Советник царя Гороха (сборник произведений) - Алексей Владимирович Мефокиров

сна наступает не сонливость, когда хочется просто прилечь, укрыться одеялом и сладко задремать, а какое-то внутреннее оцепенение, отупение. Ты как бы смотришь, но не видишь, слушаешь, но не слышишь.

Оказавшись на борту А-320 рейса ТК 661 Стамбул – Тунис, едва моя пятая точка коснулась удобного сиденья, я почти сразу вырубился. Именно вырубился, а не уснул, задремал или пожаловал в гости к Морфею. Закрыл глаза – и открыл их уже не в Европе или Азии, а в Африке. Выглянув в иллюминатор, увидел бесконечное летное поле, над которым воздух был настолько раскален, что казалось самолет стоит на поверхности водной глади. Увидев это, я даже внутренне содрогнулся. Спросонья мне показалось Бог знает что. Недалеко стояли какие-то окрашенные в светлое технические здания с необычной крышей. При этом здания не были белыми, это был просто очень-очень светлый бежевый цвет. А крыши были близки к плоским, но все же в них присутствовала некая причудливая изогнутость, словно у китайских пагод.

Когда мы выходили по трапу самолета, солнце светило настолько нестерпимо ярко, что я просто почувствовал резь в глазах. Пришлось одеть солнцезащитные очки, хотя я их ношу очень редко, и то, в основном, если кого-нибудь изображаю. Самолет остановился недалеко от центрального здания Карфагена, которое, правда, ничем особо не впечатлило. Обычное красивое здание с далеко выдающимся навесом-парапетом над входом, с обычной для такого случая вывеской Садясь в автобус, который отвозит пассажиров от самолета к зданию аэропорта, я с любопытством осматривал все вокруг. Еще бы, представить только – я в Африке! «А-а, в Африке горы вот такой высоты, а-а, в Африке реки вот такой глубины…» – как пела Красная Шапочка в фильме из моего далекого детства. Правда родом из того же детства была и другая песенка: «Будут вас кусать, бить и обижать, не ходите дети в Африку гулять». Как потом оказалось, вторая песенка куда более реалистичная – ни каких-то особо крутых гор, ни тем более внушительных рек я так и не встретил. Перефразируя покойного Яна Арлазорова, о наиболее общем впечатлении могу сказать: «Пыли, будет много пыли»… То ли мне так попадалось, но пыли было действительно вдоволь. В некоторых местах Ливии она особенно противная, такая мелкая, красноватая. С ощущением скрепящего на зубах песка, которое появляется после каждой поездки, практически не расстаешься. .

На выходе из здания, по левую сторону, стояли какие-то невысокие, обрезанные колонны, по центру – громадный фонтан. Но в целом ничего не было удивительного.

Несколько интересней был первый терминал, мимо которого мы до этого проезжали. Своими очертаниями напоминало какую-то гигантскую ромашку в стиле техно или паучка-инопланетянина, с лапками из выезжающих коридорчиков. Когда мы улетали домой из другого тунисского аэропорта, Эйфидхи, который действительно напоминает марсианскую базу инопланетян, то впечатления от Карфагена как-то сгладились, и вспоминая, я порой начинаю уже путать картинки. Тем более, что чего-чего, а аэропортов я за время своей поездки повидал достаточно.

Погулять по Тунису, так как по Стамбулу, к сожалению, не получилось. В аэропорту нас уже встречали два одетых в пыльные футболки араба, которые дружелюбно улыбались. Вместе с нами, правда, разными рейсами, прибыло еще человек десять-двенадцать от той же религиозной организации. Нас отвели к новенькому микроавтобусу, белому мерседесовскому «Спринтеру», в салоне которого довольно ощутимо воняло дешевой соляркой. Минут сорок мы жарились около него, пока должен был прибыть еще один «наемник». Отходить было почему-то жутковато – еще не хватало самому остаться в чужой стране. Наконец улыбающиеся арабы привели то ли серба, то ли боснийца, но явно парня с Балкан, и мы забрались в наполненный духотой салон. Когда завелся двигатель, включился и кондиционер – стало немного веселее.

Вначале медленно мы выехали со стоянки около аэропорта, затем повернули и поехали вдоль залива, похожего на водохранилище. Под колесами была широкая, идеальная автострада, где «Спринтер» быстро набрал скорость. Мы промчались под мостом, и в окно я увидел автосалон «Мерседес-Бенц». Он, поблескивая стеклами своих витрин, словно посылал привет своему родственнику, несшему нас по зеркальной глади асфальта.

Далее была дорожная развязка, на которой мы повернули налево, в сторону зеленого парка с округлыми дорожками, потом было что-то, похожее на старинное кладбище, причем виднелись даже кресты. «Странно,– подумал я тогда,– какие могут быть кресты в исламской стране?».

И снова были застроенные участки, какие-то старинные здания, и опять современный город.

Мы, грешным делом подумали, что нас сначала отвезут в Тунисе в какую-нибудь гостиницу, мы отдохнем и только тогда продолжим путь. Но «Спринтер» все мчался и мчался по широченной автостраде, даже и не думая останавливаться.

Наш водитель, как и многие арабы, безобразно лихачил, перестраиваясь на всей скорости с полосы на полосу. Затем мы и вовсе въехали в центр города, проезжали мимо какой-то больницы… а дальше. Ну, не буду утомлять вас географическими подробностями. В конце концов, я же не дорогу вам объясняю.

Наше путешествие продлилось часов девять, во время которых мы все ехали и ехали по каким-то неприветливым пустынным ландшафтам, и только один раз остановились прямо в пустыне недалеко от города Фум-Татавин (судя по словам нашего сопровождающего, Омара), чтобы слегка размять ноги. Конечным пунктом нашего долгого переезда было местечко Дахиба, почти на самой границе с воюющей Ливией.

Дахиба – настоящий медвежий угол. Точнее сказать, верблюжий. Самая, что ни на есть, тунисская глухомань. Приехали мы туда уже затемно, и нас поселили в большом местном одноэтажном доме, квадратном, с плоской крышей, с огромным двором.

В целом это напоминало провинциальную автостоянку, очень похожую на ту, что возле рынка «Александрия» в Горловке. Этот дом на крайнем западе поселка (дальше – только пустыня) был снят нашей религиозной организацией, и в его обширном дворе был создан импровизированный склад. За забором, укрытые брезентом, лежали ящики с консервами, лекарствами, тюки с одеждой. В самом дворе в ряд стояло семь грузовиков: четыре «фиата-трехтонки», один старый-престарый «Берлиет» и два новеньких «МАНа».

Условия были терпимыми. Но воды постоянно не хватало. Машины обросли многометровым слоем пыли как внутри, так и снаружи, но их никто не мыл, так как на это не хватало ни сил, ни, что самое главное, воды. Местная вода была почти непригодна для питья. Горько-солоноватая, она даже раздражала кожу, если нужно было помыться.

Недалеко, километрах в пятидесяти от пограничного пункта Уазан, находился палаточный лагерь для беженцев из Ливии Ремада. Там в больших количествах слонялись штатные миссионеры из нашей «Церкви всех святых», которые, привозя гуманитарную помощь, не упускали возможности вручить свою литературу, которую