Кементарийская орбита - Дмитрий Леоненко

Лопаторыл одним прыжком оказался над склоном. Яростно ковырнул почву, осыпав дрона комьями земли, и только его здоровенный хвост мелькнул в зарослях темно-зеленого «ковыля». (Хотя ковыль при ближайшем рассмотрении длинные жесткие стебли с метелкой перистых листьев на макушке напоминали мало.) Виверниды негодующе заорали, пикируя на дрон, впрочем, предусмотрительно не снижаясь слишком низко. Затем взвились вверх и исчезли вслед за своим спутником.

– Синиш! – взмолился Шолд. – Пока я вызову ближайшего летуна, он скроется из виду! Надо запустить одного из нашего запаса!

– Я не думаю, что это был последний представитель вида на планете, – мягко произнес Брянцев под дружный смех разведчиков. – Кстати, «Семя» подтвердило, что наша группа первая, столкнувшаяся с этими существами. Можешь смело присвоить ему свое имя.

– Я бы предпочел выследить его и анатомировать, – пробурчал зоолог.

– Господи, – Тасерг возвел глаза к потолку. – Откуда эти кровожадные порывы в уроженце Австралийской Республики? Первобытные инстинкты?

– И как я составлю типовое описание без изучения внутреннего строения? Или ты предлагаешь мне брать анатомические препараты через АС-ку? – с негодованием спросил Шолд.

– Да и я предпочел бы работать с образцами непосредственно в поле, – заметил Алекслав.

– Это похоже на бунт, – с непроницаемым лицом заметил Варан.

– Это больше похоже на застывший обед, – гневно сообщил в наши спины Фил.

Внешняя створка шлюза скользнула в сторону. Облаченные в белые гермокостюмы и шлемы с воздушными фильтрами Шолд и Алекслав один за другим спустились по выдвинувшемуся из корпуса трапу на серо-зеленую корку, покрывавшую болотце.

– По моему скромному мнению, это очередная нелепость, – заметил Тасерг. – Если среда Кементари опасна для человека, мы все так или иначе покойники.

– Между «абсолютно безопасна» и «смертельна», – возразил Ривлер, – может быть довольно много пограничных значений. Лучше перестраховаться, если это окажется именно наш случай.

– Мы на грунте, – услышали мы голос Алекслава. – Под нами высохший растительный покров, довольно плотный. Хм… Сантиметров пятнадцать толщиной. Ниже сцементированный глинистый слой, на глубине влажный. Судя по снимкам летунов, мы совершили посадку в старом русле западной реки. Масколон, я планирую дойти до нового русла, чтобы осмотреть вскрытые слои обрыва.

– Принято.

– Очевидно, вода ушла недавно, – добавил геолог. – Высохший слой всего около пяти сантиметров. А может, вода заполняет русло с началом снеготаяния на леднике, – он прервался. – Следуем к подъему.

Два белых силуэта направились к тому месту, где взобрался на невысокий обрывчик лопаторыл. Впереди перебирал тонкими лапами «паук».

– Наблюдаю большое количество Pseudopapilia, – доложил Шолд, когда оба разведчика поднялись на склон. – Приблизительная численность – до пятидесяти особей на сорок квадратных метров. Можно выделить до трех различных видов. Также встречаются внешне похожие на стрекоз насекомые. Масколон, запрашиваю разрешение брать образцы.

– Даю, – отозвался Брянцев. Я, не сдержавшись, хихикнул при виде зоолога с сачком для ловли бабочек.

– Насчет регулярного затопления русла я оказался прав, – между тем сообщил Алекслав. – Судя по следам стока, эту старицу подтапливает каждое лето. Если мы тут задержимся, стоит перенести лагерь выше.

– Очень надеюсь, что нам не придется куковать здесь так долго, – пробормотал Варан.

– Ривлер! – окликнул ботаника Шолд.

– В беседе.

– Смотришь мой видеопоток? Что скажешь про местный ковыль?

– Только то, что это один из типичных для Кементари «траво-голосеменных» видов. Хочешь взять образец и для меня? Кстати, если бы ты уделил данным зондов чуть больше времени, то знал бы, что с ковылем эти растения не имеют даже внешнего сходства.

– В курсе. Я обратил внимание, что местные бабочкоподобные сетчатокрылые много времени проводят вокруг стробил этой травки. Думаю, тебе будет небезынтересно провести ее анализ.

– Это, бесспорно, значимое наблюдение – корреляция между опылителями и опыляемыми растениями, – фыркнул Ривлер.

– Возможно, – отозвался Шолд. – Но есть у меня одна идейка… Кстати, внизу мы взяли еще один образчик – кокон какого-то, предположительно, насекомого, мумифицированный в грязевом слое.

– Шолд, – Брянцев покачал головой. – При первых выходах вы обязаны ставить меня в известность о взятых образцах.

– Увы, я забыл, – на панели фигура Шолда опустилась на колено, почти утонув в траве. – Так, обнаружил в грунте нору животного. Расположена на небольшом возвышении, диаметр с кулак, глубина – сейчас посмотрю… – на сенсорной панели появился маленький экранчик трансляции с эндоскопа.

Щуп двигался вглубь, осматривая перед собой в инфракрасном диапазоне теплые стенки норы. Наконечник эндоскопа углубился на метр, когда перед нами вдруг возникла бесформенная тень. Мелькнули длинные вибриссы и острые когти, затем из темноты надвинулось переплетение темных предметов, и картинка с камеры застыла.

– Интересный метод защиты, – проговорил Шолд.

– А что оно сделало? – поинтересовался Брянцев.

– Перекрыло нору перегородкой из сплетенных колючек. Этакий противотанковый ежик в миниатюре. Причем, насколько я вижу, затычка предусмотрена неизвлекаемой, даже раскапывать норы с ней чревато. Просто, но изобретательно.

– И что это за существо? – явно заинтересованный, спросил Брянцев.

– Насколько я успел рассмотреть, что-то вроде местного аналога грызуна. Вот, – гибкий световод прошел сквозь переплетение прутиков и двинулся в глубь норы. Вскоре ход расширился, став округлой камерой. В ее центре на груде веток и листьев лежали четыре теплых (судя по свечению) овальных яйца. На них, оскалив зубы, восседало нечто очень похожее на узкомордую крысу.

Внезапно существо метнулось вперед. Мы увидели распахнутую пасть, затем картинка смазалась.

– Что оно делает? – спросил я.

– Жует световод, – ответил Шолд. – Ладно, извлекаю щуп. А ну отдай оборудование, госпожа терамния!

Зоолог предусмотрительно оставил у гнезда крысоподобной зверюшки одну из миникамер. Через двенадцать минут рассерженная терамния обвела мордочкой небо, выскользнула из норы. Вытолкнула из норы свой защитный механизм, перехватила плетенку из колючек обратной стороной и затащила обратно в нору.

– Определенно, здесь есть охотящиеся на норных жителей виды. И хищные виверниды, – заметил Шолд между делом.

– Дошли до тропы, – сообщил Алекслав. – Многочисленные следы. Что скажешь?

– По этой тропе не ходил никто, обладающий копытами, – произнес зоолог. – Исключительно обладатели когтей разного размера. Вплоть до среднекрупных, судя по величине и глубине вдавливания в грунт.

– Я бы сказал это, только глянув на местную псевдотраву, – ответил Ривлер. – Она явно не испытывала регулярного вытаптывания.

– Хорошо, хорошо, – проговорил Шолд. – Впереди виден спуск к воде. Предлагаю тебе с дроном спуститься вниз, я буду дежурить наверху.

– Принято, – через некоторое время мы услышали, как помянул блок спускающийся по рыхлому склону геолог.

– Предварительно, – прокашлялся Алекслав, оказавшись на берегу. – Река промыла русло в аллювиальной дерновато-глеевой почве, на склонах отчетливо видны следы паводков. Склон заплетен лианоподобными растениями, их корневища уходят в воду. Берега реки также плотно покрыты водными растениями… похоже на какой-то папоротник. Растительность распространяется примерно на половину ширины устья, похоже, течение здесь не очень сильное.

– Скорее, плауновидные, – уточнил Ривлер, переключившийся на поток Алекслава. – Масколон, мне бы не помешал образец и этих растений.

– Запретите ему, – посоветовал Фил. – Если Шолд с Алеком нагрузятся всем, что хочет рассмотреть поближе наш ботаник, нам придется высылать за ними тележку.

– Шолд, направь паука взять образец донного грунта, – попросил Алекслав. – Не думаю, что здесь водится что-то крупное, но предпочитаю обойтись без риска.

Длинноногий и впрямь напоминающий помесь паука с кентавром дрон прошлепал копытцами ступоходов по мокрой земле, окунулся с головой, раздвигая корпусом влажные заросли водной растительности. Через несколько минут появился вновь, подбежал к Алекславу, позволяя извлечь из грудной камеры пробирку с образцами.

– Грунт песчаный, – озадаченно проговорил геолог. – Любопытно. Я ожидал, что при так сильно заросшем русле он будет илистым, – он что-то переключил на панели дрона. – А, понятно.

– Что? – переспросил Ривлер.

– Весь этот травяной ковер простирается только у поверхности реки. Дно песчаное и очень чистое, с небольшим количеством отложений.

– Быть не может, – озадаченно произнес Дейв. – Посмотри, вон там видно даже кустарниковую поросль.