Тридевять земель - Антон Уткин

За своё недолгое пребывание в Черногории Михаил тем не менее успел объехать и обойти почти всё побережье Боки Которской, впечатлений было много, отчасти они смешались, и поэтому он никак не мог определить место, в котором был сделан снимок даже по числу, которым он был датирован, потому что так и не смог вспомнить, где в этот день его носило.

Озадаченный своим открытием, он уставился на ложку и молча переводил взгляд с её ручки на герб черногорского дома.

Он уже и сам не знал: то ли ложка, то ли Людка пробудили в нём множество деревенских воспоминаний. Перед его мысленным взором поплыли картины детской летней жизни: закаты, пластавшиеся на необъятном небе, короткие ночи, похожие на забытье. А утром начиналось лето – настоящее, исполненное неслыханных в городе запахов, полное простора, света и счастья, хотя в то время никто из них даже приблизительно не отдавал себе отчёт в подлинном значении этого последнего слова из взрослого лексикона. Людка с Таней были одногодками, у них, как у девочек, существовали свои собственные секреты и игры, но до известной поры возраст объединял всех и во многих других предприятиях.

Коровий рог представлялся каким-то волшебным сокровищем, мутная вода Пары – благословением, походы к усадьбе – приключениями в стиле Майна Рида. Там, среди крепких дубов, из земли рос могильный камень, и они, облазив усадьбу, часто сидели около него на тёплой земле. Смерть, которую он обозначал, нисколько их не пугала. Наоборот, этот далёкий знак далёкой жизни, промелькнувшей в вечности, ещё прочнее утверждал их бездумное радостное настоящее.

Вспомнил Михаил, кстати, нелепую забаву, которой предавались самозабвенно, совершенно не вникая в её смысл. Приходилась она на день летнего солнцеворота. Под вечер принято было собираться у Людкиной бабушки Анны Кузьминичны. Все явившиеся получали от неё тонкие лучины, потом следовало таинственное ожидание, пока Анна Кузьминична некоторое время священнодействовала с печным огнем, а потом от него зажигали лучины. Как только лучины занимались язычками пламени, дети, повторяя за Анной Кузьминичной, начинали приговаривать: "Гори, гори жарко! Приехал Захарка, сам на тележке, жена на кобылке, детки на санках, в чёрных шапках". Слова эти положено было бубнить до тех пор, пока лучины не сгорали, и случалось так, что крик детей, обожжённых ими, производил порядочную суматоху.

Кто был этот Захарка, толком никто объяснить уже не мог, даже Анна Кузьминична. Лучина разгоралась, дети смотрели на жёлтый огонь восторженными взорами, будто со всех сторон его поддерживали, и в их зрачках горели маленькие отблески, как если бы и в самом деле они ждали, что вот сейчас из огня покажется тележка с Захаркой, влекомая резвыми коньками, и сам он – румяный, весёлый – развяжет свой мешок и начнёт оделять всех подарками, семечками, орехами и пастилой, а детки его – хорошенькие, чисто одетые, – смешаются с весёлой гурьбой…

Ирина Александровна намеревалась встретить Новый год в обществе своей старинной подруги Фаи. Таня с Ваней и детьми уже заезжали утром и оставили после себя порядочный кавардак, следы которого ещё устраняла их моложавая бабушка.

Михаил спустился к машине. Среди всей сутолоки последних дней его не шутя занимал вопрос, заданный Ваней после митинга в ирландском баре. С Жанной они не виделись с десятого декабря. Тем не менее он чувствовал, что если позвонить, то всё, к чему подталкивали обстоятельства, наконец состоится, но он не знал, хочет ли он этого. Он совершенно не имел представления, где, с кем и каким образом Жанна намерена новогодничать, но что-то подсказывало ему, что если он позвонит сейчас, то она отменит любые планы. Почему-то он был в этом уверен.

У метро в быстрых сумерках на огромной ёлке празднично перемигивались огни гирлянд. Ёлки поменьше мёрзли в загоне базарчика. Мимо автомобиля сновали спешащие люди. Молодёжь дурачилась, потряхивая красными колпаками. «Да, надо позвонить», – решил он в конце концов и полез в карман за телефоном, но рука наткнулась на ложку. Он вытащил её из кармана, включил в салоне свет и стал смотреть на герб. Стрела была готова вот-вот сорваться с тетивы и унестись в неизвестность к неведомой цели. «Что ж», – усмехнулся он, убрал ложку, достал телефон и позвонил сестре предупредить, что заедет передать подарки племянникам.

