Заветные поляны - Михаил Фёдорович Базанков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поспешно миновал рябинник, пересек березовую рощу и вышел к реке как раз в том месте, куда метил, где по предположениям должен быть мост. Остановился над недвижимой водой и вспомнил те милые дни.
— Толик! Толя, прыгай! — настойчиво зовет Леночка. — Ребята, прыгайте же, чего трусите! Ну, быстрее! — по-прежнему свежо звучит ее голос.
Далеко под обрывом она почти недвижимо лежала на воде и подзадоривала парней, называла их трусами. И парни прыгали в холодную лесную реку, выныривали с криками, фырскали и гонялись друг за другом, красуясь перед Леночкой. Она отплыла немного в сторону и вот наслаждается, едва пошевеливая ногами, лежит на спине. Анатолий смотрел с высоты и думал, что все в ней прекрасно…
Леночка взошла на берег, напряглась, подняв обе руки, обратилась к солнцу: «Обогрей меня, солнышко, обласкай!» От нее веяло свежестью и добротой. Вода, задержавшаяся мелкими бусами на груди и плечах, на свернувшейся в кольцо черной челке, начала испаряться, и легкий туманец сделал зыбкими очертания. Анатолий впервые увидел ее такой и так близко! А она вдруг закрыла глаза, печально склонила голову и, нащупывая руками землю, расслабленно села… Даже парни заметили снизу, что загрустила «королева». Они поспешили на берег:
— Что с тобой? Что ты, Лена, обиделась на кого?
— Так, взгрустнулось… Вот выстроим поселок, а мне — уезжать…
— А ты не уезжай, чай, сама себе хозяйка, — легко посоветовал всегда чересчур внимательный и находчивый огненно-рыжий Яша.
Лена улыбнулась, грустный взгляд ее остановился на Толе, который даже спросить не смел о причине ее печали.
Потом они часто приходили постоять на этом высоком мосту. Однажды Леночка призналась:
— Все-таки не смогу уехать, — шептала она, словно боялась, что кто-то подслушивал.
Она взяла обе руки Анатолия, крепко сдавила их… В небе мигали пугливые, едва появившиеся звезды. Медный месяц показал из-за облака острый любопытный рожок.
— Скоро вырастет наш поселок, — задумчиво продолжала Лена. — Как хорошо, что я вырвалась сюда. Как хорошо, что я здесь. Нигде более мне не будет лучше. Здесь замечательно, ведь правда?
— Конечно. Очень хорошо. И тихо, — с трудом сдерживая необъяснимое волнение, шептал Анатолий.
— Веришь, что тут всегда будет хорошо?
— Я всегда в хорошее верю.
— Я тоже всегда верила… — она поправила черно-синие волосы, они, приподнятые рукой, снова тяжело упали на плечи.
…Ночь они провели возле костра, сложенного из ольхового сушняка, который горит удивительно ровно, словно тает.
— Слышишь, медведь ходит. Это тот самый, я его узнала по походке.
— Который?
— Мой первый здешний знакомый, уступивший мне малинник… А вот сова ворохнулась, лапы отсидела она.
— Тоже знакомая?
— Конечно. По ночам кричит то на одном, то на другом берегу. Кажется, я всех уже знаю, всех уже встречала и только тебя встретила впервые… Слышишь, земля вздыхает?
— Это ты сама вздохнула.
— И я, и земля…
— У тебя такие горячие губы…
— Помолчим?
— Я хочу тебе сказать, Леночка…
— Ничего не говори. Не дыши… У тебя сердце почему-то тревожно колотит: трах-стук-трах, а потом часто — тук, тук, тук.
— Это, наверно, дятел, а не сердце, оно, кажется, замерло.
— Я послушаю его… — Она прикладывала ухо к груди и долго слушала — получилось напряженное, но приятное молчание.
— Светает. Вот сейчас, в начале второго, начнет куковать кукушка. Она сделает побудку, загомонят птицы, готовясь приветствовать восход солнца.
— Давай выйдем на простор к нашей сосне… Она всегда будто ждет кого. Вместе с ней я ждала вас, когда вы за продовольствием ходили.
…Анатолий, вспомнив о сосне, размашисто пошел в гору, с удивлением увидел тут тропинку: натоптана дороженька, кто-то любит подниматься, чтобы обозреть окрестности… Здесь была палатка… Здесь неуверенный Толька завидовал нахрапистому Яше и подвижному трактористу Славке, когда они долго стояли по вечерам возле палатки. Он был моложе этих парней… Но потом появилась уверенность в себе… И снова все рухнуло, когда узнал, что к Леночке приедет нежданный деловой человек.
— Понимаешь, я жена… Нет, не жена в общем-то… Я просто записана в жены. — Леночка была вынуждена рассказывать подробности.
Анатолий сделал шаг назад и сказал торопливо, принимая ее признание за шутку:
— Ну и что? Я тебя все равно люблю…
— Толенька… Вчера я узнала: он напросился сюда инженером лесозавода на период пуска… Добился все-таки… Он такой…
— Кто это?
— Тот самый… Я ушла от него, сбежала на второй день свадьбы…
— Вот и хорошо! — наивно порадовался Анатолий, не зная, что делать в такой сложной ситуации. — Пусть приезжает, а мы поглядим…
— Гаврила Никифорович не сможет здесь, — Леночка поморщилась, выговаривая имя и отчество. — Не сможет без сервиса, без цивилизации. И там-то ему нужна была жена, которая сидит дома, по вечерам припадает к ногам мужа… — Она еще раз поморщилась. — Приласкал, долго и деликатно ухаживал… А тете моей лишь бы с рук свалить.
Анатолий отвернулся, но Лена взяла его за плечи, упрямо посмотрела ему в глаза… И вдруг на мгновение прижалась к груди.
— Не надо, не надо ничего говорить, — попросил он.
Леночка сказала, что стесняется перед ним своего положения: не девушка, не разведенка, немужняя жена. И заплакала.
…На следующий день прилетел на вертолете высокий вальяжный дядька, имеющий документально закрепленные права, но занятый сниманием и надеванием очков на красную переносицу, потому что эти очки были в золотой оправе. Анатолий случайно видел, как приезжий, разговаривая с Леночкой, в одной руке держал очки, а другой ловко ковырял зубочисткой между редких зубов. Редкозубый счастливчик увез прораба Смелову по каким-то срочным делам в объединение.
Тогда Анатолий чувствовал себя желторотым юнцом, у которого не было никаких прав… Ребята упрекали его: «Разнюнился… Не смог встать на пути, резануть этому королю четырехкомнатной квартиры с удобствами, чтобы отваливал… Леночка твоя!» И сожалели: «Не знали мы такого дела. Из делянки бы прибежали, чтоб за любовь постоять!» Они «командировали» его в областной центр.
Но в областном центре по адресу, который с трудом удалось узнать через вахтершу объединения, Леночки не оказалось. И никто не мог объяснить, куда уехали Смеловы. Анатолий, конечно, не вернулся в будущий поселок. Некоторое время работал в городе на фанерном комбинате. Потом завербовался на рыбные промыслы, помотался по Северу — и все-таки тянуло в леса, которые снились и звали прерывистым шумом. Была, была надежда…
И вот он, поселок, выросший на том месте, где стояли палатки. И та самая высокая сосна гордо шумит на взгорке. Куда идти, с кем поговорить, открывать ли причину своего возвращения? Может быть,
