная малая ракета. Опытный радар ее обнаружил. Только после этого Кузьминский решается на старт группы малых и больших ракет. Четыре ракеты должны были стартовать плотной группой. А одна отдельно на расстоянии 200 километров для того, чтобы одновременно вести траектории их полета. Все шло нормально. Точно откалиброванные хронометры по всем точкам на огромном пространстве отсчитывали минуты до пусков. И тут, когда до старта оставалось 10 секунд, на опытной ЗГРЛС выходит из строя одна из систем. Мгновенно Кузьминский отказывается от старта. А ведь в ракеты уже было залито горючее, включены бортовые аккумуляторы. На ракетах начались необратимые процессы. В Николаеве на командном пункте буквально произошел взрыв страстей. Были страшно возмущены все члены государственной комиссии. Некоторые весьма влиятельные генералы пытались доказывать, что неисправность незначительная и лоцирование пусть и не такое качественное, но все же произойдет. Однако Кузьминский умел крепко держать любые удары и отстаивать собственное мнение главного конструктора. Он был весьма авторитетен. Постепенно эмоции улеглись. Неисправность довольно быстро была обнаружена и устранена. Контроль функционирования всех систем показал, что николаевский опытный радар боеготов. Однако приказ об отказе от стартов ракет был уже отдан. Поэтому было назначено новое время испытаний — ноябрь 1977 года.

Начались суточные прогоны всего аппаратурного комплекса опытной ЗГРЛС. Все системы станции точно настраивали, до автоматизма доводили работу расчета. Для каждого рабочего места были разработаны строгие боевые наставления. К этому времени до 9 минут было доведено время приведения огромной ЗГРЛС в боевое состояние с оптимальным выбором всех режимов функционирования.

В октябре 1977 года опытный радар был проверен по обнаружению целей, запущенных с ближнего полигона. Только после этого принимается решение на обнаружение старта группы ракет на максимальной дальности. И вот в начале ноября в период подготовки к этим ответственным и, в конечном счете, определяющим для боевой загоризонтной системы испытаниям у Франца Александровича произошел обширный инфаркт. Он был госпитализирован в реанимационное отделение больницы в Николаеве, а спустя несколько недель перевезен в Москву. Коллектив без своего главного конструктора продолжал готовить радар к испытаниям. Государственной комиссией руководил маршал Зимин. Военную науку представлял генерал-майор Шаракшанэ. Организацию работ по проведению испытаний от НИИДАР возглавили Шустов и Стрелкин.

Испытания начались во второй половине ноября 1977 года. Опять вначале был одиночный старт. Радар его обнаружил. Потом другой и снова, как говорится, в яблочко. Далее последовал групповой старт из б баллистических ракет. Он был так же обнаружен, определены траектории ракет. Все измерительные и контрольные средства показали, что радар на дальности 5700 километров устойчиво обнаружил все одиночные и групповые старты. Таким образом, была полностью проверена на работоспособность вся сложнейшая схема огромного радара. Впоследствии полученные данные были положены в основу разработки и совершенствования аппаратурного комплекса боевого радара.

Сразу после успешных испытаний Эфир Иванович Шустов, Валентин Николаевич Стрелкин, Валерий Алексеевич Алебастров и Вячеслав Борисович Маклецов повезли в реанимационное отделение больницы в Николаеве фотографии объективного контроля и показали их прикованному к кровати главному конструктору. Врачи категорически запретили больному даже шевелиться. Анализы показывали, что у Франца Александровича крайне изношено сердце.

— Кузьминский посмотрел фотографии, — вспоминает Шустов и, прослезившись, сказал, что для него это лучшее лекарство.

С поздравлениями в больницу пришло несколько правительственных телеграмм.

Тогда в НИО-3 отчетливо осознали, как надо создавать боевую систему ЗГРЛС. В обстановке общей эйфории прошла подготовка к еще более сложным испытаниям в мае 1978 года.

К тому времени Франц Александрович Кузьминский уже выписался из больницы. Но врачи строго ограничили его работу.

По словам секретаря партийного комитета НИИДАР Вячеслава Борисовича Маклецова, все равно Кузьминского нельзя было никакими запретами оградить от активной деятельности. Для него специально в кабинете установили очень удобное по тем временам самолётное кресло. Оно могло изменять конфигурацию. И Кузьминский то сидя, то полулежа, а то и в горизонтальном положении продолжал работать. Рассматривал огромное количество различных документов, схем, составлял записки, отдавал распоряжения.

На этих испытаниях ракеты должны были стартовать ночью и лететь в день. Ионосфера в этот период суток очень нестабильна. К тому моменту все геофизические ракеты были уже расстреляны. Поэтому решили проверить работу станции сразу по групповому старту двух последних геофизических ракет и пяти боевых баллистических ракет. Аппаратура радара действовала отменно. После пуска все специалисты и члены государственной комиссии видели на средствах отображения информацию о ракетах, реально просматривалась траектория и по цифропечати. Однако не сработал автомат. Боевой алгоритм буквально запутался в «трех соснах». Подкачало программное обеспечение радара. Тогда с уверенностью специалисты НИО-3 заявили членам государственной комиссии о причинах данного недоразумения.