Водолаз Его Величества - Яков Шехтер

горной крепости вообще явление сверхнеобычное. Первой в Чуфут-Кале побывала Екатерина Вторая, провела ночь в мавзолее Джанике-ханум и уехала другим человеком. Потом она не раз повторяла, что эта ночь полностью изменила ее представления о мире.

По совету Екатерины все российские императоры, кроме Павла, сюда приезжали. Хотел бы я знать, что Екатерина Великая нашла в этом мавзолее? Многие достойные люди проводили в нем по нескольку суток кряду, и никто ничего не заметил!

А вот цари все ж таки приезжают. И не может быть, чтоб только из уважения к совету Екатерины. Что-то еще тут скрывается, но что, никто не знает, а спросить невозможно.

– Почему невозможно? – удивился Артем.

– Да потому что некому царю такие вопросы задавать, – усмехнулся археолог. – Ну, давайте допьем, – предложил он и сам разлил остатки водки.

– Историю, конечно, вы лучше моего знаете, – встрепенулся смотритель, осушив свою кружку. – А вот про мавзолей я могу рассказать. И про то, что Екатерина там отыскала, думаю, тоже.

– Вот как, – удивился Нородцов. – Неужели это такая известная история?

– Вряд ли, скорее малоизвестная. Но я не просто смотритель, я – последний из рода, живущего в этом городе с незапамятных времен.

– Так вы караим? – спросил археолог.

– Нет, алан. Сейчас нас называют осетинами, по имени той части народа, что ушла от татар на Кавказ. А наш род остался в крепости, поэтому мы настоящие аланы. Караимы сюда пришли гораздо позже нас. Мое имя означает «хозяин». Так вышло, что я стал последним хозяином Чуфут-Кале.

– Авшин, я заинтригован, – воскликнул Нородцов, потирая руки. – После столь роскошного ужина, – он обвел рукой стол, – вы решили на десерт угостить нас замечательной историей! Рассказывайте же, рассказывайте скорее!

– Аланы живут тут испокон веков, – начал смотритель. – Пещеры в скалах выдолбили задолго до появления крепости. Наверное, тогда же и возник обычай приносить человеческую жертву Ваюге, богу смерти, чтобы он получил свое и не трогал остальных. Я не осуждаю своих предков, их жизнь была тяжелой и опасной. Делали это так: в самую короткую ночь года, посередине лета, бросали жребий. В жеребьевке участвовали все без исключения жители крепости, от мала до велика. Ваюге нет дела до возраста, для него ребенок хорош, как и дряхлый старик.

– Что, – вскричал Митяй, – вы убивали маленьких детей?

– Да, – кивнул Авшин, – бросали в пропасть любого, на кого выпадал жребий. Причем это должны были сделать родственники, чтобы показать Ваюге свою добрую волю. Случалось, матери собственными руками кидали в пропасть грудных младенцев, сыновья сталкивали отцов, отцы сбрасывали стариков, но чаще всего вниз летели молодые мужчины и женщины. Некоторые пытались сопротивляться, их оглушали дубинкой, именуемой «жезлом сострадания». Но обычно жертва покорно принимала выбор, ведь это была веками освященная традиция. Когда византийцы возвели стены, под их защитой жизнь стала куда безопаснее, но обычай остался.

– И что, все терпели такое варварство? – спросил Артем.

– Многим это не нравилось, многие роптали, но те, кто был у власти, боялись что-либо изменить. Как говорится, вытащишь камень из фундамента – только один камень – а дом развалится.

К самым говорливым приходил старейшина, окруженный воинами. Но воинов боялись куда меньше, чем жезла сострадания, который нес в руке старейшина. От удара жезлом впадали в беспамятство. Навсегда впадали, никакое лекарство не помогало. В общем, стоило старейшине с жезлом показаться возле дома заядлого ворчуна, как он навсегда закрывал рот.

Только Джанике-ханум прервала этот обычай. Потому ее так и полюбили. За все годы ее правления жертву Ваюге принесли только один раз.

– Но все-таки принесли, – отметил археолог.

– Да. Причем из-за самой правительницы.

– Вот как? – удивился Нородцов. – Неужели ханскую дочь бросили в пропасть?

– Нет, конечно, нет! – вскричал смотритель. – Тут все сложнее и глубже.

– Глубже пропасти? – перебил смотрителя Митяй.

– Имейте терпение выслушать! – чуть рассерженно произнес Авшин, и Митяй в знак примирения поднял руки:

– Молчу-молчу!

– Джанике-ханум не вышла замуж, – продолжил смотритель, – прожила свой век одна. Говорила, если женщина хочет править, у нее самой не должно быть правителя. Разумеется, от наложников она не отказывалась, но они были только для услаждения тела, сердце она не отдавала никому. Лишь в преклонные годы, после сорока лет, Джанике-ханум полюбила молодого раба, который ее утешал. Влюбилась до ослепления, как любят женщины на закате жизни. Поначалу тайну удавалось сохранять, но чем дальше, тем больше Джанике-ханум теряла голову и в конце концов начала миловаться с рабом почти открыто.

В один прекрасный или, скорее, ужасный день пришли к ней самые приближенные вельможи с предупреждением: эту любовную связь нужно немедленно прекратить. Такие отношения подрывают устои. Если правительнице позволено так себя вести, что же станут делать обыкновенные люди? Джанике-ханум подумала и согласилась.

– Хорошо, – сказала она, – он больше никогда не переступит порог моего дворца. Я спрячу его во внутренних покоях.

– Поздно, – возразили вельможи. – Дело вышло наружу. Раба необходимо казнить.

– Нет, – ответила правительница. – Я не могу.

– Тогда отправить подальше и навсегда.

– Хорошо. Я попытаюсь.

Джанике-ханум попыталась, но не смогла. Дни шли за днями, а раб по-прежнему жил во дворце в одних покоях с правительницей. Когда стало понятно, что мудрость на сей раз изменила Джанике-ханум, вельможи собрались на тайный совет. Позвали старого нукера, начальника дворцовой стражи. Он родился в крепости и всю жизнь охранял дворец, сначала простым ратником при предыдущем правителе, затем – при Джанике-ханум. Ох, чего только он ни насмотрелся за длинную жизнь во дворце! Сколько тайн прошло перед его глазами, сколько секретов ему довелось выслушать и сохранить! Не было в крепости человека, более искушенного в интригах, чем этот нукер.

– Как поступить, – спросили вельможи, – как убедить правительницу избавиться от раба?

– Никак, – ответил нукер. – По своей воле женщина не откажется от последней любви. Выход один: возобновить старинный обычай жертвоприношения Ваюге. Пусть к ханум обратятся старейшины города, пожалуются, будто стали умирать дети, и остановить это можно только одним способом.

– А если она проверит и выяснит, что дети живы? – спросили вельможи.

– Нужно заранее все подготовить, – сказал нукер. – Отослать детей в другие крепости, соорудить фальшивые могилы, привести ханум на кладбище, пожаловаться на загадочную эпидемию. А уже потом отправить к ней делегацию старейшин. Она все проверит и скрепя сердце согласится.

– Ну и что? – не выдержал один из вельмож. – При чем тут наша беда?

– А при том, – пояснил нукер, – что жребий падет на того самого раба. И ханум ничего не сможет предпринять. Ничего.

– Но ведь после этого придется продолжать этот кровавый обычай?! – сказал другой вельможа.

– Вовсе нет! Дети после жертвоприношения продолжат умирать, как и раньше. Тогда вы придете к