Глубокие воды - Патриция Хайсмит

Представитель агентства повесил трубку.

В тот вечер Мелинда явилась домой в четверть восьмого и сказала, что пила коктейли с Гарольдом.

– Гарольд получил телеграмму? – спросил Вик.

– Какую телеграмму?

– Из «Бюро конфиденциальных расследований», об отстранении от работы.

Мелинда разинула рот, но ее лицо выражало не удивление, а злость.

– Что тебе про это известно? – с вызовом спросила она.

– Уилсон проболтался, – сказал Вик. – А что вообще с Уилсоном происходит? Ему надоела пишущая машинка?

Трикси сидела на полу в гостиной и, удивленно тараща глаза, слушала родителей.

– Когда? – напористо спросила Мелинда.

– Сегодня. Я случайно встретил его и Ральфа на улице. Оба перепугались до смерти, и вид у них был глупейший.

– Что он тебе сказал? – в смятении спросила Мелинда.

– Я просто спросил его, не детектив ли мистер Карпентер, – терпеливо объяснил Вик. – У них обоих спросил. И когда Уилсон сказал «да» – кстати, он со страху чуть не помер, хотя я на него не давил, – то я поинтересовался, какое агентство его прислало. Уилсон назвал агентство, а я позвонил туда и попросил, чтобы мистера Карпентера отозвали с задания. Мне надоело оплачивать счета.

Мелинда швырнула сумочку на диван и сняла пальто.

– Понятно, – сказала она. – Так это из-за счетов…

Она осеклась.

Ему было почти жаль видеть ее побежденной.

– Нет, моя дорогая. Несколько дней назад Хорас сказал, что Карпентер ничего не знает про Колумбийский университет. А Хорас, видишь ли, знает, и как раз про факультет психологии. Непонятно, есть ли у Карпентера какая-то договоренность с Кеннингтоном, чтобы заниматься там исследованиями. Но меня это не интересует.

Мелинда с гордым видом прошествовала на кухню. Вик знал, что она сегодня напьется. Выпитое с Карпентером, вероятно, уже заложило весьма прочный фундамент для тяжелейшего похмелья. Вик вздохнул и продолжил читать газету.

– Хочешь выпить? – крикнула с кухни Мелинда.

– Нет, спасибо.

– Ты теперь ведешь такую праведную жизнь… – Она принесла коктейль в гостиную. – Просто пышешь здоровьем и силой. Наверное, тебя заинтересует тот факт, что мистер Карпентер – психиатр. Может, он и не окончил университета, – как бы оправдываясь, сказала она, – но кое-какие знания у него есть.

Вик неторопливо, презрительно произнес:

– Надеюсь, я больше его не увижу. – Не дождавшись ответа Мелинды, он спросил: – А что? Он подвергает тебя психоанализу?

– Нет.

– Плохо. А то просветил бы меня относительно тебя. Должен сказать, что я тебя не понимаю.

– А я тебя понимаю, – огрызнулась она.

– Зачем же тогда было приглашать психолога, чтоб он за мной понаблюдал? Кто он все-таки, психолог или детектив?

– И то и другое, – сердито ответила Мелинда.

Она расхаживала по комнате, потягивая светло-коричневый напиток из высокого стакана.

– Вот как? И что же он говорит обо мне?

– Говорит, что ты на грани шизофрении.

– Вот как, – сказал Вик. – Передай ему от меня, что это он на грани. И больше ничего. Он ни рыба ни мясо, через такого только перешагнуть да забыть.

Мелинда фыркнула:

– Похоже, он тебя разозлил…

– Пап, а что такое шизомания? – Трикси, обняв колени, продолжала увлеченно слушать родительскую перепалку.

– Познавательный разговор для ребенка, – манерно произнесла Мелинда.

– Она и не такое слыхала. – Вик кашлянул. – Не шизомания, а шизофрения. Раздвоение личности. Заболевание, которое характеризуется расстройством психики и потерей контакта со своим окружением. Вот так. Поняла? И похоже, у твоего папочки оно есть.

