Мой любимый шотландец - Эви Данмор

присмотрелись друг к другу, делая вид, что обсуждают недавнее потрясение на рынке ценных бумаг, вызванное тем, что американцы ввели возмутительно высокие пошлины на ввоз британской шерсти, а сами завалили Британию менее качественной, зато гораздо более дешевой шерстью. Честно говоря, сегодня на шерсть Люциан плевать хотел, и он так часто стискивал зубы, что к концу вечера челюсть разболелась. Мечта всей жизни воплощалась в реальность, как он и планировал, однако домой он вернулся в самом мрачном расположении духа. Переодевшись в тренировочный костюм, он оседлал чалого и отправился в Восточный Лондон.

В Белгравию Люциан вернулся несколько часов спустя с разбитым лицом, ноющим телом и все в том же скверном настроении. Он как следует надраил себя в душе, израсходовав добрых полкуска мыла, и все же стекавшая с него вода казалась серой. Когда он наконец вышел, запотели все зеркала.

В кабинете он прямиком направился к шкафчику с напитками и не глядя взял бутылку. Правая рука отозвалась ноющей болью. Бокс без перчаток и выпивка – он наглядно представил осуждающее лицо жены. Можно вытащить парня из грязи, но не грязь из парня. Люциан прихватил бутылку (виски, «Обан» хорошего урожая) и со стоном уселся в кресло у камина. Похоже, он стал слишком стар для кулачных боев в сырых полутемных прокуренных подвалах. Хотя в заведении Макинтайра его присутствию никто не удивился, пока он уклонялся от ударов и бил сам на мокром от крови, пота и слюны полу, помещение буквально вибрировало от любопытства. Он гадал, не украдут ли у него лошадь и не придется ли отбиваться от грабителей посреди Уайтчепела. И тут Люциан понял, что мыслит как богатей и перестал быть своим в подобных заведениях. В результате он пропустил апперкот и до сих пор чувствовал привкус крови.

Раздался стук в дверь – для жены слишком настойчивый.

– Что?

На пороге стоял Мэтьюс, как всегда при параде.

– Сэр, к вам посетитель.

Он выпрямился. Посетитель ближе к полуночи означает дурные вести.

– Кто?

– Лорд Баллентайн. Зашел с заднего входа – вот карточка.

Странно. Баллентайн сто лет к нему не заглядывал.

– Веди его сюда. Кстати, Мэтьюс…

– Да, сэр?

– Миссис Блэкстоун поела?

Лицо Мэтьюса не дрогнуло.

– Все до крошки.

Через несколько минут в дверях возникла высокая, широкоплечая фигура виконта. С подозрительно веселым видом он неторопливо изучил обстановку кабинета, стопки пожелтевших журналов, карту, потертый стол, хронику финансовой и бюджетной политики.

– Блэкстоун, – протянул он, – а здесь занятно!

– Зачем явился, Баллентайн?

– Пришел поздравить с недавней женитьбой. – Взгляд Баллентайна переместился с ободранных костяшек Люциана на распухшую челюсть. – Выглядишь великолепно! Семейная жизнь тебе явно на пользу.

– Если что, еще на один раунд меня хватит.

Его светлость примирительно поднял руки. Свое смазливое личико он берег чрезвычайно – одна из причин, по которой во время их прошлых предприятий он неизменно оставлял грязную работу Люциану. Как серьга с бриллиантом, сверкавшая в его правом ухе, Баллентайн скрывал за ярким блеском непрошибаемую твердость. Он был живым воплощением всего недостойного в мужчине: вечно жаждущий наслаждений легкомысленный отпрыск старинного богатого рода, эдакая современная Мария-Антуанетта мужского пола, вот только никто не стал бы рубить ему голову – обаяние виконта не знало преград. Не считая Айоф, Баллентайн ближе всех подобрался к званию друга Люциана с тех пор, как их пути пересеклись в каком-то притоне лет десять назад.

Он махнул на пустое кресло.

– Бери бокал, садись.

