Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А кольцо-то где? – тут же подозрительно спросили её.
– Охренела?! – немедленно возмутилась Зина. – Кто ж стирает с кольцом, его смоешь сразу, и всё, в сток с мылом уйдёт.
– Плюнь на неё, Зин.
– Понятное же дело.
– И чего лезет дура?
Под этот сочувственный гомон Зина дотёрла рубашку, переложила её в ведро и взялась за трусы.
– А чего ещё подарил?
– Кате куклу… Принцессу… Платье до полу… – рассказывала Зина, ни на минуту не прерывая стирку. – Димочке машинку игрушечную, «линкор-люкс» называется. И фруктов ещё купил. Второй день едим. Виноград, груши, бананы, яблоки, апельсины… Каждый в такой стаканчик или лоток уложен.
– Зин, а они, ну, стаканчики эти, тебе нужны?
– Не подъезжай, – отрезала Зина. – Конечно, нужны. В них только горячее нельзя класть.
– Ну-у?! – дружно ахнули разные голоса и загомонили наперебой: – Ну да, это ж посуда!.. Ты смотри, без мыла влезает… Ага, не украсть, так выпросить… Да ну её, Зин, это тот чёрный длинный? Что в кожанке ходит, да? Ты ещё вчера с ним от столовой шла?
– Да, – гордо кивнула Зина.
– Ой, Зинка, это у него мальчонка, что с твоей Катькой всё рядом?
– Ну да, – кивнула Зина, бережно отжимая носки и перекладывая их в ведро.
– А что? – вздохнул кто-то. – Может, оно и ничего. Он-то как к детям, ласковый?
– Слышала ж… кукла, машинка…
– И ему к лучшему. Каково мужику одному с дитём.
– Зин, а мальчонка-то как, признал тебя?
– Мамой зовёт, – ответила Зина.
– А твоя? Как с ним?
– Хорошо, привыкает потихоньку.
– Зин, а он сам как? Хорош?
– Тьфу на вас, – рассмеялась вместе со всеми Зина. – Всё-то вам расскажи.
– Ну, Зин, чёрные, они, говорят, неуёмные, заездит тебя, смотри, до смерти.
– От этого не умирают, – отмахнулась Зина.
– Это ещё что! – рыжая патлатая девчонка бросила свою стирку и выскочила на середину мытьевой. – А вот ревнючие они, это да! Мне историю рассказали, бабы, я обревелась, ну, сдохнуть, не встать! Один такой, чёрный, девчонку полюбил, родители согласия не давали, так он украл её, они в погоню, а он обрюхатил её по-быстрому, они и отступились.
– Ну, и чего тут жалостливого?
– Это где ж такое было? В Империи…
– Да пошла она, Империя эта, может до неё, а может ещё где!
– Ну, не знаю, как чёрные, а нашенские парни это оченно споро проделывали.
– Да уж, нашенский тут любого чёрного забьёт.
– Федьку вон взять…
– Ну, чего вы к мужику прицепились?
– Ой, бабы, скраснела-то как, влюбилась, пра слово, влюбилась, век свободы не видать!
– А Спирьку Рябого взять?
– Он уехал уже.
– Ну да, помним, как же.
– Ага, под ним только мотоциклетка не лежала.
– Да ну вас, давай, Рыжуля, рассказывай.
Зине хотелось послушать: рассказывала Рыжуля очень красочно, хоть и путано, но и дело делать надо. Тимочкино и Димино она выстирала, теперь своё и Катино замочить, а мужское всё прополоскать. Собрав выстиранное в ведро, она немного постояла и пошла полоскать. Кричит Рыжуля громко, но в полоскательной вода шумит, ничего не слышно.
У соседнего жёлоба с проточной водой стояла немолодая женщина в розовой застиранной, но тщательно зашитой комбинации и с аккуратно заколотыми чёрно-серыми из-за седины волосами. Она улыбнулась Зине.
– Поздравляю вас.
– Спасибо, – ответно улыбнулась Зина, вываливая бельё в жёлоб и ополаскивая ведро.
Седая хотела ещё что-то сказать, но только вздохнула, и Зина понимающе кивнула. Что ж, у каждого своё болит.
– Вам повезло, – наконец заговорила седая. – Встретить любовь – это большая удача. Берегите её.
Зина кивнула, соглашаясь. Хотя какая же у неё с Тимом любовь? Ничего же такого у них не было и когда будет – неизвестно. Но, конечно, ей повезло, сказочно, небывало повезло. Теперь… только не досмотри, ведь уведут, вертихвосток хватает, и помоложе, и пофигуристее, и хоть посреди плаца разлягутся. Вон Морозиха как своего держит. И… а ведь Тимочка вроде с Морозом в приятелях, ну да, видела же их вместе. Это хорошо, пусть приятельствуют.
Она собрала прополосканное и вернулась в мытьевую.
– …Ну вот, а он и поверил. Ну, девчонка же, дура, велико дело, платочек, выкинула бы и с концами, а она, дурёшка, призналась в чего и не было, а он и придушил, в постели прямо, – звонко частила Рыжуля, – и сам затосковал, зарезался с тоски. Во!
– Брехня это!
– Чиго-о-о?! Это я брешу?! Ах ты, кошёлка старая!
– А за кошёлку я т-те патлы повыдергаю, лысой пойдёшь! Тебе набрехали, а ты поверила. Когда это мужики с тоски по бабе насмерть резались?! А?! Да ещё по жене?! Сама подумай!
– Точно, все они сволочи!
– Ага, только о себе и думают!
– Ну и что! А история хороша!
– Плюнь, Рыжуля, расскажи ещё чего…
– Девчонки, а ну в темпе, на собрание опоздаете.
Зина быстренько простирала своё с Катиным, сбегала его прополоскать, потом всё отжала и сложила в тяжёлую мокрую стопку, ополоснула из шланга корыто, в котором стирала.
– Уходишь, что ли? Азариха, ну?!
– Я Чернова теперь, – гордо ответила Зина. – В сушку иду.
– Так ты что, записалась с ним? Не так просто?
– А как же! И документы уже получили. И комендант нам отсек дал.
Зина пошла в сушку, а вслед ей понеслось:
– Ишь загордилась, задом как завертела.
– Ну, бабы, мужика охомутать, да ещё под запись… это непросто.
Захлопнувшаяся за спиной дверь отрезала разговоры. Зина спокойно нашла свободный шкаф, аккуратно развесила и разложила вещи и закрыла дверцу, как и надо, до звучного щелчка. Шкаф загудел и заурчал, гоняя горячий воздух по развешенным внутри вещам. Мужчины сюда заходили редко и обычно в другое время, так что женщины, не стесняясь, ходили свободно, как в бане.
Ожидая, пока вещи высохнут, она немного поболтала и здесь. И здесь её серьги оглядели, оценили, поахали и поздравили.
Зина забрала высохшее бельё и пошла одеваться. Удачно как попала, нигде ждать не пришлось. Ну да, собрания же сегодня, не все стирать пошли. Теперь в гладильню. Туда свободно кто хочет заходят, туда в одной рубашке не стоит.
И здесь её встретили охами и ахами насчёт серёг. В гладильню-то и с колечком можно бы было, но уж оставила, так что теперь…
– Когда ж это вы слюбиться успели?
Зина рассмеялась, изображая смущение. Не рассказывать же, что и не было ничего: засмеют.
– Или свёл вас кто?
– Да, – задумчиво кивнула Зина. – Можно сказать и так. А то и… само собой как-то всё. Поговорили раз, другой,
