Поединщик поневоле - Григорий Константинович Шаргородский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через три дня после моего появления в академии я поделился своим недоумением с Бисквитом. Он как раз явился для проведения факультатива и заодно проведал своего незадачливого друга. Орку удалось успокоить меня, сгладив начавшее зарождаться раздражение, и мне этих бедолаг даже стало немного жаль.
– Назар, ты понятия не имеешь, с кем приходится работать вот этим несчастным хуманам. Школота здесь совсем чудна́я, причем чудна́я именно в самом мрачном понимании. Даже не знаю, как объяснить… Ты читал роман Стругацких «Гадкие лебеди»?
В ответ я лишь кивнул, потому что действительно прочел эту книгу, и, в отличие от остального творчества братьев-фантастов, она мне понравилась. Я и до этого понимал, что дети, рожденные в магическом городе и начавшие проходить адаптацию к Сырой силе еще в утробе матери, нормальными в общечеловеческом понимании быть попросту не могут. Теперь же картина открывалась передо мной в совсем другом свете.
– Так вот, – продолжил Бисквит, увидев мой кивок, – местная школота по странности даст сто очков форы даже детишкам из «Гадких лебедей». Те хоть опирались на логику, пусть и отринув все социальные догмы, а у этих же в голове жуткая каша. Обслуживающему персоналу приходится вести себя как саперам, отправленным отбирать гранату у обезьяны, которую вы, хуманы, часто любите поминать. Так что и поведение, и наряды обслуживающего персонала воспринимай как защиту. Холодная отстраненность хоть немного дисциплинирует местных детишек и бережет психику работников.
После того разговора я стал относиться к неприятию окружавших меня людей намного спокойнее. Даже в таких случаях, как сейчас. И без того тихий гул голосов в столовой стал вообще едва различим. Я оторвал взгляд от тарелки и увидел двигающегося в мою сторону завхоза. Завхозом месье Жана-Эрика Лелюша я называл исключительную мысленно, чтобы хоть немного сгладить впечатление от его чванства. Вот уж у кого такое поведение является не защитной реакцией на смертельно опасную школоту, а, так сказать, базовой настройкой.
Даже не думая растрачиваться на приветствие, он завис надо мной длинной, одетой в лакейский сюртук шпалой и прокаркал:
– Назарий, вас желает видеть месье ректор.
Слово «ректор» он произнес практически как «Господь», разве что ладошки не сложил в молитвенном жесте. Именно наблюдая за отношением местных обитателей к своему начальнику, я понял, почему Иваныч считал, что в академии без дозволения ректора меня никто пальцем не тронет. Авторитет Поля Жаккара здесь непререкаем, и подкупить кого-то из окружавших меня людей вряд ли возможно.
Я опустил взгляд на не съеденный даже наполовину очень вкусный стейк, но когда снова посмотрел на завхоза всея академии, то понял, что если оборзею и решу закончить обед, то под его испепеляющим взглядом точно подавлюсь. Пришлось подниматься и следовать за вышагивающим практически как цапля главным распорядителем академии.
Вопреки моим ожиданиям, наверх мы подниматься не стали, а дошли до одного из радиальных туннелей, пронизывающих практически всю территорию под академией, и уселись в увеличенную версию гольфкара. Машинка была не быстрая, но путь оказался не таким уж дальним и занял всего с десяток минут. Опять же в окружении серых бетонных стен мы покинули электрокар и дошли до простых дверей, закрывавших лифтовую шахту, но как только после нажатия кнопки вызова они открылись, мы словно шагнули в другой мир.
Лифт был не очень большим, зато полностью стеклянным, включая основные крепления. Никаких тросов видно не было. Жан-Эрик провел карточкой по сенсорному экрану и пару раз тыкнул в него пальцем. Лифт тут же стремительно рванул вверх, и у меня захватило дух не только от скорости, но и от открывшегося вида. Только сейчас я понял, что мы направляемся в пресловутую башню академии. Оно, в принципе, изначально можно было догадаться, что разговор с ректором пройдет не в спортивном комплексе, но все равно сюрприз у завхоза получился. Вон как зыркает на меня с надменным превосходством. Впрочем, свой восторг я скрывать не собирался, потому что плевать хотел на его мнение.
Центральную башню магической академии, которую многие называли то Ледяной иглой, то Хрустальным клыком, было видно из любой точки Женевы, включая Черный город. И со стороны и изнутри это удивительное строение казалось действительно хрустальным и прозрачным, но я-то знал, что на самом деле это не так. В башне, в высоту превосходившей все высотки в Сити, хватало внутренних помещений, которые маскировались под хрустальные искривления, практически полностью сохраняя иллюзию прозрачности. Вот сквозь эту красоту, иногда позволявшую рассматривать окружающую реальность без помех, а иногда искажая ее удивительнейшим образом, мы и понеслись, взлетая к вершине. Именно там практически безвылазно проживал ректор академии Поль Жаккар. Личность по максимуму удивительная. Вряд ли можно найти более колоритного и могущественного хумана в этом городе. Впрочем, не уверен, что и среди пришлых найдется кто-то более одиозный.
Говорят, что и до прорыва магической энергии в наше измерение господин Жаккар особой адекватностью не отличался. Не сказать, что он был известен в Женеве как городской сумасшедший, но имел славу то ли помешавшегося на эзотерике чудака, то ли откровенного мошенника. Надо же было такому случиться, что именно он вошел в ту неполную сотню жителей Женевы, оказавшихся способными выжить в магическом поле, и в троицу тех, кто сразу получил сильный дар. Каким именно даром обладает ректор магической академии, никто толком не знал, но, судя по всему, это было что-то значимое, иначе вряд ли эльфы пошли бы на контакт именно с ним, щедро поделившись определенными знаниями.
Получив изрядную фору на старте, Жаккар вот уже пятнадцать лет возглавляет пелотон рвущихся к могуществу