– Поверь мне, – заметил Баллентайн, налив себе виски и вытянув длиннющие ноги в нелепо пестрых носках, – твое отсутствие энтузиазма по поводу моего визита вполне взаимно. Однако выбирая между твоим гневом и гневом моей хозяйки…

– Тебя послала благоверная?

– Отчасти.

Люциан усмехнулся:

– Затюканный женой сердцеед – жалкое зрелище.

– Бывший сердцеед, – добродушно поправил Баллентайн. – Теперь я безнадежно влюблен.

Неужели слухи о семейных проблемах Люциана расползлись по всему Лондону? Возмутительно, до чего он разволновался из-за сплетен о своей персоне, ведь до недавнего времени ему было плевать.

– Как ты знаешь, сегодня твоя жена нанесла моей невесте визит, – заметил Баллентайн.

Люциан согласно хмыкнул, хотя слышал об этом впервые. Надо переговорить с Карсоном.

Аристократ одарил его одной из тех льстивых улыбок, за которыми скрывается многое.

– У моей нареченной появилась идея фикс – во что бы то ни стало устроить счастье своей подруги.

– Неужели?

Мрачный кивок.

– Она вообразила, что медовый месяц миссис Блэкстоун не удался.

– Пришел сунуть нос в мою семейную жизнь? – ледяным тоном осведомился Люциан.

– Господи, да нет же! Я пришел в память о старом добром прошлом. На правах друга, так сказать.

– Из тех же соображений ты прислал мне руководство для жениха на первую брачную ночь? Которое ничуть не помогло.

Баллентайн скривился.

– В свою защиту скажу, что идея была не моя.

– Значит, тебя заставили под дулом пистолета?

Баллентайн промолчал.

– Черт возьми! – воскликнул Люциан. – Тебя и правда заставили!

Виконт пожал плечами.

– В игру вполне мог вступить двуствольный «дерринджер», – признался он, – но гораздо более серьезной оказалась угроза леди Люсинды лишить меня своего расположения на время каникул, если я не пошлю тебе кое-что по почте. Что оставалось мужчине?

Действительно, больше ничего.

– Зачем пришел? – повторил Люциан.

Баллентайн поболтал виски в бокале.

– Леди Люсинда имеет обыкновение вдохновлять своих соратниц на мятеж. К миссис Блэкстоун она относится особенно трепетно, так что сегодня днем наверняка этим и занималась.

Великолепно! Значит, позорное фиаско с акциями за полцены упало на благодатную почву. Виски заломило, пульсирующая боль в челюсти взметнулась в такт.

– И ты пришел меня предупредить?

– Ну…

– Опять думаешь, что сам с женой я не управлюсь?

Баллентайн скорчил дурашливую, невинную гримасу.

– Ни в коем разе!

Люциан резко подался вперед.

– Брак – дело простое, если не усложнять. Она – моя. Куда ей деваться?

Его светлость покивал, глядя с обманчивой ленцой из-под полуприкрытых век.

– Конечно.

Люциан осушил бокал.

– По-моему, подход вполне разумный.

Баллентайн пожал плечами.

– Вполне, только…

– Что?

– Вообще-то ей есть куда деться. – Он умолк.

– Рассказывай!

– Ничего определенного я не знаю, – проговорил Баллентайн. – Просто леди Люсинда может сделать так, что женщина исчезнет без следа, если не хочет, чтобы ее нашли. А миссис Блэкстоун – весьма прелестная, слегка взбалмошная и доверчивая чудачка, и было бы непростительно, подвергни она себя опасности, скажем, отправившись на континент в одиночку.

Люциан стиснул пустой бокал, и поврежденные сухожилия пронзила острая, горячая боль. Конечно, Баллентайн – нахальный мерзавец, и фамильярность, с которой он посмел говорить о Хэрриет, бесила, однако интуиция у него непревзойденная, иначе Люциан не одолжил бы ему столько денег. Похоже, он здорово вывел ее из себя, а послезавтра утром нужно