– О-ой, – засмеялась Трикси, будто он пошутил. – А откуда ты знаешь?

– Мистер Карпентер сказал.

– А он откуда знает? – спросила Трикси, вовсю улыбаясь: ей нравилась эта игра.

Вик иногда сочинял для дочери сказки про фантастических зверей, а она спрашивала, умеют ли они летать, читать, готовить, шить и одеваться; некоторые звери умели, а некоторые – нет.

– Мистер Карпентер – психолог, – ответил Вик.

– А кто такой психолог? – спросила Трикси.

– Боже мой, Вик, прекрати! – воскликнула Мелинда, резко обернувшись к нему.

– Мы с тобой потом это обсудим, – сказал Вик, улыбаясь дочери.

В тот вечер Мелинда напилась в дым. Она дважды звонила по телефону, и, чтобы не слушать, Вик уходил на кухню, куда не доносились звуки из спальни. Он приготовил ужин, Мелинда ела мало и к девяти часам, когда Трикси пора было ложиться спать, захмелела так, что едва держалась на ногах. К этому времени Вик успел объяснить дочери еще несколько психологических терминов, но труднее всего было подобрать определение сознания. В конце концов он сказал, что это такая штука, которую теряет человек, выпивший лишнего, когда засыпает на диване.

16

На следующий день Вик пришел домой обедать, но Мелинда еще спала. Он знал, что ночью она долго не ложилась. Сам он лег спать в полтретьего и видел, что свет из окна ее спальни падает на газон за домом. Вечером он вернулся домой в семь часов, но она еще маялась похмельем, хоть и проспала, по ее словам, до трех. Вик хотел сообщить ей две новости – одну приятную, а вторую не очень. Надеясь, что Мелинде станет лучше, первой новостью он поделился с ней до ужина.

– Не беспокойся, – сказал он, – про детектива я не расскажу ни Хорасу, ни Филу, ни кому-либо еще. Если Уилсон с Ральфом будут держать рот на замке – у них есть для этого все причины, – то никто другой об этом не узнает. Кому-нибудь еще про это известно? – озабоченно спросил он, как будто был на ее стороне.

– Нет, – страдальчески простонала она – в таком состоянии ее все уязвляло.

– Надеюсь, это хоть немного тебе поможет, – сказал Вик.

– Спасибо, – равнодушно ответила она.

Он невольно пожал плечами. Но она на него не смотрела.

– Кстати, сегодня я получил письмо от Брайана Райдера. Он собирается приехать в третью неделю ноября. Я предложил ему остановиться у нас. Дня на два, максимум на три. Нам предстоит много работы в типографии, так что дома мы будем редко. – Мелинда не подавала никаких признаков, что услышала его – с таким же успехом можно было обращаться к спящему, – и у Вика возникло странное чувство, будто он разговаривает сам с собой. – По его письмам заметно, что он весьма образованный и культурный человек. Ему всего двадцать четыре.

– Налей-ка мне выпить. – Мелинда, продолжая смотреть в пол, протянула Вику пустой стакан.

В тот вечер она плотно поужинала. Похмелье не отбивало ей аппетита, а вдобавок она считала, что чем больше ешь с перепоя, тем быстрее поправишься. Она утверждала, что недомогание следует «пригвоздить». После ужина она почувствовала себя лучше и решила прочесть вечернюю газету. Вик уложил Трикси спать, потом вернулся и сел в кресло.

– Мелинда, хочу тебя кое о чем спросить, – начал он.

– О чем? – Она посмотрела на него поверх газеты.

– Ты не хочешь развестись? Я бы дал тебе приличное содержание.

Секунд пять она изумленно смотрела на него, а потом сердито ответила:

– Нет.

– Но к чему мы идем? – спросил он, разводя руками и становясь вдруг самим олицетворением логики. – Ты меня ненавидишь. Считаешь меня врагом. Нанимаешь сыщика следить за мной…

– Потому