Ларк-Райз - Флора Джейн Томпсон

подозревали; их движения становились величавее, а голоса мягче и приятнее, чем обычно, и когда исполняемая роль требовала высокомерия, они превращались, как тут выражались, в «завзятых герцогинь». Вполне вероятно, что соответствующая осанка и интонации передавались им вместе со словами стишков.

Одним из многолетних фаворитов была игра «А вот и три лудильщика». Все участницы, кроме двух девочек, большой и маленькой, брались за руки и вставали в ряд; большая девочка становилась примерно в десятке шагов от них, а младшая ложилась на траву позади нее, притворяясь спящей. Затем из ряда выходили три девочки и, взявшись за руки, шли вперед, распевая:

А вот и три лудильщика, три, три, три,

Пришли посватать твою дочь, прекрасная леди,

Ах, можем ли мы поселиться тут, тут, тут?

Ах, можем ли остановиться тут, тут, тут?

После этого «прекрасная леди» (в слове «леди» ударение падало на второй слог) предостерегала свою спящую дочь:

Спи, дочка, спи, не просыпайся.

Лудильщики не про тебя.

Затем она сурово отвечала лудильщикам:

Вам нельзя тут поселиться, нет, нет, нет.

И нельзя остановиться, нет, нет, нет.

Лудильщики возвращались в строй, а вперед выходили трое других, называя себя портными, солдатами, моряками, садовниками, каменщиками или полицейскими, кем заблагорассудится, и повторяли те же слова с надлежащей заменой, пока не наступала развязка, и тогда вперед с победной интонацией в голосе выдвигались главные претенденты.

А вот и три прекрасных принца, три, три, три,

Пришли посватать твою дочь, прекрасная леди,

Ах, можем ли мы поселиться тут, тут, тут?

Ах, можем ли остановиться тут, тут, тут?

При одном упоминании принцев сцена менялась. «Прекрасная леди» начинала махать ручкой, кивать и улыбаться и, разбудив свою якобы спящую дочь, пела:

Скорее, доченька, проснись,

Прекрасным принцам улыбнись.

После чего обращалась к принцам:

Ах, я прошу вас поселиться тут, тут, тут.

Я вас прошу остановиться тут, тут, тут.

Затем, наконец выведя вперед и представив свою дочь, она говорила:

Такой красавицы вы не видали.

В приданое ей десять тысяч дали.

Кольцо на пальчике ее блестит,

Она и короля обворожит.

В игре «Изабелла» медленно водили хоровод вокруг одной из девочек и пели:

Прощай, Изабелла, прощай, прощай!

Расстались мы ночью навек.

Я сердце жестоко разбил тебе,

Тебя ждет другой жених.

Прощай, Изабелла, прощай, прощай!

Отдай ему руку и сердце, прощай.

Отдай ему руку, прощай.

Затем девочка в центре хоровода выбирала «жениха», который становился рядом, а остальные продолжали петь:

Сегодня оглашение, любимая, прощай,

Сегодня оглашение, прощай.

Иди же к алтарю, любимая, прощай,

Иди же к алтарю, прощай.

Надень кольцо, любимая, надень кольцо, прощай.

Надень кольцо, любимая, прощай.

Ступай на пир, любимая, ступай на пир, прощай,

Ступай на пир, любимая, прощай.

Теперь в постель, любимая, теперь в постель, прощай,

Теперь в постель, любимая, прощай.

Затем давались другие инструкции, молча выполнявшиеся парой в центре хоровода. После того, как пара венчалась и проводила вместе ночь, атмосфера игры менялась. Величавое действие уступало место настоящему кавардаку. Не размыкая хоровода, девочки начинали прыгать вверх-вниз и кричали:

Теперь вы женаты, и счастье берегите,

Сначала дочку, а потом сынка родите.

Шестипенсовик влюбился,

На дочке семипенсовика женился.

В этой игре несчастная брошенная Изабелла, которую играющие поначалу жалели и оплакивали, каким-то образом оказывалась невестой на веселой деревенской свадьбе.

Красивое, грациозное зрелище представляла собой игра «вдень нитку в иголку портного». Для этого две девочки брались за обе руки и поднимали их, образовывая арку, или мостик, а остальные играющие гуськом проходили под ней, держа друг друга за юбки и напевая:

Вдень нитку в иголку портного,

Вдень нитку в иголку портного.

Портной ослеп и ничего не видит,

Так вдень же нитку в иголку портного,

Когда вереница играющих миновала арку, последние две девочки отделялись от остальных, вставали рядом с первыми двумя и тоже брались руки, расширяя арку; это повторялось до тех пор, пока арка не становилась туннелем. По мере того, как проходящая под ним вереница делалась короче, песенка ускорялась, и под конец игра превращалась в веселый вихрь.

Маленькая мрачная игра, в которую часто играли младшие дети, называлась «папочка». Играющие вставали в круг, а водящий оставался за его пределами, осторожно, крадучись, обходил молчаливый и неподвижный хоровод кольцо и пятнал другую девочку, дотрагиваясь до ее плеча. Она вырывалась из круга и мчалась вокруг него, преследуемая водящим, а остальные тем временем скандировали:

По кругу беги, короля догони,

По кругу беги, короля догони,

По кругу беги, короля догони,

И когда преследователь догонял преследуемую и ударял ее по шее ребром ладони, кричали:

Папочке конец!

«Обезглавленная» девочка падала на траву, а игра продолжалась до тех пор, пока все играющие не оказывались лежащими на лужайке.

По какому «кругу» надо было бежать, какого «короля» догонять? И кто был этот «папочка»? Была ли игра основана на какой-то истории о казни того, кто «ничего не сделал, что могло б его унизить»[16], состряпанной для простолюдинов? Пребывали ли играющие в неведении, или им было все равно, мы можем только догадываться.

Еще одна непродолжительная детская игра – «горшочки с медом». Дети приседали на корточки, крепко сцепив руки под ягодицами, а две девочки повыше подходили к ним, напевая:

Горшочки с медом в ряд стоят!

Кому мои горшочки, а?

Потом они вставали по бокам от сидящего на корточках ребенка и «пробовали мед», раскачивая его за плечи, а руки ребенка по-прежнему были крепко сцеплены. Если он расцеплял руки, «разбитый горшочек с медом» выбрасывали; если держался, «горшочек» признавали годным.

Дома играли в «камберлендскую старуху». Для этого несколько играющих обступали девочку повыше, изображавшую камберлендскую старуху. Еще