Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим

— Профессионально сработано, — невольно отметил я. — Соединение реальных фактов с откровенной ложью. Я видел его фальшивки у следователя. Сделано качественно, ничего не скажешь.

— Ловко провернул операцию, — Мышкин нахмурился. — Документы на ваш арест подписал сам Менжинский. Сделал это после доклада Ягоды, который получил материалы от Лаврентьева.

— А истинная причина? — я знал, зачем спрашиваю.

— Нефть, конечно же, — коротко ответил Мышкин. — Студенцов давно глаз положил на ваше месторождение. А когда вы получили управление на все месторождения в Поволжье, он испугался. Решил нанести превентивный удар.

— Узнаю почерк, — я невесело усмехнулся. — Уничтожить конкурента чужими руками.

— Ошибся он только в одном, — Мышкин впервые позволил себе слабую улыбку. — Не учел, что вы сможете заинтересовать самого товарища Сталина. Я думал, что вы уже не вернетесь с Лубянки. А получилось наоборот — вы вернулись с новым статусом и прямым выходом на самый верх.

— Откуда у вас вся эта информация? — поинтересовался я.

Мышкин усмехнулся:

— Рожков умеет работать. Он лично поднимал ваше дело и обнаружил нестыковки.

Он помолчал, теребя пуговицу на потертом пиджаке, потом вдруг выпрямился, насколько позволяла его сутулая спина:

— Леонид Иванович, должен признать свою вину. Не уследил, не предупредил… Студенцов ударил неожиданно через свои каналы в ОГПУ. Я слишком поздно узнал о подготовке ордера. Это моя ответственность, и я готов…

— Оставьте, — перебил я. — Никто не ожидал такой наглости. Даже Орджоникидзе был захвачен врасплох.

Мышкин извлек из внутреннего кармана портсигар, протянул мне. Я покачал головой. Тогда он сунул папиросу в рот и поднес горящую спичку.

— Все же, я провалил свою работу, — упрямо продолжил он, раскуривая свою папиросу. — Служба безопасности существует именно для предотвращения таких ситуаций.

— Что сделано, то сделано, — я налил себе чаю. — Теперь главное извлечь уроки и нанести ответный удар.

— Насчет этого… — Мышкин слегка подался вперед. — У меня есть интересные материалы на Студенцова. Наш человек в его окружении передал документы о махинациях с алмазным фондом. Еще кое-что нашлось в архивах по его работе в Баку.

— Хорошо, но не торопитесь, — я задумчиво посматривал в окно. — Студенцов думает, что выиграл битву, проиграв при этом войну. Он еще не знает о моем новом статусе и прямом выходе на Сталина. Пусть пока наслаждается мнимой победой. Мы ударим, когда он меньше всего этого ожидает.

— Как скажете, — кивнул Мышкин. — Но материалы я подготовлю. Только свистните, и товарищ Ягода получит очень интересное досье на своего друга Студенцова.

— Сначала другое, — я наклонился к Мышкину. — Нужно выяснить, кто входит в его ближайшее окружение. Особенно интересуют контакты с иностранцами и финансовые операции. Если он имеет выходы на западные компании, хочу об этом знать.

— Понял, — Мышкин сделал пометку в маленьком блокноте. — А что у вас с охраной? Ягода прислал двух агентов из резерва. Надежные ребята?

— Эти, в приемной? Проверьте их по своим каналам. Но они больше не для охраны, а для наблюдения за мной. На всякий случай.

Мышкин покачал головой.

— Ну и шороху вы навели, Леонид Иванович, — тихо проговорил он, попыхивая папиросой. — После вашего освобождения в наркоматах только об этом и говорят. И назначение это… необычное. Что, если не секрет, товарищу Сталину рассказали? — Мышкин прищурился сквозь дым папиросы. — Что его так впечатлило?

Я выдержал взгляд:

— Это, Алексей Григорьевич, государственная тайна высшей категории. Ясно одно. Теперь у нас еще больше работы и еще выше ответственность.

Мышкин понимающе кивнул, не стал настаивать. Он слишком опытный оперативник, чтобы лезть в такие дебри.

— Усильте охрану ключевых объектов, — сказал я. — Конструкторского бюро, лабораторий, особенно танкового проекта.

