Русская наследница - Алина Знаменская

Марат улыбнулся, вероятно, заметив ее мучения.

— Я закажу вам апельсиновый коктейль. Здесь он замечательный.

Катя деловито кивнула. Конечно, она в свободное время только и делает, что дегустирует коктейли. Апельсиновый так апельсиновый. Себе Шатров заказал водки.

— Чем вы занимаетесь? — спросил Шатров.

Катя поперхнулась коктейлем и закашлялась.

— Я имею в виду вашу профессию, — уточнил он, с удивлением наблюдая за ней. Куда-то бесследно исчез тот кураж, который так украшал ее прошлый раз. Ему захотелось во что бы то ни стало расшевелить ее, увидеть ту Катю, которая поразила его тогда, в ресторане.

— Бухгалтер. Но работаю воспитателем в общежитии. А вы?

Катя впервые пожалела, что она не фотомодель, не актриса и не журналистка. Представься она учительницей музыки, это, пожалуй, прозвучало бы более благозвучно и придало бы ей уверенности. Она чувствовала себя так, как если бы была с ног до головы одета во все чужое. Их с Шатровым разделяла пропасть. Вероятно, он чувствовал что-то подобное, потому что спросил:

— По-моему, мы еще прошлый раз перешли на ты. Или я что-то путаю?

— Кажется, перешли. Так кто ты по профессии? Юрист, наверное?

— Летчик. Вернее — вертолетчик.

— Вот как?

Коктейль сделал свое дело — голова стала легкой, к ногам потекло приятное тепло.

Шатров помахал кому-то рукой, и к ним подошел мужчина.

— Катя, это Смирнов — знаменитый сыщик и мой друг.

— Брось, — отмахнулся сыщик и посмотрел на Катю теплыми глазами. — Егор.

— Катя.

Шатров накрыл своей ладонью Катину.

— Катюша, этому человеку нужно рассказать всю твою историю с самого начала. Как на духу. Хорошо?

Его горячая ладонь подействовала на нее быстрее, чем коктейль. Тепло потекло к плечу. Она кивнула. Когда Смирнов задал ей первый вопрос, Шатров поднялся и вышел в вестибюль. Здесь он остановился в раздумье. Не нужно было пить. Его тянет к ней. Он наэлектризован как перед грозой. Что в ней такого особенного? Или его возбуждает воспоминание об их новогодней встрече в бане? Шатров усмехнулся. Дежурный администратор принял его улыбку на свой счет и быстро вышел из-за конторки.

— Вы к нам, Марат Борисович?

— Что-то вроде того. Мне может понадобиться номер.

— Двойной люкс подойдет?

Шатров сдержанно улыбнулся. «Этого не следует делать, — сказал он себе. — Не стоит. Не сейчас».

Но уже знал, что уговаривает себя впустую. Она занимала его мысли с того самого вечера в ресторане. Он хотел ее. Нужно переспать с ней, и все пройдет. Нельзя же, в самом деле, так мучиться? Это мешает работе.

Когда Шатров вернулся в бар, Егор уже собирался уходить. Он только сделал запись в блокноте, попрощался и ушел.

— Он поможет? — В Катиных глазах колыхнулась надежда. Шатров кивнул.

— Все будет хорошо, Катя. Расслабься.

— Не могу, — призналась она. — Последнее время живу как на иголках. Никогда не думала, что смогу из-за чего-то так переживать. Вообще-то я спокойная.

Шатров подвинул Катин стакан с коктейлем и плеснул туда водки.

— Выпей. Бифштекс хочешь?

Катя послушно выпила залпом и отрицательно помотала головой.

Нет, есть она не хочет. Перспектива жевать мясо под пристальным взглядом Шатрова се не вдохновляла. У него сегодня прямо-таки прожигающий взгляд. И вообще почему он так на нее смотрит? И улыбается. Скорее всего она кажется ему смешной. Конечно, она совершенно себя не контролирует. Взяла и хлобыстнула почти целый стакан водки. Залпом. И от закуски отказалась. Хороша! Хотела как лучше, получилось как всегда. Катя вздохнула.