Новый год Вячеслав встречал дома вместе со своим отцом. Пожалуй, это был самый грустный Новый год с того времени, как умерла мама. Пока отец по застарелой привычке хлопотал у праздничного стола, Вячеслав читал в сети о первом заседании оргкомитета 24 декабря, состоявшемся в редакции журнала "Большой Город". За исключением того, что была принята идея о создании Московского объединения избирателей, ничего дельного ожидать не приходилось, потому что конкурс на лучшую листовку и лозунг, приглашение в свои ряды певца Юрия Шевчука и согласование того факта, что белая лента остаётся символом протестного движения, принять всерьёз могли только первокурсницы художественных училищ.

Анатолий Николаевич на деятельность сына всегда смотрел со смешанными чувствами. С одной стороны, ему было неприятно, что Вячеслав так легко вписался в новый класс людей, который в его мнении, отчасти и несправедливом, был отмечен печатью нечистоплотности. С другой, при всём этом он не мог не испытывать какое-то подобие гордости за его успехи. Что поделать, говорил себе Анатолий Николаевич, времена поменялись, мне их не понять, к прошлому возврата нет. Значит, надо жить дальше, и лучше жить хорошо, а нравственные правила, которые он всё же подозревал в сыне, непременно облегчат и жизнь других.

Именно в силу своих соображений, когда с Вячеславом случилось несчастье, он растерялся до такой степени, на которую в своё время его не сумел низринуть даже крах собственного дела.

Отслужив в армии, Вячеслав учился в Бауманском институте и окончил его в 1994 году. Два года он работал программистом в одной частной компании. Наступала эра высоких технологий, и люди его профессии шли в гору. Мало-помалу в нём созрело решение начать собственное дело, и дело пошло, а заключалось оно в создании интернет-площадок для проведения государственных тендеров на товары и услуги. Заказы поступали то от московской префектуры, то от архива министерства иностранных дел, то от Роскомкино. Вячеслав почувствовал себя обеспеченным человеком. Однако настоящее преуспеяние пришло чуть позже, когда он сделал площадку ассоциации металлургов для торгов сырьём. Один расположенный к нему человек посоветовал брать с металлургов не деньгами, а процентами с оборота, тем более, что Вячеслав не только запускал площадку, но и занимался её поддержкой. Сама ассоциация имела три процента от участников рынка, Вячеслав удовольствовался одним, но и этого одного достало на то, чтобы снять на Бережковской набережной модный офис и вообще придать предприятию солидный вид. Компания росла, несколько индийских программистов работали на неё. Развитие открывало всё новые и новые цели…

Долгое время Вячеслава занимал вопрос увеличения памяти электронных портативных устройств. Решение этой задачи знаменовало начало применения более скоростных и энергетически эффективных интерфейсов. Новые стандарты были уже разработаны, ожидалось, что вот-вот индустрия стремительно перейдёт на них, однако Вячеслав помнил о судьбе многочиповых модулей МСМ. В 90-е годы эта выигрышная технология не получила особого распространения, поскольку недорогие модули SRAM вынуждали производителей отказываться от процессорных чипов, стоивших на порядок выше. Вот и теперь Вячеслав подозревал, что перед производителями возникнет та же проблема, поэтому он задумался о собственной разработке с менее экзотическим походом, которая обеспечивала бы устройство высокой скоростью, обладая при этом самыми скромными требованиями по питанию. Задача была непростая, но тем интереснее было искать решение.

Испытания начались неожиданно, когда среди его клиентов появились московские озеленители. Площадка для них была запущена, но в данном случае прозрачность торгов серьёзно нарушила чьи-то интересы. Поменять положение дел озеленители не могли, но зато могли завладеть самой площадкой, а для этого требовалось получить к ней легальный доступ. Как-то раз к Вячеславу обратился их представитель – Вячеславу хорошо запомнился тот летний день – погода стояла пасмурная, они с Наташей собирались на Майорку, цвели липы и наполняли дворы нежным ароматом, который прибивал бесконечный дождь, в городе было пустовато, так что найти место для встречи с представителем не составило труда.

Игорь Станиславович, как просил называть себя посланец озеленителей, казался человеком вежливым и воспитанным, и облик его не имел ни единой черты классических злодеев предыдущего десятилетия. Предложение сводилось к следующему: от Вячеслава требовалось внедрить в программное обеспечение площадки функции, которые бы позволяли управлять ей. Это давало возможность изменять по своему произволу условия конкурса, или, на худой конец, просто выиграть время в тех случаях, когда нависала угроза того, что лакомые лоты достанутся посторонним людям. Можно было произвольно расширять условия заказа, так что стоимость работ становилась уже невыгодной для конкурентов, и строить против всяческих соперников и разные другие козни, не нарушая юридических условий.