Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

жизни, расширить для себя ее горизонты. После нескольких коктейлей ему начинало казаться, что мысль летит как на крыльях, но Постепенно хмель брал свое… Врачи настаивали, чтобы Фицджеральд задумался над своим пристрастием к спиртному и даже прошел курс лечения. Но тот упорно отказывался от психотерапии… из-за инстинктивного нежелания художника, чтобы ему каким-либо образом подправляли камертон души. Он опасался, что психолечение превратит его в рассудочного человека и подменит им человека эмоционального… Он считал алкоголь частью своего рабочего инструмента». (Тернбулл, 1981, с. 140, 179, 222.)

[В 1937 г.] «Фицджеральд пытался покончить с собой. Он проглотил все содержимое флакона с морфием, но от этой сверхдозы его лишь вырвало. Постепенно гнев и отчаяние уступили место стыду: он скатился ниже некуда». (Там же, с. 262.)

[1939 г.] «“Каждую ночь мне требовалась все большая доза снотворного — три чайные ложки хлоралгидрата и две таблетки нембутала, чтобы спать, и сорок пять капель наперстянки с утра, чтобы сердце могло работать весь день…” Одновременно он пытался и джин превратить в источник своей энергии». (Там же, с. 279.)

«С февраля 1939 г. начался самый длительный, самый печальный и самый отчаянный запой… Он слег, три месяца у его постели день и ночь дежурили медицинские сестры. Друзьям он говорил, что у него рецидив туберкулеза (а они подозревали рецидив алкоголизма), который осложнялся “таким тяжелым нервным расстройством, что долгое время я жил под угрозой паралича обеих рук”… Последний запой закончился в сентябре 1940 г. Затем он долго не пил и умер от второго инфаркта». (Каули, 1984, с. 299–300.)

Не вызывает сомнений, что Фицджеральд страдал запойной формой хронического алкоголизма, по поводу которого неоднократно и безуспешно лечился. На течение его заболевания роковым образом влияла жена — Зелъ-да Сайер, страдавшая приступообразной формой шизофрении. Современники недаром считали, что Скотт не пил бы так безобразно, если бы его не спаивала жена. Следует только добавить, что он не пил бы «так безобразно», если бы не был психопатической личностью. Преморбидно Фицджеральд представлял собой, по меньшей мере, истерическую личность (мы наблюдаем у него «инстинктивное стремление выставить себя напоказ»). С возрастом, когда демонстрируемая больным истерическая симптоматика обычно блекнет (в связи с возрастным снижением энергетики), на первый план выходит алкоголизм и депрессивные эпизоды с суицидальной попыткой.

ФЛОБЕР (Flaubert) ГЮСТАВ (1821–1880), французский писатель.

Наследственность

[Отец обладал] «…патологическим характером. Он был чрезвычайно аффективен, вспыльчив и импульсивен, так что в интимной семейной жизни был невозможен. Мать весьма чувствительная особа, заболевшая психически, была подвержена галлюцинациям. Брат Ахилл был также тяжело душевнобольной, впадал в тяжелую депрессию и крайнюю степень возбуждения». (Сегалин, 1925а, с. 64.)

Общая характеристика личности

«Гюстав Флобер отнюдь не был феноменально развитым ребенком: как раз наоборот. Лишь с большим трудом научился он читать. Поступив девятилетним мальчиком в лицей, он едва разбирал слова… С самого раннего детства обозначились две отличительные черты его характера: необычайная наивность и отвращение к физической деятельности… Он жил как бы вне мира, а не внутри его. Это давало ему преимущество при наблюдении над жизнью, но он никогда отчетливо не ощущал соприкосновения с нею <…> Память его была изумительна: он помнил ту главу, страницу, абзац, где пять или десять лет тому назад ему удалось разыскать, в почти неизвестной книге, какую-нибудь нужную мелкую подробность». (Мопассан, 1957, с. 10–11,34.)

«Уже с детства он был подвержен всевозможным фобиям; например, боязнь темноты и пр. Также с детства онанист». (Сегалин, 1926в, с. 172.)

«Здесь же в Руане он поступил в коллеж, а с восемнадцати лет изучал право в Париже. Но начавшаяся болезнь — припадки эпилепсии — не дала закончить учебу». (Белоусов, 1999, с. 197.)

«Рисуя во многих своих повестях мечтательных и унылых героев, сам он оставался весельчаком и жизнелюбом… Перешагнув свое двадцатилетие, Флобер все чаще и чаще жалуется на скуку, на охватывающую его тоску». (Пузиков, 1971, с. 9, 12.)

«Приступы исступления и патологического аффекта были настолько сильны у Флобера, что он в эти минуты делался агрессивен. Часто такой приступ переходил в форменный эпилептический припадок. Такая эффективность у него вызывалась пустяшной причиной… “Еще до того, как ему минуло 22 года от роду, Густав заболел тяжелым недугом, который в известном смысле приковывал его к неподвижности. Эта же болезнь обусловливала в нем те странности, которые часто приводили его поверхностно знакомых в неожиданное удивление. Morbus sacer®4 есть тот большой невроз, та падучая болезнь, которая схватывала его и повергала в падение. Часто я в своем бессилии и растерянности принужден был присутствовать при этих ужасных припадках. Они всегда наступали одинаково и протекали с одинаковыми сопровождающимися явлениями. Густав внезапно без всякой причины поднимал голову и делался совершенно бледным; он чувствовал ауру… его взгляд был полон страха… Это своеобразное состояние иногда длилось несколько минут. Затем его лицо делалось еще бледнее и получало выражение отчаяния; быстро он идет и бросается в свою кровать и ложится, почерневший и печальный, как будто он живой ложится в гроб. Затем он кричит: “Я держу вожжи… Здесь извозчик… Я слышу колокольчик!.. О, я вижу фонарь от гостиницы!..”, а затем он издает такой душу раздирающий крик, что остается долго в моих ушах, и начинаются судороги. После этого пароксизма судорог, которые охватывали все его тело, всегда следовал глубокий сон и несколько дней разбитости”… Характерно отметить аффективный характер Флобера и вместе с этой эффективностью связанные припадки. В этих припадках и во всей сущности комплекс эпилептических элементов как бы перепутан с комплексом истерических, т. е. представляет именно ту картину болезни, которую Крепелин и Братц выделили как особую форму эпилепсии под именем “аффект-эпилеп-сии”». (Сегалин, 1926в, с. 172–173.)

«Невроз с судорожными припадками. Настоящая эпилепсия маловероятна. Скорее всего — отдельные припадки аффективной эпилепсии». (Ланге. 1928, с. 19.)

«Страдал эпилепсией». (Heinz, 1928, с. 64.)

«Эпилепсии не было; имела место истерия, неврастения или истероформные припадки». (Allain. 1928. с. 44.)

«У Флобера обнаруживаются все симптомы, которые обычно бывают при истерии: невралгия, гастралгия, боли в затылке, мигрень, состояния прострации, зрительные галлюцинации, навязчивые идеи, страхи, тики; Флобера лечили как “истеричную женщину”». (Cabanes, 1901, с. 31.)

«Наличие эпилепсии при высоких творческих достижениях всегда маловероятно, хотя ее возможность у Флобера нельзя исключить полностью. Наиболее вероятна аффект-эпилепсия. Клиническая картина могла усложняться за счет сифилиса. Тяжелая био-негативная личность». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 361.)

«Он заметно полысел… Возможно, от втирания в голову ртути — так в