— Вы меня извините. Я вас загрузила своими проблемами — дальше некуда.

— Опять на вы?

— Ой, забыла! — Она хлопнула себя по губам и расхохоталась.

А он так и прилип глазами к этим губам. Помада осталась на стакане и на ее пальцах. Теперь ее губы выглядели естественными — цвета вишни из компота. Он живо вспомнил вкус консервированной вишни из своего детства. Неожиданно для себя протянул руку и потрогал пальцем ее губы. Она удивленно уставилась на него.

— Пойдем, — сказал Шатров. Катя послушно поднялась.

Он провел ее мимо гардеробов, в вестибюль гостиницы. Потом они поднялись на второй этаж, там было пустынно. Он толкнул дверь в длинный немой коридор, отливающий лакированным деревом. Как часовые вдоль коридора торчали фикусы и пальмы. До Кати дошло. Марат открыл одну из дверей, и они оказались в полутемном люксе. Эффект полутьмы создавали плотные коричневые шторы. Огромная двуспальная кровать была застелена коричневым покрывалом из того же материала, что и шторы.

Шатров взял Катю за плечи. Его глаза горели, и ей от этого взгляда некуда было деться.

«А ты думала — тебе просто так двадцать тысяч отвалят? — мысленно поздравила она себя. — Давай расплачивайся. Долго же придется такую сумму отрабатывать…» Кривоватая усмешка выбралась на лицо вслед за этими мыслями.

Шатров эту усмешку заметил и убрал руки с Катиных плеч.

— Если ты не хочешь…

— Я разденусь в ванной? — перебила она и плечом толкнула боковую дверь. Она угадала — это была ванная.

Когда она вышла, Шатров лежал под одеялом.

— Отвернись, пожалуйста, — попросила она.

— Почему?

— У тебя странный взгляд.

Она легла под одеяло рядом с ним. Одеяло было холодное, а Шатров рядом — горячий. Как будто у него повышенная температура.

— Только знаешь, я в этом деле не профессионал, — предупредила Катя, — у меня и было-то всего двое. С одним я жила десять лет, а с другим — одну ночь. Зато у меня от него сын.

— Хорошая была ночь, — отозвался Шатров и повернулся к ней. Поцеловал се в губы. Его губы оказались такими же горячими, как он сам.

Катя дотронулась пальцами до его спины. Мускулы под пальцами вздрогнули.

— Почему у тебя опять холодные пальцы? Они что, всегда такие? — Он взял ее руки и стал целовать их, а потом прижал к своей груди и накрыл ладонями. Катя прислушалась к себе. Кажется, он ей не противен. Это плюс. Хуже, если бы спонсор оказался толстым типом с жирным лоснящимся лицом. Ее бы вырвало прямо на постель.

Катин благотворитель не имел лишних килограммов и к тому же был нежен и предупредителен. Наверное, он ждет ответной страсти? — пришло ей в голову. Притворяться она не умела. Этому тоже надо научиться. Пусть берет инициативу в свои руки и делает с ней что хочет. Его усы приятно щекотали шею и грудь. Запах его одеколона был ненавязчив, как вся дорогая парфюмерия. Руки настойчивы, но не грубы. Вскоре она совсем освоилась в его объятиях и даже попыталась что-то там изобразить руками на его спине. Но Шатров, похоже, не нуждался в этом. Его напряжение дошло до пика, движения стали яростными, даже остервенелыми, и Катя на миг почувствовала себя лишней. Словно она являлась не участницей происходящего, а всего лишь зрителем. Впрочем, все кончилось. Ей показалось, они не пробыли в номере и получаса. Она села. Он поймал ее за руку и вернул в кровать.