И сгинет все в огне - Андрей Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дуэлянты! – выкрикивает флегматичный голос, и Смотритель Тимс выходит на поле. Его лысая голова блестит в жарком утреннем свете. – Вы собрались здесь, чтобы сразиться за свою честь, защитить свои имена, истечь кровью и умереть! Вы пришли сюда предстать перед самими Богами, чтобы почтить священный обряд кагни-вара!
Я наклоняюсь к Фил и шепчу:
– Профессора не возражают против этого?
– Это священная дуэль, – отвечает она, и ее приподнятая бровь – явное свидетельство, что мне стоит перестать задавать вопросы. – Они чтят законы, как и все остальные.
– Дин Борегард Вейл! Отступишься ли ты, навлекая позор Богов на свой род? – ревет Тимс.
– Черт возьми, нет, – отвечает Дин и щелкает запястьями, доставая локусы с показным размахом. Слишком много людей в толпе кричат в его поддержку.
Тимс поворачивается на другую сторону поля.
– Джаспер Несбитт Ванкросс II! Отступишься ли ты, навлекая позор Богов на свой род?
– Я… я… – Джаспер заикается, и даже отсюда ясно, как сильно он этого хочет. Мгновение он борется, тяжело дыша, а затем наконец сдается, низко опустив голову. Он достает локусы, простые деревянные палочки, и держит их по бокам. – Я не отступлюсь, сэр.
– Так начнется же кагни-вар! – Тимс складывает руки вместе с громким хлопком. – Начинайте!
Все заканчивается в одно мгновение.
У меня даже не было времени соскользнуть в Пустоту. Джаспер взмахнул локусами вверх, пытаясь вырезать основной щит земли, но Дин намного быстрее и точнее. Прежде чем Джаспер успевает закончить, прежде чем его щит успевает материализоваться, идеальный шар пламени опаляет площадку для дуэли, попадая ему в правое плечо и прожигая его насквозь. Джаспер вскрикивает и падает на колени, его щит бесполезно крошится перед ним. Толпа охает, а Дин стоит с торжествующей ухмылкой на лице.
– Что ж, – шепчет Фил, и какое бы волнение она ни испытывала, оно вмиг угасло. – По крайней мере, это было быстро.
Джаспер задыхается, кровь сочится из его губ. Пламя ударило его сильно, почти оторвав правую руку от плеча, опалив рану, так что она слабо болтается на ниточке кости. Джаспер со стоном тянется к нему другой рукой, и если у него и был шанс дать отпор, то он его упустил.
– Ну? – кричит Дин. – Должен ли я прикончить его?
И он даже не ждет ответа, прежде чем снова поднять локусы.
Может быть, я хочу лишить Дина удовольствия. Может быть, я не могу видеть, как кто-то страдает. Или, может быть, я просто хочу защитить своего товарища из Нетро, насколько Волшебник вообще может быть моим товарищем. Но, какова бы ни была причина, я делаю шаг в сторону площадки для дуэлей.
Фил крепко хватает меня за плечо.
– Алайна! Ты с ума сошла?
– Дин собирается убить его…
– Да, – говорит она крайне недоверчиво. – Это и значит кагни-вар! Разве ты не знаешь правил? – Я отталкиваю ее, а она только сильнее впивается в меня пальцами. – Если ты пересечешь эту черту, ты присоединишься к дуэли! Твоя жизнь тоже будет потеряна!
– Но я… – говорю я, но это не имеет значения, потому что уже слишком поздно. Локусы Дина рассекают воздух потоком магии, обжигающим жаром, и второй шар пламени проносится по полю. Этот удар попадает Джасперу прямо в лицо, прожигая дыру в голове, и на этом для бедного Джаспера Ванкросса все заканчивается.
По толпе пробегает сдавленный ропот. Дин вскидывает руки, красуясь, и его товарищи по Авангарду собираются вокруг него, хлопая его по плечам. Никто не подходит к Джасперу, чье тело лежит, тлеющее и неподвижное, кроме смотрителя Тимса, который подталкивает его ногой.
– Жалкое зрелище, – ворчит он себе под нос.
– Ну что ж, – говорит Фил рядом со мной, глубоко сглатывая. – Вот и все, полагаю.
Мой взгляд прикован к Джасперу, к тлеющему кратеру на том месте, где раньше было его лицо, к тому, как дергается его вытянутая рука, как будто пытается что-то схватить. Я чувствую, как что-то покалывает внутри меня, что-то старое, злое и полное ненависти. Вот кто такие Волшебники. Не философские дискуссии на уроках, не дружелюбные студенты, не столы, заваленные сладостями, не таверны с бесплатным элем. Этот испуганный, хрупкий мальчик, убитый безо всякой причины, его жизнь, оборванная ради спортивного интереса. Глазеющая толпа, наблюдающая за его смертью, уже заскучала и отвернулась.
На этом пароме прибыло триста студентов. Осталось двести девяносто девять. Джаспер умер первым из нас.
И не последним.
Глава 17
Настоящее
Осень – мое любимое время года, и она постепенно наступает на острове. Деревья окрашиваются ярко-алым и золотым, мерцая, как море на закате, а воздух наполнен сладким, как мед, запахом земли и дождя. Каждое утро мягкий туман окутывает кампус, как вуаль, и я прогуливаюсь по нему в одиночестве под хруст упавших листьев. В тумане царит покой, уединение, и я наслаждаюсь им, когда Тиш подходит ко мне с озабоченным выражением на лице.
– Профессор Калфекс хочет видеть тебя, – говорят они, – в своем кабинете.
Я пробыла в Блэкуотере почти два месяца, и до сих пор мне удавалось избегать вызовов в кабинет Калфекс. Не то чтобы она мне не нравится. Из всех профессоров она кажется мне самой интересной. Но в ее манерах есть что-то пугающее, непостижимое для меня. Я не понимаю, что у нее на уме, и это вызывает у меня глубокое беспокойство.
Кабинет Калфекс – это просторная комната на третьем этаже ордена Нетро, в котором творится полный бардак. Повсюду книги, они сыплются со шкафов, выстроившихся вдоль комнаты, стопками лежат на полу, а один тяжелый том в кожаном переплете даже служит подставкой под дверь. Широкий стол из черного дерева в задней части завален бумагами: картами, заметками, даже тем, что кажется детализированным рисунком человека с содранной кожей. Темные шторы закрывают большинство высоких угловых окон, заливая комнату тусклым, жутким светом. Дюжина чайных чашек стоит на поверхностях по всей комнате, их пустые фарфоровые донышки окрашены в зеленый и коричневый цвета. В воздухе тяжело пахнет пылью и бумагой. Что-то шуршит в дальнем углу, куча рыжего меха – надеюсь, кошка.
– Присаживайтесь, – говорит профессор Калфекс из-за своего стола. На ней темный костюм, длинные перчатки и крошечные золотые очки на носу. Ее волосы теперь распущены, длинные и вьющиеся, они спадают на плечи, их безупречный черный цвет испещрен седыми прядями. Она указывает на стул напротив нее, и я сажусь.
– Леди Алайна Девинтер. Как приятно наконец-то поговорить с вами. Если бы я не знала вас лучше, то подумала бы, что вы пытаетесь избегать меня.
Снова это пугающее ощущение.
– Вовсе нет, – говорю я. – Я просто была занята.
– Не сомневаюсь.
Она постукивает по стопке бумаг, разложенных перед ней. Отчеты от других профессоров. Те, на которых написано мое имя.
– Отличная посещаемость.
