И сгинет все в огне - Андрей Шварц

комнаты, к диванчику, на котором сидит Мариус, все еще обнимая Викторию, наблюдая за происходящим.

– Серьезно, Дин, – говорит он. – Достаточно.

Дин слушается, роняя стул.

– Он сломал мне нос, Мариус! – тычет он окровавленной рукой в Талина. – Он сломал мой чертов нос!

Со вздохом Мариус поднимается, отходя от дивана. Виктория бросает на него раздраженный взгляд, затем достает книгу и начинает читать. Мариус шагает к нам, и я отхожу, в надежде протиснуться в толпу и избежать дальнейшего вмешательства.

– Ну, ну, Дин, – говорит он, его голос кажется успокаивающим, но в нем слышится скрытая угроза. – Ты пытался ударить его.

– Но… он… – Дин брызжет слюной, кровь все еще течет по его лицу. – Мариус, ты сейчас серьезно?

Мариус кладет руку на плечо Дина.

– Что серьезно, так это наставление моего отца о том, чтобы к принцу здесь относились с максимальным гостеприимством, чтобы обеспечить прочные дипломатические отношения между нашими великими народами. И я не знаю, как ты, Дин, но я не думаю, что удар стулом ему по голове действительно этому поспособствует.

– Стул никогда бы не коснулся меня, – говорит Талин. – Просто уточняю.

Мариус игнорирует его, просто сильнее сжимая плечо Дина.

– А, Дин? Я думаю, ты должен извиниться перед нашим гостем.

– Прости, – говорит Дин сквозь стиснутые зубы. Даже пьяный в стельку и полный адреналина, он помнит, кто его начальник. – Этого больше не повторится.

– Если это повторится, ты так просто не отделаешься. – Талин берет с барной стойки матерчатое полотенце и вытирает им костяшки пальцев.

– Что ж. Думаю, с меня хватит вашего маровианского гостеприимства. Если никто не возражает, я вернусь в кампус. – Он делает паузу, и через толпу его глаза находят мои. – Леди Девинтер. Не составите мне компанию?

Я глубоко сглатываю. Одно я знаю точно: мне нужно найти выход из этой ситуации, и Талин только что предложил мне его. Я поворачиваюсь к столику своих друзей, чтобы убедиться, что все в порядке. Челюсть Десмонда широко отвисла, глаза Тиш стали большими, как блюдца, а Фил так активно кивает, что ее голова, кажется, вот-вот оторвется. «Иди», – читаю по ее губам.

– Да. Составлю, – отвечаю я. Талин подает мне руку, я беру ее, и мы выходим вместе.

Я бросаю последний взгляд через плечо на Дина, сгорбившегося и задыхающегося от ярости, Мариуса, изучающего меня, нахмурив брови, и на толпу, которая только охает и ахает. Залечь на дно, возможно, больше не вариант. Возможно, пришло время для Алайны Девинтер проявить смелость.

Ночной воздух бодрит, приятная перемена после изнуряющей жаркой таверны. Мы идем по деревенской площади бок о бок и не произносим ни слова, пока не оказываемся за пределами слышимости, одни на тропе. С каждым шагом я чувствую, как мое сердце замедляется, чувствую, как паника и гнев исчезают. Наконец, когда мы углубляемся в лес, я поворачиваюсь к нему.

– Спасибо за помощь в таверне. Мой вечер был достаточно плох и без того, чтобы промокнуть в пиве.

Талин смотрит на меня сверху вниз с тихим смешком.

– Я не беспокоился о пиве. Я беспокоился о тебе. Видел выражение твоих глаз. Ты была готова убить его. – Я разглядываю изгиб его длинной худой шеи в мягком лунном свете, мельчайшие следы щетины на подбородке. – Честно говоря, скорее всего, я все равно в конце концов ударил бы этого парня. – Он опускает взгляд на костяшки пальцев, которые все еще покрыты пятнами крови. – Отец велел мне вести себя хорошо и заводить друзей. Но я сомневаюсь, что это относится к крикливым хулиганам.

Что я могу сказать? Он мне нравится.

– Ну, в любом случае Дин из ордена твоих соперников. Думаю, вы и должны быть врагами. Ты заводишь друзей в ордене Явелло?

– Орден Явелло, – повторяет Талин. – Проблема ордена, полного студентов, выбранных за их хитрость, заключается в том, что каждый из них считает себя самым умным человеком в комнате.

– А ты?

Талин ухмыляется:

– Ну, я на самом деле самый умный человек в комнате.

Я не могу сдержать смех. Не знаю, что такого в Талине, но что-то в нем меня расслабляет. Со всеми остальными, будь то Фил, Десмонд или даже Марлена, мне все равно приходится притворяться, чтобы сохранять фасад Алайны. Но Талин как будто видит все насквозь, видит настоящую меня. Так что я могу просто быть собой.

– Похоже, тебе здесь не очень нравится.

– Неужели это так очевидно?

– Очевиднее некуда, – отвечаю я. – Разве эта школа не соответствует твоим королевским стандартам?

– Ну, нет, соответствует, но проблема не в этом. – Мы выходим на широкую поляну, и на него падает лунный свет. Рунические символы все еще нарисованы на его руках, но они выцвели, стали более тусклыми, как фреска после дождя, остаточное изображение, виднеющееся на его черной коже. – Дело в том, что я скучаю по дому, – говорит он со вздохом. – Я скучаю по жаре пустыни на своем лице. Скучаю по плаванию в соленых озерах. По пению рассветных ласточек и вкусу плодов бузины. Скучаю по этому запаху. – Он качает головой, и маленькие серебряные бусинки на концах его косичек звенят, как колокольчики на ветру. – Взгляни на меня. Я стал таким сентиментальным. – Он оглядывается в мою сторону. – А ты скучаешь по дому?

Я знаю, что он имеет в виду Нью-Кеншир, но в голове у меня та маленькая квартирка в Лароке, та, что у пляжа, последнее место, где я видела родителей. Найди правду за ложью.

– Больше всего на свете.

Талин кивает.

– Я здесь не вписываюсь. Мне не нравится прохладный ветер, холодный камень, не нравится, как деревья как будто следуют за мной. И люди, другие студенты…

– Тебе не нравятся маровианцы?

– Мне не нравятся эти маровианцы, – говорит Талин. – Постоянные ссоры из-за статуса, одержимость рангом и восприятием, все улыбаются этими акульими улыбками, думая, как бы вонзить тебе нож в спину. Все, что мы делаем, – соревнуемся, и ради чего? Похлопывания директора по спине? Тьфу. – Что-то пробегает по его лицу, настоящий намек на гнев. – А местные слуги, как с ними обращаются? Вынуждены пресмыкаться перед нами со страхом в глазах, на каждом шагу боясь, что их выпорют или убьют. Меня от этого тошнит.

Талин полон сюрпризов, но этот, пожалуй, самый большой из всех.

– У вас в королевстве Ксинтари нет Смиренных?

На этот раз он не нашел быстрого ответа и тщательно подбирал каждое слово.

– У меня дома все по-другому. Те, у кого нет магии, Смиренные, как вы их называете, защищены законом так же, как и мы. Волшебники не могут причинять им боль или плохо обращаться, и за это предусмотрены серьезные наказания. В нашем королевстве Смиренные – не слуги, а соотечественники, которые могут жить так, как им заблагорассудится.

– Но… вы все же правите, – говорю я. – Ну то есть Волшебники. Вы все равно главные.

Талин моргает, на этот раз