Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев

к чему хорошему не приведет. В самом деле, не на полное уничтожение же врага он здесь объявился!

Таким образом он пытался объяснить отход кустами и бегство полем. Сам себе, конечно, объяснил. Вот ость просилась в бой. Она жаждала крови. Странная кровожадная часть беса Велиала.

Он выбежал на тропинку к реке и задумался. От мыса Святки, где его сняли «судейские», до места, где Нева вытекает из Ладоги, пешком идти так долго и так далеко, что лучше уж и не идти совсем. Лучше уж ехать на велосипеде. А велосипеды очень редко встречаются по берегам рек. Разве что с прикрепленными к ним пьяными рыбаками.

Но так было раньше. Теперь железного коня можно добыть только в населенном пункте. А ближайший населенный пункт был тот, где ранее окопались «судейские». То есть, предстояло возвращаться.

Макс решительно развернулся, поправив автомат на плече. Воображение рисовало ему новые перестрелки и канитель с поиском велосипеда. Но рисовало оно все это, как оказалось, неправильно.

Эй, — окликнул его из-за строения, смахивающего на заброшенную совхозную ферму, мужской голос. — Ты наш, или пришлый?

Смотря для кого, — ответил майор. — Не балуй.

Из-за угла на него настороженно смотрел типичный деревенский человек из типичного советского фильма: спортивный костюм слегка поношенный, но не до дыр, кепка с козырьком и надписью «Праздник Белых ночей 13», сапоги, которые не смогли пережить свою вторую молодость несмотря на наведенный лоск. Не, в советское время в деревнях, пожалуй, ходили по-другому. Человек держал в руках пистолет, напоминающий ТТ, и он этим пистолетом разговаривал, направив его на Макса.

Ты с судейской властью, али как? — спросил тот, подергав дулом в такт словам.

Майор не успел ответить, как пистолет решил за него.

Хоть и мент, а не такой. Значит, не с ними. Ты, что ли навел у них там в логове шороху?

Ну, я, — признался Макс. — Твои друзья, что ли были?

Тьфу на них, — обрадовался пистолет и очень образно указал на землю. — Может, удастся вздохнуть спокойно.

Человек вышел из-за угла и запихал свой пистолет в карман. Он сразу заговорил и говорил долго и красочно. Видно давно ни с кем не разговаривал по душам.

Здесь был его дом, он в доме и очнулся. А соседей никого не было. И местные жители почти все потерялись. Сразу же образовались «судейские» и установили конституционный порядок. В общем, как обычно: вся гниль выползла наверх.

А у тебя, часом, велосипеда нету? — спросил Макс, терпеливо выслушав все повествование, и по реакции на вопрос поняв, что есть, не может не быть. — Давай меняться. Я тебе, вон, автомат отдам. От прыгающих мешков отбиваться, либо от бандитов.

А давай! — даже обрадовался человек. — С автоматом можно и в Дом культуры сходить, коли там кто живой остался. Вещей эти гады много награбили. Единая Россия, блин!

Он витиевато и вдохновенно выругался, обернувшись между делом по сторонам, чтоб никто не подслушал.

Макс остался ждать возле развалин, а человек действительно привел ему старинный советский велосипед «Урал» в хорошем состоянии. Он был громоздким, но надежным, хотя и без всяких наворотов, типа звездочек и скоростей «Шимано». Колеса оказались накачаны, но насоса на раме не обнаружилось.

Ну, да выбирать не приходилось, поэтому майор легко расстался с автоматом, в котором был почти полный магазин, и перехватил руль.

Человек повернулся к нему спиной и собрался уходить. То, что у него теперь было настоящее оружие, совсем вскружило его голову — ни о чем другом он даже не думал.

Макс поднял к плечу свою боевую ость.

Ты чего? — испуганно спросил его внезапно обернувшийся местный житель.

Оставалось бросить ость, пусть даже без замаха, и она, в этом не следовало сомневаться, пробьет сердце человека. Тот даже испугаться не успеет.

Уже испугался. За пистолетом по привычке потянулся. Лицо его исказилось таким ужасом, словно он увидел перед собой демона из преисподней. Может, так оно и было на самом деле.

Ну, прощай, добрый человек, — сказал Макс, выдержав паузу. Ему самому сделалось очень не по себе. — Спасибо тебе за все.

Он опустил ость к земле и почувствовал одновременно и облегчение, и досаду. А еще он почувствовал, что перестал смотреть на людей, как на людей. Майор смотрел на них, как на души, которым уже, в основном, все равно. И их было почти не жалко.

Вот что, — сказал человек, стараясь побороть свой страх напускной щедростью. — Возьми-ка мой пистолет. Как ты на велосипеде поедешь-то? Мешок выскочит, либо судейский набежит. Чем отбиваться — посохом своим, что ли?

Макс взял пистолет, не глядя сунул его в карман, и спешно ушел, ведя велосипед за руль. Слова благодарности за оружие умерли у него на языке. Только теперь он почувствовал, что вспотел, а ость в руке словно бы жжет пальцы.

Человеческое лицо можно потерять быстро, вот вернуть его обратно — не каждый сумеет. И не каждый захочет. Макс не был уверен, что у него с лицом.

У него заплыл один глаз, невесть где получивший удар — то ли в бойне с судейскими, то ли еще с того света. Это мешало смотреть по сторонам и выбирать дорогу. Он ехал неторопливо, больше надеясь на слух, если впереди поджидала опасность.

И доехал.

Головы людей на уплывающем по воде катамаране обернулись на далекую сушу. Они немедленно развернули лодку, возвращаясь к берегу.

По мере приближения людям на катамаране стало понятно, что они едут к грязному и местами окровавленному человеку в милицейской форме с одним оторванным погоном. Осунувшееся лицо выдавило из себя густую щетину, один глаз почти отсутствовал, то есть превратился в узкую щелочку в подушке отека, зато другой горел неистовым огнем торжества. Из кармана рваных брюк небрежно торчала рукоять пистолета, в руке был зажат двухметровый дрын с заостренным концом. Эту палку можно было использовать и как посох странника, и как копье. Судя по тому, что оно сплошь было покрыто бурыми разводами, последний способ эксплуатации оказался предпочтительней.

Ну, как суд? — спросил Бен Стиллер, когда они оказались на расстоянии человеческого голоса.

Оправдали вчистую, — ответил Макс, подмигнул здоровым глазом, метнул свое копье в пролетающую птицу с мелкой «щукой» в когтях и спокойно шагнул на нос одной из лодок катамарана. Птица, похожая на птеродактиля, не возмутилась, только посмотрела очень строго одним глазом и улетела в свое гнездо. Зато Саша, Шура, Иван и Бен синхронно сжали и потрясли в сторону далекой Невы кулаками и прокричали:

Ура!

Максу выделили полный пластиковый стакан коньяку, и