— А как же… особые операции? — осторожно спросил Мышкин. — После такого внимания на самом верху будет сложнее проворачивать наши комбинации.

Он имел в виду тайные каналы финансирования и нелегальную покупку технологий за рубежом. Действительно, теперь, когда на меня обращено внимание Сталина, любая ошибка может стоить очень дорого.

— Переходим на новый уровень конспирации, — ответил я. — Никакой прямой связи. Шифры меняем еженедельно.

Мы еще около часа обсуждали детали текущих операций, перестройку системы безопасности, новые коды для связи с агентурой. За это время Головачев дважды заходил с новыми срочными бумагами, телефон звонил почти непрерывно.

Мышкин ушел так же, как и пришел. Не успел он закрыть за собой дверь, как в кабинет влетел Зотов.

Вечно растрепанные волосы, заляпанный чем-то темным рукав инженерного кителя и ворох проводов в руках создавали колоритную картину увлеченного техническими идеями человека.

— Леонид Иванович! Наконец-то вернулись! — Зотов сгрузил на стол провода, инструменты и какой-то металлический ящик. — А я тут как раз вовремя. Сейчас все наладим.

Не дожидаясь моего ответа, он принялся сосредоточенно осматривать стены, бормоча что-то про «оптимальную точку размещения».

— Что вы собираетесь делать, Василий Петрович? — спросил я, наблюдая, как Зотов деловито простукивает стену.

— Устанавливать правительственную связь, — бросил он через плечо. — Прямое распоряжение товарища Орджоникидзе. Ваш новый статус требует особого коммуникационного обеспечения.

Он достал из кармана складной нож и без малейших колебаний поддел деревянную панель на стене.

В этот момент дверь снова открылась, и в кабинет вошли Сурин с чертежными тубусами под мышкой и Извольский в форме военного связиста.

— Вижу, Василий Петрович уже начал монтаж, — заметил Сурин, ставя тубусы в угол. — Добрый день, Леонид Иванович. Рад видеть вас в добром здравии.

— И снова при должности, — добавил Извольский, пожимая мне руку. — Мы тут наводили справки через свои каналы, когда вас… забрали. Были готовы даже писать коллективное письмо в наркомат.

— Благодарю за поддержку, — искренне ответил я. — Но, как видите, все разрешилось благополучно.

— И даже более чем благополучно, судя по вашему новому статусу, — Сурин хитро прищурился. — Надо же, вы теперь высоко сидите. Как же так получилось?

— Товарищ Сталин лично разобрался в ситуации, — коротко ответил я, многозначительно поглядев ему в глаза. — Но давайте к делу. Что вы тут монтируете?

Зотов тем временем уже прокладывал провода в стене, а Извольский извлек из принесенного чемоданчика три телефонных аппарата. Черный, защитного зеленого цвета и кремлевский, с небольшим гербом на корпусе.

— Мы устанавливаем вам полноценный центр управления производством, — пояснил Сурин, разворачивая на столе схему. — Вот смотрите. По башням Шухова идет основной канал связи, соединяющий все ключевые предприятия. Зеленый телефон — для прямой связи с заводами. Черный — для нашей внутренней сети. А этот, — он указал на кремлевский аппарат, — для правительственной связи. Отдельная защищенная линия, шифрованный канал.

— Мы с Извольским смогли убедить Смородина выделить вам специальную линию через военную сеть, — Зотов на мгновение высунулся из-под стола, где прокладывал кабель. — Таким образом, вся система работает независимо от городской телефонной сети.

— Более того, — добавил Извольский, — мы подключили и систему телеметрии. Вы сможете не только говорить с предприятиями, но и видеть происходящее там в реальном времени.

Он достал из своего планшета фотографии:

— Вот центр телеметрии, который мы установили в штабе. Экраны, пульты управления, система записи данных. После нашего разговора обязательно туда пойдем, покажем все в действии.

Сурин тем временем развернул на столе чертеж нового комплекса связи:

— Мы фактически создали нервную систему промышленности. Глаза, уши и голос управления. С военной точки зрения прорыв в методах командования. Штаб РККА очень рад, что в свое время помог нам с башнями Шухова.