Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен

Отмечая, что в 2008 году рождаемость в Японии оказалась на 40 процентов ниже, чем в 1948 году, Николас Эберстадт пишет в «Форин афферс»: «Тренды рождаемости, миграции и смертности ввергают Японию в ситуацию старения… до сих пор возникавшую лишь в воображении фантастов»{540}.

В декабре 2010 года агентство «Франс Пресс» со ссылкой на Национальный институт изучения народонаселения и социальной безопасности сообщило: «При сохранении нынешних тенденций население Японии – 127 миллионов человек – к 2055 году сократится до 90 миллионов»{541}. Признавая серьезность демографического кризиса, Демократическая партия Японии, которая пришла к власти в 2009 году, выделяет пособие в размере 3000 долларов на каждого ребенка и помогает в уходе за детьми семьям, где есть дети младшего школьного возраста. К сожалению, эти меры почти наверняка запоздали. В 2010 году газета «Вашингтон пост» поведала об уменьшении числа японских студентов в университетах США; корреспондент Блэйн Харден пишет, что «количество детей [в Японии] младше 15 лет падает 28 лет подряд. За два десятилетия массив выпускников средней школы в стране сократился на 35 процентов»{542}.

В 2010 году Китай обогнал Японию и стал второй по величине экономикой в мире, а ведь Япония занимала эту позицию с тех самых пор, как обошла Германию сорок лет назад. «Нью-Йорк таймс» отмечает:

«Подъем Китая может ускорить экономический спад Японии, поскольку Китай захватывает японские экспортные рынки, а по мере стремительного роста национального долга Японии и неуклонного старения населения, которое становится все менее продуктивным, стране грозит движение по нисходящей спирали.

«Просто не могу вообразить, насколько Япония упадет экономически за 10 или 20 лет», – говорит Хидео Кумано, экономист исследовательского института Дайичи[148] в Токио»{543}.

С 1970-х годов уровень рождаемости в Японии находится ниже уровня воспроизводства. К 2050 году он обеспечит нулевой прирост населения на протяжении восьмидесяти лет. Если рождаемость не повысится, население Японии к концу столетия составит всего 20 процентов от нынешнего.

Старение Японии, старейшей по возрасту ее представителей нации на планете, находит свое отражение, как представляется, в хозяйственной деятельности. В 1960-х годах экономика Японии росла на 10 процентов в год; в 1970-х – на 5 процентов в год; в 1980-х – уже на 4 процента; пусть наблюдалось снижение, но рост сохранялся. Однако в 1990-е годы, в так называемое «потерянное десятилетие», ВВП Японии рос всего на 1,8 процента ежегодно{544}. В двадцать первом столетии Японии не удалось сохранить даже этот анемичный темп, а вследствие колоссальных социальных расходов 1990-х годов страна в настоящее время имеет государственный долг в размере 200 процентов ВВП.

В 1988 году восемь из десяти крупнейших в мире компаний по капитализации были японскими, во главе с «Ниппон телеграф энд телефон». Сегодня ни одна японская компания не входит в первую двадцатку, и всего шесть входят в «Топ-100». «Китай также опередил Японию по профициту торгового баланса и валютных резервов, – пишет Табути, – и по объемам производства стали. В следующем году Китай может обогнать Японию в качестве крупнейшего производителя автомобилей»{545}. И обогнал, разумеется.

Население Южной Кореи, по прогнозам, достигнет 49,5 миллиона человек к 2025 году, но сократится до 44 миллионов к 2050 году, потеряв 10 процентов за двадцать пять лет{546}. Немногие страны несли такие потери в войнах. В гражданской войне Север и Юг потеряли совокупно 620 000 человек, 2 процента населения.

К 2050 году средний возраст южнокорейцев вырастет с сегодняшних 38 лет до 54 лет, а треть всех южнокорейцев будет старше шестидесяти пяти лет; это грандиозное бремя пенсионного обеспечения для трудоспособного населения{547}. «Корея может уступить в глобальной экономической конкуренции из-за дефицита рабочей силы, – заявил министр здравоохранения Чон Чжэ Хи в интервью «Кореан таймс». – Это наиболее актуальная и важнейшая проблема, стоящая перед страной»{548}.

Технологически Япония – один из мировых лидеров. Южная Корея является крупнейшим и сильнейшим из азиатских «тигров». Невозможно поверить, что кто-либо из них сумеет сохранить позитивную динамику, если вместе они потеряют тридцать миллионов человек и добавят целое десятилетие к среднему возрасту своих граждан. К 2050 году 40 процентов всех южнокорейцев и японцев будут старше шестидесяти лет{549}.

