Европейская поэзия XIX века - Антология

МИХАЙ ВЁРЕШМАРТИ

Михай Вёрешмарти (1800–1855). — Выдающийся венгерский романтик. От дворянско-патриотических иллюзий (эпическая поэма «Бегство Задана», 1825) он прошел путь до демократически и фольклорно окрашенного жизнеутверждения (в философской поэме-сказке «Чонгор и Тюнде», 1830, о человеческом влечении к любви и счастью, которое торжествует над силами зла), до гуманистических утопистско-социалнстических идей, которые отозвались в его статьях и философских стихотворениях 40-х годов. А в драме «Циллеи и Хуняди» (1844) у Вёрешмарти проступают начатки реализма. На стороне Кошута поэт участвовал в политической жизни и в революции 1848 года, помог Шандору Петефи издать первый сборник стихов.

ПРИЗЫВ[62]

Перевод Н. Чуковского

Мадьяр, за родину своюНеколебимо стой,Ты здесь родился, здесь умрешь,Она всегда с тобой.

Другой отчизны не ищиИ смертный час тут встреть —В беде иль в счастье должен тыЗдесь жить иль умереть.

По этим нивам столько разСтруилась кровь отцов.Земля хранит их именаВ течение веков.

Здесь за отчизну в славный бойАрпад[63] войска водил,И рабства гнусное ярмоЗдесь Хуняди[64] разбил.

Свобода! Здесь носили твойОкровавленный стягИ пали лучшие из насЗа родину в боях.

Средь стольких мук, средь столькихНесчастий и невзгод,Хоть поредев, но не сломясь,Живет здесь наш народ.

Народам мира мы кричим,Столпившимся вокруг:«Мы заслужили право житьТысячелетьем мук».

Не может быть, чтоб крови зряТак много пролилось,Чтоб столько преданных сердецВ тоске разорвалось.

Не может быть, чтоб сила, умИ воля навсегда,Не одолев проклятий груз,Иссякли без следа.

То время, славное вовек,Должно прийти, придет,Когда исполнится все то,О чем молил народ.

Или прекрасно умеретьРешится в битве он,И будет вся страна в кровиВо время похорон.

Могилу Венгрии твоейНароды окружатИ, над умершею скорбя,Слезами оросят.

Мадьяр, за родину своюНеколебимо стой,Ты ею жив, и будешь тыУкрыт ее землей.

Другой отчизны не ищиИ смертный час тут встреть —В беде иль в счастье должен тыЗдесь жить иль умереть.

ДА, Я СЕРЖУСЬ…

(Лауре)[65]

Перевод Н. Чуковского

Да, я сержусь — на черноту кудрей,На синь очей, на их лукавый взгляд,Меня связавший крепче всех цепей,И на уста, что так меня язвят.

Сержусь на то, что сгинул мой покой,Что сердце добродетельно твое,Что пленена твоею красотойДуша моя и не вернуть ее.

ГОРЬКАЯ ЧАША

Перевод Л. Мартынова

Коль женщине во властьТы предался душой,Знай: суждено пропастьДуше твоей большой.Улыбки лгут, беду сулятПрекрасные глаза,Улыбки жажду утолят,Но все сожжет слеза.Пей! Краток жизни пир,Не вечен даже мир.Он лопнет, как пузырь пустой,И все сольется с пустотой.

А если всей душойТы другу предан был,Дары страны роднойИ тайны с ним делил,И вдруг ты видишь блеск клинкаИ понимаешь вдруг,Чья это скользкая рука,—Стал недругом твой друг! —Пей! Краток жизни пир,Не вечен даже мир,Он лопнет, как пузырь пустой,И все сольется с пустотой.

Коль родине своейТы отдал все сполна —И кровь ты отдал ейИ душу, а онаТебя же низвергает в прах,Поносит, гонит с глазИ бьется жертвою в рукахГлупцов, дельцов, пролаз,—Пей! Краток жизни пир,Не вечен даже мир,Он лопнет, как пузырь пустой,И все сольется с пустотой!

И если даже в грудьВсосался червь забот,И твой безверный путьПо пустырям ведет,И все отравлено сейчас,И радость и мечта,И все надежды скрылись с глаз,Все поздно, все тщета,—Пей! Краток жизни пир,Не вечен даже мир,Он лопнет, как пузырь пустой,И все сольется с пустотой.

И если скорбь с вином,Вдруг заключив союз,Поведают о том,Как мир тосклив и пуст,То ты не медли! Подымись,Творец великих дел,И, не жалея сил, борись!Тот победит, кто смел.Знай: краток жизни пир,Пускай не вечен мир,Но в этом мире счастлив тот,Кто, разрушая, создает!

ПРОКЛЯТИЕ[66]

Перевод Н. Чуковского

Зовется Гёргеем[67] тот негодяй позорный,Кто предал родину, свой долг презрев.Так пусть всегда, везде, до гроба и за гробом,Его преследует господень гнев.

Ста тысяч храбрых вождь, вождь пламенных героевВ победе славен и в беде велик!А он отбросил честь, отверг он путь к величью,Подножный корм найдя, к нему приник.

Ему вручен был меч карающий народа,Народа сердце было вручено.Он предал их врагу, как шалопай побитый,—За плату, даром ли, не все ль равно.

Умолк орудий гром, умолкли наши ружья,Зловещая настала тишина,Гайдук не мчится в бой, висит гусара сабля,Не кровью, а слезой окроплена.

Пасть, не изведав битв, все сдать врагу без боя!Переглянувшись, шлют ему воследЕго соратники суровое проклятье,—Тому проклятью вечно смерти нет.

«Кто создал Гёргея, бог иль коварный дьявол?» —Так спрашивают воины с тоской.Нет, если б создал бог ничтожество такое,Отрекся бы от бога род людской.

Пусть высохнет трава, где отдохнуть он сядет,Пусть, ветку увидав, на ней повиснет он,Пусть терпит голод он, пусть корчится от жажды,Вовек людским презреньем заклеймен.

Пусть гонятся за ним повсюду беды, словноОзлобленные псы, пусть он живетДо гроба в нищете, в терзаниях и в сраме,А после гроба муки обретет.

ПРЕДИСЛОВИЕ[68]

Перевод Л. Мартынова

В те дни, когда я взялся за перо,Безоблачным казалось это небо,И на земных высотах зеленелаЛиства… И люди, точно муравьи,Трудились — бодро подымались руки,Был тверд расчет, надеялись сердца,Ум пламенел, и замыслы рождались.Мир отирал испарину со лба,Готовясь получить вознагражденье —Блаженство завершенного труда,И к празднику приблизилась природа,—Все лучшее, что было в ней, цвело!

И, как от счастья, воздух трепетал,Священное воззвание рождая,Чтоб славным голосом творимой новиПриветствовать вселенную. И мыУслышали! Глубины и высотыОткликнулись. Казалось, в этот мигВселенная застыла без движенья.Но перед бурей эта тишь настала.И разразилась буря. Как мячи,Она отрубленные головы бросалаПод небеса кровавою рукой.Она неслась, топча сердца людские,Жизнь увядала от ее дыханья.

Мир разума погас. И на щекахНебес, от этой бури потемневших,Разрисовали молний диким светомВеликий гнев враждебные нам боги.И завывала буря непрестанно,И где бы, как чудовище, онаНи проносилась в бешенстве, — повсюдуПроклятия раздробленных народов,Как вздох, неслись из кучи черепов,И опускала голову нуждаНа обессиленные города.

И вот теперь зима, и снег, и смерть.Земля моя как будто поседела,Но не слегка, как человек счастливый,А поседела сразу, как господь,Когда, создавши мир и человека,Создавши полубога, полузверя,Он содрогнулся, увидав воочьюТакое кровожадное творенье,И стал от горя дряхлым и седым!

Она придет, цирюльница-весна,Земля-старушка паричок напялитИ бархатное платье из цветов,И глаз своих стекляшки разморозит,И на лице, сокрытом в ароматах,Налжет веселье юности… ТогдаСпросите эту старую кокетку —Что сделала с детьми она своими,Куда девала бедных сыновей?

СТАРЫЙ ЦЫГАН