Через два океана - Михаил Александрович Михеев

class="p1">Он как-то обреченно махнул рукой. Александр кивнул понимающе. Одной женщине, пускай она и жена дворянина, будет очень сложно. Имея на руках ребенка – сложно вдвойне. Примет ли ее семья мужа – неизвестно. А с другой стороны, и запретить Куропаткину идти в бой нельзя. Если он хочет быть настоящим командиром и авторитетом для своих людей, то должен вести их в бой, а не отсиживаться за чужими спинами. Александр вздохнул:

– Все сделаю, не переживай.

– Благодарю, – Куропаткин резко кивнул, повернулся и почти строевым шагом вышел.

Похоже, будут еще с ним проблемы. Если вернется, конечно, подумал Верховцев и выкинул происшедшее из головы. У него и без чужих обид хватало работы.

До рассвета оставалось всего ничего. Заканчивается собачья вахта[61], и те, кому положено бдеть, все силы бросают на борьбу со сном. Некоторые не справляются… Ветер слабый, его не хватает даже для того, чтобы полностью разогнать туман. Только слегка проредить, но все равно видимость отвратительная. Но в этих водах некого бояться – русские слишком слабы и не суются лишний раз в море. Сидят в своих норах… Остается только прихлопнуть их, как крыс, после чего сжечь то убожество, которое они называют городами.

Корабли входили в бухту практически бесшумно. Громадину «Красотки Лиззи», идущую второй, было практически не рассмотреть и не услышать. Это хорошо, вахтенные у британцев тем более не заметят. Главное, самим не налететь на камни, все же воды здесь незнакомые…

Гребешков размял пальцами задеревеневшее от напряжения лицо. Помогало откровенно плохо, но все же это лучше, чем ничего. Сегодня он сам встал к штурвалу – когда руки заняты делом, это лучше, чем ожидание. Чего ожидание? Да чего угодно! Хруста камней под днищем, залпа в упор с вражеского корабля, окрика не в меру бдительного вахтенного… И потому он вел неуклюжую по сравнению с боевым кораблем посудину в ее последний поход с каким-то даже удовольствием.

Эх, жаль, «Принцесса» не пароход – тот даже в такую погоду выдал бы свои положенные узлы. А так – еле идем, и вообще чудо, что успели до рассвета. И без того все необходимые к их миссии работы пришлось выполнять на ходу. И даже в голос выругаться не смей, прищемив случайно палец – над морем звук разносится далеко!

А с другой стороны, пароход бы пыхтел двигателем и пугал всех искрами из трубы. Парусники хотя бы идут практически бесшумно. Все так, но ожидание все равно хуже смерти!

Куропаткина по-прежнему не видно, и остается лишь надеяться, что он не проворонил точку разворота. Впрочем, там хороший рулевой. Наверное, один из лучших на эскадре. Самому бы не промахнуться. Конечно, даже один брандер может натворить дел, но все же два – это минимум, который необходим, чтобы запалить всю эту богадельню. Лучше бы три – но увы!

Низкий борт вражеского корабля появился из тумана внезапно. А рядом с ним, всего-то локтей двадцать – второй. Чуть в стороне угадывались мачты третьего. Гребешков перевел дух. Всё, прибыли. В полном тумане он вывел свой корабль на группу французских кораблей, стоящих чуть в стороне от британцев и скучковавшихся в полнейшем беспорядке. Точнее, в их расстановке наверняка имелся какой-то смысл, но то, что было изображено на схеме, иначе как хаос назвать сложно. Прапорщик ощутил приступ законной гордости – все же далеко не каждый рулевой сумеет отработать настолько ювелирно, однако расслабляться было рано. Сделана еще даже не половина дела – так, маленький кусочек, хоть и занимающий большую часть времени.

Тихо-тихо, словно крадущаяся к неосторожно заснувшим мышам кошка, «Принцесса» втиснулась между двумя французскими кораблями. Манёвр воистину ювелирный, любая неточность, внезапный порыв ветра – и корабль навалится бортом на француза. И тогда – все, конец секретности… Впрочем, ей и так пришел конец!

С борта одного из вражеских кораблей послышался оклик, скорее удивленный, чем обеспокоенный. Очень характерный, истинно французский прононс, как успел отметить про себя Гребешков. Но это понимание скользнуло мимо сознания, как хорошо смазанная маслом океанская медуза из пальцев. В следующий момент он круто, изо всех сил положил руль влево, и корабль, описав изящную дугу, ткнулся носом в корму французского брига. Заскрипело дерево, и собственную корму «Принцессы» начало разворачивать с тем, чтобы буквально через несколько секунд она уперлась в борт второго французского парусника. Ну все, понеслось!

Пока вражеские моряки соображали, что за сотрясение выкинуло их среди ночи из гамаков, русские уже начали действовать. Многочисленные кошки на цепях, чтобы кто-нибудь ушлый не отсек их и не расцепил корабли, полетели на чужие палубы. Они цеплялись за фальшборты, надстройки, ванты… Все это уже не раз было отработано за время похода, и никому из русских моряков не требовалось объяснять его манёвр. Чай, не первый раз идут на абордаж. Такие же кошки летели с мачт, намертво перепутывая и связывая такелаж. Всё, быстро освободиться теперь не удастся.

А по обильно политой смолой и маслом палубе уже бежали люди с факелами, запаливая фитили у бочек с порохом. И, выполнив каждый свой, четко оговоренный приказ, бросались в воду, чтобы вплавь добраться до шлюпок. Те, до поры до времени идущие на буксире, сейчас были для русских практически единственным шансом на спасение – для того, чтобы уйти вплавь, здесь была чересчур холодная вода.

По вражеским кораблям уже вовсю гремела тревога. Кто-то орал, кто-то бегал, не понимая толком, куда спешит. Где-то уже стреляли… В общем, нормальная ситуация в лагере застигнутого врасплох противника. Гребешков чуть заметно усмехнулся – привычка «держать лицо» в последние месяцы стала второй натурой – и, швырнув факел в ближайший открытый люк, прыгнул за борт. В два могучих гребка добрался до шлюпки, где сразу несколько пар крепких рук легко, будто рыбку удочкой, выдернули его из воды. Огляделся и спросил:

– Все?

Короткая, почти шепотом перекличка – и взрыв!

Рванула, правда, не «Принцесса». Взрыв, сначала один, а потом еще несколько, один за другим, гремели в стороне. Похоже, «Красотка Лиззи» настигла свою цель. Или настигли ее. Однако думать об этом было некогда. Весла гнулись от напора, матросы изо всех сил гнали шлюпки прочь от обреченного корабля и успели-таки отойти почти на кабельтов, когда «Принцесса» содрогнулась.

Это было воистину эпическое зрелище. Вначале в недрах корабля будто взревел огромный зверь. Почти сразу – второй, а затем почти одновременно еще несколько. Из специально прорубленных в бортах дыр и люков на палубе вылетели, жадно лизнув борта французских кораблей, огненные протуберанцы. Спустя пару секунд корабль вспыхнул сразу