Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев

окрысившись, как собака, во всю свою акулью пасть. Жуткое, признаться, зрелище.

Где я касался его брата? Да и кто у него брат? — проговорил Тойво, когда Ропот, взмыв вверх, как ракета, умчался в багровый туман. — У них же мам нету, они и не рождались вовсе.

Забей, — сказал ему Охвен и похлопал по плечу.

Набедренная повязка немедленно обвалилась вниз.

Ну, не так сильно забей, — усмехнулся старый викинг и на всякий случай отошел на пару шагов.

Наверно, бес не лукавил. Разные миры не могут соприкасаться. Разве что духовно. Иначе они начинают влиять друг на друга. Поди разберись, чье влияние сильнее. Непонятно, к чему это может привести.

По сути, даже доставшаяся по праву уничтожения престарелого Велиала ость должна была быть у Илейки. Ведь именно он нанес завершающий удар. Но Охвен оставил ее у себя, в то время, как никто из людей на это не обратил ровным счетом никакого внимания. Так было правильно, пусть даже никто не объяснял, почему именно.

Тойво опять обмотался тряпками вокруг своих чресл, и все они пошли в том направлении, куда махнул своей когтистой лапой Ропот перед тем, как сгинуть в неизвестность. Надежда была одна — не оказаться на пути рыскающих по красной планете рейдовых отрядов черных. В то, что они долго не сумеют организоваться вновь, никто не верил.

Им повезло. По пути к границе кругов им встречались лишь разрозненные группировки душ, бредущие куда попало, да несколько десятков бесов, совершающих облеты территорий и намечающих себе очередные жертвы для терзаний. На четверку путников, даже несмотря на то, что Тойво выглядел, если присмотреться, не вполне в соответствии с установленным дресс-кодом, никто внимания не обратил. Наверно, просто никто не приглядывался.

Выступ на границе действительно был. На нем можно было даже сидеть, как на скамейке. Вот только прятаться получалось лишь в лежачем положении. Это по достоинству оценили Илейко и Тойво — в кои то веки можно было растянуться во весь рост и заснуть крепким сном под охраной двух надежных душ. Мортену и Охвену, понятное дело, сон был ни к чему. Они уговорились пересидеть это дело до того момента, пока не покажется подлый друг Ропот.

А если, вдруг, набредет на них отряд черных, то можно будет разбежаться в стороны. Вряд ли враги решатся на осмотр того места, где сидели викинги. Скорее, побегут либо за одним, либо за другим, либо за всеми сразу. Ну, а если все-таки решатся, значит, людям не повезло. Порвут их на части к едрен-фене.

Велиал что-то прошептал коту Феде, и тот разбудил меня посреди ночи. Я вновь учился спать, когда все спят. Федя, поднявшись на цыпочках, потрогал меня за плечо. Мне не оставалось ничего другого, как в знак признательности за внимание насыпать ему ночную порцию доброй кошачьей еды.

Я ухожу, — прошептал мне Велиал на ухо.

Ладно, — ответил я. — Раз надо, значит, надо. Надолго?

Больше ноги моей среди людей не будет.

В любом случае, это было правдой. Ног у него в физическом понимании не имеется, рук — тоже, есть лишь голос, который меня часто досаждал. Однако я к нему привык. Велиал показывал мне интересные картинки, я узнавал интересные вещи. Вряд ли, конечно, я буду по нему скучать — по большому счету он всего лишь последствия моей болезни — но вспоминать об изгнанном из преисподней бесе я, наверно, буду.

И куда ты теперь? — спросил я.

Так вознесусь, — вздохнул демон. — Мы не можем существовать в одном мире: я — и моя ость, принесенная сюда.

Так ость твоя в в будущем, — возразил я. — И вы никогда не пересечетесь.

Мы и так приближаемся друг к другу, причем я двигаюсь гораздо быстрее.

Понятное дело: теория относительности, эффект близнецов, теорема Кронекера-Капелли[64]. Но возносятся обычно на небо, а проваливаются в тартар. И как же бес может вознестись?

Я не всегда был демоном, — как-то горестно ответил Велиал. — А ты и без меня знаешь, что делать.

И его не стало.

Я это почувствовал, я понял, что все — кирдык тому Велиалу, который был. Стало даже немного грустно.

Федя посмотрел на меня, подмигнул одним глазом, облизнулся и ушел по своим делам. Ночь все не кончалась.

18. Гемоглобин

Ропот появился также внезапно, как и исчез. Камнем рухнул сверху и сел на граничную кромку. Рядом не было никаких бесовых валунов, на которых их порода имела обыкновение сидеть, поэтому он не побрезговал довольно-таки близкому обществу спящих людей и настороженных душ.

Некоторое время они все сохраняли молчание.

Хамы, хамы, соленые огурцы[65], - громко сказал, вдруг, Илейка и сел, угрюмо озираясь. — А и ты здесь, бесово отродье.

Это уже относилось к Ропоту, но тот даже ухом не повел.

Сам дурак, — сказал он и отвернулся.

Опять зависло молчание. Илейка тяжело отходил ото сна, тер огромными кулачищами глаза и вздыхал, как кит. Рядом лежал полуголый Тойво, не подающий никаких признаков жизни. Казалось, он даже не дышал.

Ну, чего молчишь? — спросил Охвен.

А чего напрасно говорить, — ответил бес. — Может, вы передумали?

Да, — хмыкнул Мортен. — Чего-то расхорохорился наш бесенок. Надо бы ему спеси-то поубавить.

Ропот ощерился, как перед своим отлетом. Он выпрямился во весь свой рост и вознамерился, было, зарычать, либо завыть, но передумал. Выглядел бес грозно: на две головы выше самого высокого из всей их команды, грудь колесом, кулаки, как помойные ведра, хвост извивается змеей, с острых зубьев капает желтая слюна.

А, — сказал Тойво, не поднимаясь. — Я думал, во сне моем кошмар, а тут еще больший ужас творится. Чего это с ним?

Уважения требуют, — объяснил Охвен. — Ости у нас теперь нету, стало быть, сладить с таким грозным парнем не можем. Вот они и лютуют.

Ну, тогда я немного разомнусь, — пробормотал Антикайнен, поднимаясь на ноги.

Не удосужившись накинуть на себя свою набедренную повязку, красный финн подошел к возвышавшемуся над ним демону.

Что говоришь — чуешь меня? — спокойным голосом произнес он. — Так знай: и я тебя чую. За версту. Да вообще — за полвселенной.

Ропот пребывал, вероятно, в крайне скверном расположении. Без всякого предупреждения он ударил своим кулаком сверху вниз, как кувалдой, намереваясь вогнать Тойво в поверхность красной планеты, как гвоздь в сосновую доску. Илейка даже охнуть не успел, а викинги повскакивали со своих мест.

Но Тойво успел сделать полшага в сторону и даже ударить ногой беса по склонившейся голове. Тот отступил, повращал в изумлении