По-видимому, обе страны готовы принять свою судьбу, то есть вымирание населения и упадок нации, и вовсе не стремятся следовать американскому примеру, приглашая на смену уходящим «уроженцам» миллионы иммигрантов.

Другой азиатский «тигр», Сингапур, движется в том же направлении, поскольку его уровень рождаемости составляет лишь 60 процентов от необходимого для воспроизводства населения. Чем ближе к середине столетия, тем увереннее средний возраст граждан Сингапура будет возрастать к пятидесяти четырем годам с сорока сегодняшних; почти 40 процентов населения окажутся старше шестидесяти, и к 2020 году ежегодная смертность будет вдвое превышать рождаемость. Сингапур настолько обеспокоен этими цифрами, что предлагает матерям «бонус при рождении» – 3000 долларов за первого и второго ребенка, 4000 долларов за третьего и четвертого, а также оплачиваемый отпуск по беременности и родам{550}.

Свободная Азия, экономическое чудо двадцатого века, как будто наслаждается хорошей жизнью, чтобы затем исчезнуть. В конце 2010 года агентство «Франс Пресс» сообщало, что рождаемость в Сингапуре упала до 1,2 ребенка на одну женщину, в Южной Корее – до 1,1 ребенка, а на Тайване – до 1,03 ребенка на одну женщину{551}.

Исчезающий Volk[149]

Никакая другая страна не осознала яснее, что демография – это судьба, чем Германия.

За кулисами обеих великих войн, которые разорвали Европу на части, таился страх Британии, опасавшейся, что Германия, сокрушив в 1870 году Францию, станет слишком густонаселенной и могущественной. Политика баланса сил побуждала Британию к сближению с извечными колониальными соперниками, Россией и Францией. Премьер-министр Бенджамин Дизраэли признавал колоссальную важность франко-прусской войны и организованное Бисмарком объединение германских государств и народов под прусскими знаменами:

«Война олицетворяет германскую революцию, политическое событие более крупное, нежели французская революция прошлого столетия… Не осталось ни единой дипломатической традиции, которая бы уцелела. Мы проснулись в новом мире… Баланс сил полностью уничтожен»{552}.

Десять лет, в 1914–1918 и в 1939–1945 годах, британцы и немцы сражались между собой. К 1945 году Германия лишилась военного могущества, а Великобритания утратила статус мировой державы. Затем немцы начали исчезать. «С 1972 года Германия ни единожды не фиксировала превышения количества новорожденных над числом умерших», – пишет Райнер Клингхольц, представитель Берлинского института по вопросам народонаселения и развития{553}.

«Неочевидный процесс сокращения населения маскировался высокой иммиграцией, которая позволяла скрывать естественные потери вплоть до 2003 года С тех пор общая численность населения Германии неуклонно снижается; Федеральное бюро статистики ожидает, что страна к середине столетия лишится около восьми миллионов граждан – это эквивалентно потере населения Берлина, Гамбурга, Мюнхена, Кёльна и Франкфурта, вместе взятых»{554}.

Слова Клингхольца заслуживают повторения: немцы вымирают вот уже сорок лет, и убыль покрывалась за счет турок, восточноевропейцев и арабов, перебирающихся в Германию. А теперь даже иммигранты из мусульманских стран, Восточной Европы и стран «третьего мира» не в состоянии замаскировать печальную реальность.

Удивительно. Вскоре после Второй мировой войны Западная Германия была второй по величине экономикой мира. Сегодня объединенная Германия постепенно превращается в приют пенсионеров, дом престарелых и кладбище германских народов, чье происхождение датируется периодом еще до рождения Христа.

«Сегодня 20 процентов населения Германии старше 65 лет, а 5 процентов – старше 80 лет. К 2050 году возрастная группа «65 плюс» составит 32 процента населения, а группа «80 плюс» – 14 процентов населения… К середине столетия каждый седьмой немец будет старше 80 лет. Указанные цифры также верны для Испании и Италии»{555}.

В Австрии, где уровень рождаемости снизился до 1,4 ребенка на одну женщину, восьмидесятипятилетний Карл Джерасси, причастный к ключевому открытию, которое предвещало появление противозачаточных пилюль, называет демографический упадок Европы «катастрофическим сценарием», «фильмом ужасов». В Европе «нет никакой связи между сексуальностью и воспроизводством»{556}. Дональд Рамсфелд был абсолютно прав, рассуждая о «старушке Европе».

Что касается Южной Европы, где уровень рождаемости среди католиков упал на две трети от необходимого для воспроизводства, Карл Хауб из Бюро информации о народонаселении пишет: