Европейская поэзия XIX века - Антология

ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЬ К ФЛЯЖКЕ В ЖЕРЕБЯЧЬЕЙ ШКУРЕ

Я с тобою всех богаче,Фляжка в шкуре жеребячьей!Я тебя всю жизнь ласкаю,На красавиц не меняю.

Созданный для поцелуя,Ротик твой к губам прижму яМного крепче, много туже,Чем румяный ротик Жужи.

Грудь твоя бурлит, клокочет,С грудью друга слиться хочет.Шейка, выгнутая стройно,Ожерелия достойна.

Плечи широки, здоровы,Им не нужен ус китовый,Как иным плечам… Немею,Никого назвать не смею.

Волосы! Как каждый тонок!Пусть носил их жеребенок,Трези в локонах крученыхНосит волосы казненных.

Вместо пения нередкоТы кудахчешь, как наседка,Но кудахтанье прелестнейДля моих ушей, чем песня.

В час печали горе злоеПозабуду я с тобою,В час веселья я с тобоюВеселее стану вдвое.

Ты в морозы согреваешь,Яд у стужи отнимаешь,Знойным летом ты в наградуНавеваешь мне прохладу.

Если я с тобой в разлуке,Я в тоске ломаю руки,Если я с тобой встречаюсь,—Веселюсь и восхищаюсь.

Я беру тебя в дорогу,Сплю с тобой, забыв тревогу,Выспавшись, не оставляю,А люблю и прославляю.

Сколько раз мы вместе спали,Хоть нас в церкви не венчали.И опять, скажу по чести,Нынче спать мы будем вместе.

Вдруг у нас родятся дети?Милые ребята этиСели б рядом, не скучая,Полные вином до края.

Если б ты женой мне стала,Для меня бы ты рожалаНе мальчишек, не девчонок —Фляжек маленьких, смышленых.

А жена пусть будет флягой,Шкуру ей наполнят влагой.Знаю я — в ее утробуВедер пять вина вошло бы.

Протяну я скоро ноги.Лягу в траурные дроги.Сгубишь ты меня любовьюИ познаешь участь вдовью.

Близок мой конец печальный!Так устроим поминальныйПир заране, чтоб в чужуюПасть не лить струю хмельную.

Я берёг на саван этуДрагоценную монету,Но кто смерти не боится,Может в саван не рядиться.

Деньги все ушли бесследно.Вот последний грошик медный,Но я рад и с ним расстаться,Чтоб с тобой поцеловаться.

Я тебе до гроба верен,Взять тебя и в гроб намерен.Пусть со мной положат флягу,А к столбу прибьют бумагу:

«Выпей за меня, прохожий!Я лежу на смертном ложе,На груди подружку пряча —Фляжку в шкуре жеребячьей».

БЕДНАЯ ЖУЖИ НА ПРИВАЛЕ

Принесли приказ весноюПод печатью голубою,Постучали заодноК Янчи милому в окно.

Он как раз со мной расстался,На постели разметался,Спал и грезил обо мне,Обнимал меня во сне.

Звонок зов трубы печальный.Янчи в край уедет дальныйПротив турок воевать.Нам друг друга не видать.

Меж деревьями блуждая,В лагерь я пришла, рыдая,Неутешно слезы льюИ, как горлица, пою.

Облила слезами каску,Черную дала повязку,Десять роз ему дала,Ноги крепко обняла.

А когда прощаться стала,Вся душа моя рыдала.«Бог с тобою», — он сказалИ меня поцеловал.

КЛЯТВА

Я клянусь тебе, о Лила,Что с тех пор, как покорилаКрасота меня твоя,Перед девою иною,Пред огнем и пред стрелоюНе раскрою сердца я.

Я клянусь тебе! Священной,Нерушимой, неизменнойКлятвой связан я с тобой.Так ответь такой же точноКлятвой твердой, клятвой прочнойМне на клятву, ангел мой.

