Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

то время лечили сифилис, который Флобер подхватил в 1850 году. Он вообще ужасно страдал от ртутного отравления». (Белоусов, 1999, с. 198.)

«Даже в истории писательства, богатой всякими чудачествами, искусственностями и жертвами, будет исклю-чительным тот искусственный быт, который создал себе Флобер. Двадцатилетним юношей он покинул Париж и заперся в провинции, в деревне, на краю маленького городка Круассе. Природы Флобер избегал, сельских работ не знал совсем, по-городски, не часто выходя из кабинета, прожил в Кру-ассе почти сорок лет… Чем было вызвано это добровольное уединение? Падучей, как пытается объяснить Дюкан? Наивное объяснение, уже хотя бы потому, что частые в молодости и возобновившиеся перед смертью припадки падучей почти совершенно прекратились в средний период жизни Флобера. И кто отважился бы установить законы влияния эпилепсии на психику? Во всяком случае, у Флобера с ней не была связана мизантропия». (Грифцов, 1988, с. 196–197.)

Особенности творчества

«В том и состоит секрет шедевра, что тема есть отражение темперамента писателя»

Флобер

«Флобер нам рассказывал, что, описывая отравление госпожи Бовари, он чувствовал себя так, будто у него в желудке медь, отчего его два раза вырвало». (Гонкуры, 1964, с. 278.)

[Письмо от 25.09.1861 г.] «Отравление Бовари заставило меня блевать в ночной горшок». (Флобер, 1984, т. 1, с. 450.)

«О своем “вдохновении”, которое он переживал перед припадком, Флобер говорит таким образом: “Каждый припадок был нечто вроде излияния фантазии. Это было излияние семени художественной способности черепа; сотни тысяч картин в один раз вспыхивают как фейерверк”». (Сегалин, 1927, с. 117.)

«Сам Флобер говорит, однако, что это не были галлюцинации: “ Не приравнивайте внутренние видения артиста к аналогичным переживаниям человека, страдающего истинными галлюцинациями. Я зндю хорошо оба состояния; их разделяет пропасть”». (Гиляровский, 1949, с. 130–131.)

«Производительно работал лишь в ночные часы». (Вейн, 1970, с. 93.)

«Утверждая единство формы и содержания, Флобер во всех своих рассуждениях ставит на первое место форму. И это не случайно. Отделке произведения он придает исключительное значение. Работа над фразой, над словом превращается у него порою в манию, доставляет ему страдания, вызывает болезненные ощущения. “Бывают дни, когда я просто болен”. Друзья Флобера не всегда соглашались с этой преувеличенной требовательностью художника к самому себе, с его вечной борьбой со стилем. Художник более широкой и свободной манеры, Эмиль Золя, писал: “Это стремление к совершенству стиля превратилось в настоящую болезнь, которая истощала силы писателя и сковывала его творчество”». (Пузиков, 1971, с. 17.)

[Сам Флобер подтверждает вышесказанное в своем письме от 21 октября 1862 г.] «Муки, которые я испытываю, стремясь заменить то или иное слово, вызывают у меня бессонницу…» (Флобер, 1984, т. 2, с. 9.)

[Из письма от 1845 г.] «В моей болезни385 есть то преимущество, что мне предоставляют проводить время по своему усмотрению, а это в жизни очень важно…» (Там же, т. 1, с. 55.),

[Из письма от 16 сентября 1845 г.] «Больной, раздраженный, тысячу раз на день подверженный приступам жестокой тоски, без женщин, без жизни, без каких-либо земных погремушек, я продолжаю свою неспешную работу… Таким я раньше не был. Перемена совершилась сама собою». (Там же, т. 1, с. 65.)

[Из письма от 19 июля 1867 г.] «Чтобы не думать о преступлениях и безумствах мира сего, я бегу от него без оглядки, спасаюсь бегством в искусство». (Там же. т. 2, с. 58.)

[Из письма от 6 октября 1871 г.] «Чтобы забыть обо всем, я, как одержимый, погрузился в работу над “Святым Антонием” и довел себя до сладостного состояния невероятного умственного возбуждения. Вот уже месяц, как я сплю не более пяти часов в сутки. Никогда еще мой “котелок” не доходил до такого бурного кипения, как сейчас». (Там же, т.2, с. 101.)

[Из письма от 15 февраля 1877 г.] «Этой зимой ваш друг работал так, что и сам этому удивляется! За последнюю неделю я спал в целом не больше десяти часов (буквально так!). Поддерживал я себя только кофе и холодной водой. Словом, я был во власти какого-то пугающего умственного возбуждения». (Там же, т. 2, с. 189–190.)

В одном из своих писем (1846 г.) Флобер пишет о Гении: «…Иметь крылья — еще не все, надо, чтобы они нас несли». Говоря другими словами, мало обладать гениальными способностями, надо уметь создавать гениальные произведения. Самого Флобера «крылья» вознесли на вершину гениального литературного творчества. И не последнюю роль в этом процессе сыграли психопатологические механизмы, в частности, состояния «невероятногоумственного возбуждения». Известно, что эпилептическая болезнь может сопровождаться гипоманиа-калъными эпизодами, которые, возможно, и испытывал писатель во время своего творчества. Процитируем еще раз Флобера: «Где граница между вдохновением и безумием, между идиотизмом и экстазом? Чтобы быть художником, разве не надо видеть все по-иному, чем видят прочие люди?» Надо! Но для этого нередко необходимо быть душевнобольным.

ФОКС (Fox) ДЖОРДЖ (1624–1691), религиозный деятель и публицист, основатель протестантского движения квакеров.

«Уже в раннем детстве отличался сильным религиозным чувством, а 24 лет от роду впервые выступил в качестве проповедника. Выступая против налогов, присяги, суда, войны и проч., он скоро навлек на себя суровые преследования со стороны правительства, неоднократно переходил из тюрьмы в дом умалишенных и не раз был бит кнутом». (НЭС, 1899, т. 8, с. 4974.)

«Пропагандировал свое учение под влиянием галлюцинаций. Видения заставили его покинуть семью; он облекся в кожаную одежду, стал жить в дуплах деревьев и здесь получил откровение, что все христиане, к какому бы вероисповеданию они ни принадлежали, должны считаться сынами Божьими. Сначала ему никто не верил. После этого Фокс пробыл две недели как бы в летаргическом сне, причем тело его оставалось неподвижным». (Португалов, 1899)

«Резко выраженный психопат». (Джемс, 1910, с. 5.)

Джордж Фокс — не Будда и не Мухаммед, но, как и все другие основатели новых религиозных учений или направлений, представляет собой психически аномальную личность. «Галлюцинации» и «психопатия» — это лишь одна из сторон внешних проявлений той душевной патологии (можно сказать и мягче — того душевного своеобразия), которая, видимо, просто необходима религиозному первопроходцу. Только при сочетании вполне определенных качеств («аккорд гения») он сможет