Я клянусь твоей рукою,Ртом румяным, что с тобоюНе расстанусь ни за что,Я клянусь: пока живу я,На другую не взгляну я,Или Лила, иль — никто.

ШАНДОР КИШФАЛУДИ

Перевод Н. Чуковского

Шандор Кишфалуди (1772–1844). — Лирик и драматург. Представитель сентименталистского и раннеромантического стиля в венгерской поэзии начала XIX века. В 1792–1799 и 1809 годах Ш. Кишфалуди служил в австрийской армии, участвовал в войнах с Наполеоном I. Цикл «Горестная любовь Химфи» (1801), содержащий более двухсот песен, писался во французском плену, на «звучащих песнями Петрарки полях» Прованса.

ИЗ ЦИКЛА «ГОРЕСТНАЯ ЛЮБОВЬ ХИМФИ»

Ласточки нас покидают,И убор дерев исчез,Песни звонкие смолкают,Опечален старый лес,В голом поле ветра стоны,Шелестенье блеклых трав,Громко каркают вороныПосреди пустых дубрав.О, какое время года!Умирает вся природа,И надежда с ней моя,И с моей надеждой — я.

Ясно речь твоя звенела,Серебристая, как ключ.Ах, и голос ФиломелыДалеко не так певуч.Вся вселенная внималаТрепетанью слов твоих,Даже речка замолчала,Даже шум вершин затих.Смолкли в роще птичьи трели,Все зефиры присмирели,И сквозь слез горючих сольУлыбнулась даже боль.

Дни проходят, дни уходят,Но печаль всегда со мной.Все поток времен уводит,—Неизменен жребий мой.Огнедышащие горыОтдыхают, — но не я.Сохнут реки и озера,—Только не слеза моя.Лес цветет и отцветает,Звезд полет свой путь меняет,Я ж не жду счастливых дней,—Вечен мир моих скорбей.

ИЗ ЦИКЛА «СЧАСТЛИВАЯ ЛЮБОВЬ ХИМФИ»

И последняя отаваПод косой легла легко,Тени длинные направоПротянулись далеко.Тихо по лугу мы бродимИ в густой траве сидим,А порой к реке подходим,В воду с мостика глядим.Речка сжата берегами,А под нами и над нами,В нас и всюду — небеса,В сердце — пламя и краса.

ДАНИЭЛЬ ВЕРЖЕНИ

Даниэль Вержени (1776–1836). — Известный в свое время поэт-классицист. Автор историко-патриотических од, идиллий о сельской поместной жизни, медитативных и любовных элегий, в которые проникала уже и романтическая неудовлетворенность.

ОТРЫВОК ИЗ ПИСЬМА МОЕЙ ПОДРУГЕ

Перевод Н. Чуковского

Не вопрошай же, моя дорогая,Как веселюсь я один, без тебя.Здесь, в одиночестве изнемогая,Я погибаю, тоскуя, любя.

Сбор винограда веселым пожаромШумно кипит у подножия гор,Я же один под орешником старымСвой раздуваю печальный костер.

В плащ завернувшись, я долго в молчаньеЛежа гляжу на мерцанье костра,И начинаются воспоминанья,Ширится воображенья игра.

Жук прожужжит заунывно осенний,И уж толпою несутся ко мнеПрошлого благословенные тениИ обступают меня в тишине.

Так я живу, темнотой окруженный.Что же осталось мне? Двое друзей,Ночи со мной проводящих бессонно:Искра любви моей неразделенной,Песня угрюмой печали моей.

ФЕРЕНЦ КАЗИНЦИ

Перевод Н. Чуковского

Ференц Казинци (1759–1838). — Поэт, переводчик античных авторов, Шекспира, Руссо, Лессинга, Гето, Виланда, Стерна, Оссиана; стоял по главе патриотического движения за «обновление» венгерского языка, за освобождение его от иноязычных влияний и заимствований, за усовершенствование литературного стиля. В поэтическом творчестве Казинци сильна «ученая», медитативно-эпиграмматическая струя.